Нестяжательство. Зачем каждому человеку нужно иметь эту добродетель  

В середине 15 века в Русской православной церкви сложились два особых религиозных направления. Эти два направления была различны между собой. Одно из них называлось иосифлянство, а другое — нестяжательство.

Идеологом иосифлянства стал Иосиф Волоцкий, который отстаивал консервативное отношение ко всем течения в церкви. А вот лидером нестяжателей стал Нил Сорский. О том, как развивались эти направления наша статья.

Нестяжательство

это один из главных духовно-нравственных основ Святой Руси

Суть данного направления заключалась в преобладании духовно-нравственных мотивов жизненного поведения над материальными интересами.

Как мы знаем, в душе всех наших предков, а прежде всего простых крестьян всегда было чувство справедливости, а не просто материального воздания. Еще тогда люди считали, что нужно жить достойно, вознаграждать по совести.

Примерно к 19 веку был создан идеал справедливости, который стал для русского человека своего рода компасом. Он говорил о том, что не нужно гнаться за богатством и за наживой. Именно эти цели в жизни считались недостойными.

Самое главное считалось, что нужно прожить жизнь по-доброму, по правде и по достоинству.

Человек никогда не должен стремиться к богатству, к накопительству, он всегда должен довольствоваться тем, что имеет. В русском народе также были придуманы различные пословицы и поговорки, например, лишние деньги — лишние заботы.

Нестяжание это евангельская добродетель, а также один из монашеских обетов при пострижении

В православии мы часто слышим такое слово, как «нестяжание». Что это такое? Нестяжание — это евангельская добродетель, которая выражается в независимости человека от страсти к накопительству, а также чрезмерной привязанности к материальным благам. Именно предметом одного из трех монашеских обетов считается — нестяжание. Рассмотрим, что говорили святые отцы о том, что такое нестяжание, и как его приобрести.

Преподобный Исаак Сирин говорил, что никто не сможет приобрести настоящую нестяжательность, если не сможет переносить все искушения с великой радостью на душе:

«…никто не может приобрести действительной нестяжательности, если не приготовится к тому, чтобы с радостью переносить искушения. Без нестяжательности душа не может освободиться от мятежа помыслов и, не приведя в безмолвие чувств, не ощутит мира в мысли».

Исаак Сирина

преподобный

[/aside]

Святитель Игнатий Брянчанинов говорил, чтобы стяжать любовь к предметам духовным и небесным, нужно полностью отречься от любви к земным предметам:

«…Тот, кто раздал имение нищим, для того чтобы оказать всецелое повиновение Спасителю… кто сам сделался нищим, чтобы подчинить себя лишениям, сопряженным с нищетой и обильно доставляющим смирение, этим действием уничтожает всю свою надежду на мир, сосредоточивает ее в Боге.

Чтобы стяжать любовь к предметам духовным и небесным, нужно отречься от любви к предметам земным. Нестяжание и отречение от мира — необходимое условие к достижению совершенства. Ум и сердце должны быть всецело устремлены к Богу, все препятствия, все поводы к развлечению должны быть устранены…».

Игнатий Брянчанинов

святитель

[/aside]

Русский

Морфологические и синтаксические свойства

не-стя-жа́-ни·е

Существительное, неодушевлённое, средний род, 2-е склонение (тип склонения 7a по классификации А. А. Зализняка).

Приставка: не-; корень: -стяжа-; суффикс: -ниj; окончание: -е.

Произношение

• МФА:

Семантические свойства

Значение

1. книжн., устар. бескорыстие, отсутствие алчности, страсти к богатству, накопительству ◆ Нестяжание его было совершенное; милостыни не принимал, но и не подавал, потому что подавать было нечего; работал безмездно, к бедным ходил жать и косить, но преимущественно в ночное время, чтобы никто не мог его видеть. М. Е. Салтыков-Щедрин, «Статьи 1856—1860 гг.», 1856—1860 г. (цитата из Национального корпуса русского языка, см. Список литературы)

Синонимы

1. бескорыстие, бескорыстность, нестяжательство

Антонимы

1. алчность, сребролюбие

Гиперонимы

Гипонимы

Родственные слова

Ближайшее родство

• существительные: нестяжатель, нестяжательность, нестяжательство; стяжание
• глаголы: стяжать

Этимология

Из не + стяжание, далее от гл. стяжать, далее от праслав. *sъ-tęžati; связано с тяга, тяжкий. Использованы данные Толкового словаря русского языка с включением сведений о происхождении слов (2007). См. Список литературы.

Фразеологизмы и устойчивые сочетания

Перевод

Список переводов

Библиография

Для улучшения этой статьи желательно: Добавить гиперонимы в секцию «Семантические свойства» Добавить хотя бы один перевод в секцию «Перевод»

Монахи, которые приходят служить в монастырь, принимают обет нестяжательства

Монахи, которые приходят служить в монастырь и отдают свою жизнь Богу, принимают — обет нестяжательства. Именно он даются при пострижении. Монах, который уповает на Царствие Небесное, отрицает все земные богатства до самого минимального имущества, потому что гарантии его безопасного существования не в обилии запасов, а во Христе. Именно в нем монах и обретает настоящее богатство.

Нестяжание — это не только моральные заповеди, а это условие к совершенству, которому должен стремиться каждый человек. Именно тогда он станет гражданином Царствия Небесного.

Лидером нестяжателей был Нил Сорский

Как мы видим из истории, нестяжателей принято называть духовно-политическим течением Русской церкви конца 15 и первой половины 16 века. Этот термин был введен русскими либералами-славянофилами во 2 половине 19 века для заволжских монастырей.

Впервые термин стал использовать историк канонического права Алексей Павлов. Так он назвал Вассиана Патрикеева. Все это постепенно стало отражаться в трактовке мировоззрения северного монашества.

Кто является лидером нестяжателей? Также принято объяснять позицию нестяжателей исключительно религиозно-нравственными убеждениями. Также другой неоправданной тенденцией стало сближение взглядов его учителя — преподобного Нила Сорского. Нил Сорский считался идейным вдохновителем нестяжателей, это и был их духовный лидер. А князь Вассиан был его учеником и верным последователем.

Именно взгляды Нила Сорского по всем вопросам были резко противопоставлены взглядом Иосифа Волоцкого.

Также стоит обратить внимание на то, что проблема монастырского хозяйства не обременяла братию и монахов своими заботами. Византийские монастыри с древнейших времен были обеспечены земельными пожалованиями, которые предназначались для содержания монашества империи. Большой рост монастырского землевладения наблюдался в эпоху македонской династии.

В 16 веке мы видим, что начинается активная раздача монастырям земли. Особыми привилегиями пользовались афонские монастыри. Конечно же, это принесло и ряд других проблем. Например, то, что в процессе переориентации церкви стали решаться проблемы мирской жизни. Что противопоставлялось изначальной духовной задаче спасения души человека. Вскоре монастыри стали раздаваться и на Востоке.

Против этого выступал архиепископ Евстафий Солунский. Он требовал ограничить монастырское землевладение, так как они наносят большой вред, особенно для тех, кто решил принять иноческий образ. Он говорил о том, что малым монастырям вообще не стоило брать земли. Подчиняться же монастыри должны своим епархиальным владыкам. Монастыри, которые не были подчинены светским избирателям, там монахи должны были сами заниматься делами и вопросами, которыми не должны были трогать.

Возрождение монашества стало связано с именем преподобного Григория Синаита. Именно он ставил вопрос о целях монашеской жизни.

Нестяжание

Нестяжательство как монашеское движение возникло и сформировалось в среде братии Кирилло-Белозерского монастыря. О первых разногласиях в монастырской братии известно при игумене Трифоне в 40-е годы XV века[20]. Каковы были действительные причины возникновения разногласий, с уверенностью сказать трудно. По мнению Н. К. Никольского причиной разногласий стал вопрос о монастырских вотчинах, когда игумен, вопреки правилам преподобного Кирилла, приобрёл несколько удалённых сёл[21]. Однако косвенным подтверждением можно считать лишь то, что при преемнике Трифона, которым стал монах Спасо-Каменного монастыря Кассиан, монастырь сократил свои земельные приобретения. Именно при Кассиане Пахомием Логофетом было написано житие Кирилла Белозерского, в котором утверждалось, что преподобный не приобретал земель[22]. Как сказано выше, эти сведения неверны, но сама акцентировка вопроса говорит о настроениях внутри монастыря и о том, что тема была обсуждаема.

Никольский, исследовавший деловые акты монастыря, отмечает, что после игуменства Кассиана и вплоть до 2-го десятилетия XVI века монастырь земли не приобретал, а дарственные принимались редко. Никольский связывает это с влиянием нестяжателей. Тем не менее, он же указывает, что в ряде областей, в том числе и в Белозерье, при Иване III продажа земель и передача их монастырям на помин души была ограничена[23].

Следующее известное столкновение произошло при игумене Серапионе (1482—1484), который принял от Ивана III 29 сёл и починков в Вологодской волости. В это время Кирилло-Белозерский монастырь уже крупный землевладелец, и приобретение новых земель — это не вопрос монастырского обеспечения[24]. Очередное нарушение заветов Кирилла привело к тому, что в конце июня 1483 года 15 кирилловских старцев в знак протеста покинули монастырь. Вмешательство Белозерского князя Михаила Андреевича позволило избавиться от «стяжательного» игумена, конфликт был исчерпан и старцы в марте 1484 года вернулись в монастырь[25]. Следующий игумен, которым стал близкий ученик Нила Сорского Гурий (Тушин), вернул князю полученные при Серапионе угодья и испросил взамен них ругу хлебом[26]. Однако и здесь мы имеем лишь косвенные указания на то, что причиной конфликта был земельный вопрос. В этом сомневается Н. А. Казакова, ссылаясь на слова Иосифа Волоцкого о том, что уход старцев произошёл в знак протеста против действий Серапиона, который нарушил внутренний распорядок монастыря, не хранил предания преподобного Кирилла[27].

После 1419 года Кирилло-Белозерский монастырь вновь начинает приобретать земли. Во 2-й четверти XVI века монастырь получает более благоприятные и освоенные земли с большим населением к югу, ближе к границам Московского княжества.

Собор 1503 года

Основная статья: Собор 1503 года

Первым документально зафиксированным случаем столкновения сторонников ограниченного и крупного монастырского землевладения был поместный собор Русской Церкви 1503 года. Собственно говоря, собор был посвящён дисциплинарным вопросам (известен как «собор о вдовых попех»), но, согласно источникам, в конце собора или, скорее всего, после соборных заседаний, состоялся спор о монастырских вотчинах. В соборных деяниях никаких упоминаний об этой полемике нет. Другие же источники настолько противоречат друг другу, что цельная картина не возникает. По всей вероятности инициатором, поднявшим вопрос, был великий князь Иван III. Прямая заинтересованность светской власти объяснялась необходимостью пополнения «служилых» земель, что и предполагалось сделать за счёт церковного землевладения. Великий князь уже имел опыт секуляризации церковных земель в Новгороде и, вероятно, желал его распространить и дальше. Настроения заволжского монашества благоприятствовали этим планам и давали им моральную основу. На соборе с идеей ограничения монастырского землевладения выступил преподобный Нил Сорский, но приписываемые ему «Письмом о нелюбках» слова противоречат «Преданию» и «Скитскому уставу», принадлежавших руке старца. Скорее всего, перед нами тенденциозная трактовка того, что в действительности говорил преподобный Нил на соборе. По всей видимости, основные прения были между великим князем и церковными иерархами. Это следует из «Соборного ответа» и «Слова иного». Согласно же «Слову иному»[28] князю оппонировали троицкий игумен Серапион и архиепископ Новгородский Геннадий. Имя Иосифа Волоцкого документ вообще не упоминает. Полемика закончилась победой иерархов, а вопрос о монастырском землевладении на время был оставлен.

Иноков двух влиятельнейших русских монастырей в это время занимают другие вопросы, а их отношения после «первой нелюбки» (выступление заволжцев на стороне великого князя) остаются ещё вполне доброжелательными. По меньшей мере, до 1511 года иноки Волоколамского монастыря, Нил Полев и Дионисий Звенигородский, проживали в собственных пустынях среди монахов Кириллова монастыря и имели с ними регулярное общение. А сам Нил Сорский в это время участвует в составлении «Просветителя» Иосифа Волоцкого. Судя по сохранившейся переписке, монахи двух корпораций спорят в это время об отношении к осуждённым на соборе 1504 года жидовствующим и о деле архиепископа Новгородского Серапиона.

Отношение к еретикам

Беспрецедентное для Православной Церкви решение[29] собора 1504 года о сожжении еретиков вызвало немалое смущение в русском обществе. Иосиф Волоцкий был вынужден выступить с сочинением «Слово об осуждении еретиков»[30], доказывающим необходимость казней. Однако его доводы не смогли умерить волнений. Отголоски этих споров мы находим в частной переписке кирилловских и волоцких монахов. В письме Нила (Полева) Герману Подольному это упоминается вскользь, письмо посвящено другому спору: монахов в это время разделяет отношение к истории с отлучением от причастия самого Волоцкого игумена его епархиальным владыкой, архиепископом Новгородским Серапионом[31][32]. Нил, упрекая Германа за попытки осуждать собор и епископов, приводит его слова: «Нам не подобает судить никого ни верна, ни неверна, но подобает молиться о них, а в заточение не посылати»

. Это краткое упоминание красноречиво говорит о жарких спорах монахов о казнях еретиков. Примерно в это же время товарищ Нила волоцкий же монах Дионисий Звенигородский учинил подлинный «розыск» еретиков по Белозерским пустыням. «Розыск» дал два случая, которые, Дионисий поспешил представить как доказательство «великой ереси». В одном случае Дионисий в келии нашёл под кроватью крест, в другом случае застигнутый врасплох старец бросил некую книгу в печь. Однако этого оказалось достаточно, и донос был отправлен Волоцкому игумену, а тот доложил великому князю. Вассиан Патрикеев, с 1509 года бывший под покровительством великого князя и живший в Симоновом монастыре в Москве потребовал доставившего донос старца Серапиона на допрос. Допрос был с пристрастием и во время пытки старец умер. Разгневанный князь приказал сжечь Белозерские пустыни волоцких монахов, а самих их доставить в Кириллов под арест. Впрочем, монахи в скором времени были отпущены. Из происшедшего становится ясным факт, что защита еретиков навлекла подозрения в ереси на самих кирилловских монахов.

Продолжение полемики нашло отражение в «Ответе кирилловских старцев»[33]. Главный аргумент заволжцев — упрёк в прилежании Ветхому Завету: «Аще жь ветх закон тогда бысть нам же в новей благодати яви владыко христолюбный союз, еж не осудити брату брата»

. Действительно, лучшие аргументы в защиту своей позиции Иосиф мог черпать из Ветхого Завета. Византийские примеры крайне немногочисленны и скорее представляют собой исключения. Кроме «Ответа Кирилловских старцев» этой теме посвящены «Слово на „Списание Иосифа Волоцкого“», «Слово о еретицех от Святого Писания» и другие. В «Слове на списание», атрибутируемом князю Вассиану, автор выступает с критикой карательных мер преподобного Иосифа, призывает не бояться богословских диспутов с еретиками. Автор апеллирует к Иоанну Лествичнику:
«Немощнии с еретикы не ядят, сильные же на славу Божию сходятся»
. Покаявшиеся еретики, по мысли Вассиана, должны быть прощены[34]. «Слово о еретицех», документ более поздний, отличается хорошо разработанной аргументацией с привлечением канонических источников. Вассиан различает кающихся и некающихся еретиков, при этом допускает казни, но признает их делом светских властей[35]. Гурий Тушин переписывает «Слово о еретицех», внося в него свои изменения, впрочем, несущественные. Интересным добавлением Гурия является удачное опровержение приведённого в 13-м слове «Книги на еретиков» Иосифа Волоцкого примера епископа Льва Катанского. Иосиф Волоцкий приводит этот пример, не указывая на то, что сам Лев подверг себя испытанию в огне вместе с еретиком Илиодором, но при этом остался невредим. Этот пример будет использован в «Ответе кирилловских старцев» с упрёком волоцкому игумену:
«Ты же, господине Иосифе, почто не испытаешь своей святости, не связя Касияна архимандрита своею мантиею, донеле же он сгорел?»
[36]. В «Слове ответном», документе относящимся, вероятно, ко второй половине 20-х годов, Вассиан опять возвращается к теме отношения к еретикам, настаивая на недопустимости казнить их и светским властям, а ограничиваться заточением в тюрьмах и ссылкой. Таким образом, мнение опального князя по этому вопросу ещё более смягчается.

Полемика по поводу монастырских имений

Вплоть до начала 20-х годов письменные источники ничего не сообщают нам о спорах о монастырских землях. Частное упоминание о монастырских землях Иосифом Волоцким в письме И. И. Третьякову не указывает на полемику. Однако сам фон это молчания показателен. Примерно в 1509 году фактически из ссылки возвращается князь-инок Вассиан (Патрикеев). Селится он в «придворном» Симоновом монастыре и пользуется покровительством великого князя Василия. В августе 1511 года митрополитом Московским становится белозерский постриженик Варлаам, бывший до этого игуменом того же Симонова монастыря. Обоих белозерцев связывают близкие отношения[37]. Между тем опальный князь начинает работу над новой редакцией «Кормчей книги». Сохранились три редакции вассиановой Кормчей, которые указывают на сложную работу над новым сводом канонических правил. Наконец, в феврале 1520 года следует череда хиротоний: епископами становятся белозерцы[38]. По наблюдением Н. А. Казаковой, изменяется состав сборников Гурия (Тушина): в него теперь входят больше тексты, посвящённые вопросам общественной монастырской жизни. Показателен и интерес самого великого князя к устройству афонских монастырей. По его просьбе приехавший с Афона в 1518 году Максим Грек пишет Послание «Об устройстве афонских монастырей»[39].

Максим Грек

Приезжий афонский монах явно сочувствует нестяжательскому идеалу, и в его лице Вассиан находит поддержку. Вероятно, не без помощи учёного грека в Кормчей появляются 24-е правило VI Вселенского Собора и 12-е и 18-е правила VII Вселенского Собора с толкованиями Вальсамона. Позже для Вассиана он пишет «Сказание», которое тот включает в свою Кормчую. А в ряде своих полемических сочинений, афонский монах, уже знакомый с реалиями русской жизни, резко ополчается против «жидовского сребролюбия и богомерзкого лихоимства»

. И это не абстрактные обвинения. В слове «О неизречённом промысле Божием» он обвиняет в этом
«святителей Божиих, священников, архимандритов и игуменов»
, называя праведность лихоимцев худшей праведности фарисеев[40]. Преподобный Максим не выступает против монастырских имений, но его возмущает многостяжание, немилостивое отношение к своим ближним, сребролюбие:
«Многостяжание далеко устраняет нас от иноческого завета, делает преступником своих обетов»
, пишет он в диалоге «Предание о твёрдом иноческом жительстве»[41] В диалоге спорят некто Филоктимон и Актимон, «Любостяжателный» и «Нестяжательный». Зная аргументы своих оппонентов, ссылавшихся ветхозаветных праведников, преподобный Максим пишет:
«Где написано, чтобы они, вопреки заповеди закона, давали своё серебро в долг с процентами или требовали бы от бедных проценты на проценты, и чтобы у тех которые не в состоянии заплатить взятое в долг, по причине увеличения оного многолетними процентами, они отнимали оставшееся у них последнее нищенское ничтожное имущество, как ныне это осмеливаемся делать мы с бедными сельчанами, обременяя их большими процентами и разоряя их, если не могут отдать взятое»
[42].

В 1521 году в политике московского государства произошли значительные перемены. Отношения с Портой начинают осложняться. Рейд в русские земли летом 1521 года крымских татар, вассалов Турции, тому свидетельство. Греки, подданные султана, оказываются под подозрением. В 1522 году следует опала государева казначея грека Траханиота. Становятся очевидны контакты Максима Грека и близкого к нему круга с турецким послом Скиндером (Искандер Саки), тоже греком. В декабре 1521 года удаляется с митрополии митрополит Варлаам. Вероятной причиной опалы главы Русской Церкви следует считать его отказ дать заведомо ложные гарантии безопасности Новгород-Северскому удельному князю Василию Шемячичу. Очевидно, Варлаам отказался участвовать в заведомом обмане, чем и вызвал гнев великого князя[43]. На место митрополита-«нестяжателя» княжеской волей был поставлен Волоцкий игумен Даниил, будущий противник Вассиана.

В этих условия в 1523 году Вассиан (Патрикеев) начинает борьбу с митрополитом Даниилом. Но опора Вассиана на приезжих греков, естественных его союзников, ослабляет его позиции. Полемика принимает политический оттенок. Дополнительное раздражение властей вызывает отрицательное отношение греков к автокефалии русской церкви. О её неканоничности неоднократно говорит и Максим Грек. Дело заканчивается осуждением Максима Грека в 1525 году. Максим Грек был осуждён по делу Ивана Берсеня-Беклемишева, на котором сперва выступал свидетелем. Берсень был осужден за «непригожие» речи против великого князя. Кроме «непригожих речей» преподобного Максима обвинили в сношениях с турецким султаном и в ереси, поводом для обвинения в которой оказались ошибки в переводе «Цветной Триоди». Вменили ему и порицание русских духовных книг, переводы которых он считал испорченными. После суда он был заключён в Волоколамском монастырь, где, по его словам, претерпел издевательства своих противников.

С вопросом о монастырском землевладении связан ещё один документ, принадлежащий перу Вассиана. Полное название документа «Слово ответно противу кленущих истину евангельскую». Ранний список «Слова ответна» относится к 20-м годам XVI века и датируется, вероятно, второй половиной 20-х годов[44]. Князь-инок выступает против монастырских сёл и имений, истязания монахами «убогих братьев», занятия ими мирской деятельностью, симонии, ростовщичества. В этом документе Вассиан Патрикеев опирается и на 11-е слово «Книги на еретиков» Иосифа Волоцкого, указывая митрополиту Даниилу на учение его же наставника, вскрывая тем самым изменения, произошедшие в «иосифлянской» доктрине после смерти преподобного Иосифа. «Противники Вассиана из этих слов, справедливо истолкованных Иосифом Саниным, делали диаметрально противоположные выводы…»[45]. В «Слове ответном» Вассиан между прочим оспаривает современную ему канонизацию преподобных подвижников Пафнутия Боровского и Макария Калязинского.

Следует отметить умеренность Вассиана в отношении монастырских имений. Секуляризации церковной собственности его программа не предусматривает. Монастырские земли предполагается передать в распоряжение епископских кафедр, которые должны заботиться об обеспечении монастырей епархии. Иными словами, Вассиан предлагает перераспределение имущества внутри церкви. В пояснение к 11 грани «О селах, что монастырем пакостят» написано: «не иноком повелевает им владети, но данныа им села от соборныа церкви икономом… и окормляются от него всяким потребами, повелением от епископа их или милостынею от христолюбец, аще не довлеются своим руелием»

[46]. Таким образом, положительная программа князя-инока включает передачу монастырских сёл в ведение епископата и белого духовенства под управление экономов. Монастыри же должны довольствоваться от этих имений, коль скоро «не довлеются своим руелием». Радикальным новшеством третьей редакции является возможность отчуждения вкладов, если монастырь не выполняет евангельских заповедей[47]. В «Собрании некоего старца» помимо настойчивого отрицания монастырских сёл, Вассиан говорит об умеренности в благотворительности, о питания монахов от своего руелия. Эти мотивы, несомненно, связаны с учением преподобного Нила[48]. Неожиданным является появление статей «еллинских мудрецов», вероятно переведённых Максимом Греком. Это послания Аристотеля Александру Македонскому, и Сократа. Впоследствии это было вменено в вину Вассиану митрополитом Даниилом на суде 1531 года. Тон третьей редакции существенно ужесточается. Если в первых двух редакциях преступающих заповеди монахов защищали абстрактные «фарисеи», то в третьей редакции сказано более определённо: это пастыри и князья церкви. Появляется тенденция критики общежительных монастырей[49]. Эти факты свидетельствуют о нарастании конфликта. Дело идёт к развязке, которая наступила на суде 1531 года.

Причиной нового суда были якобы явившиеся «новые вины» Максима Грека. Максим был вновь подвергнут допросу, который вёл епископ Сарский Досифей Забелла. Новый допрос подтвердил прежние «вины» Максима и «выявил» новые. Весь список обвинений представлен в речи митрополита Даниила. Среди них названы непризнание своей виновности, обвинялся учёный грек в волшебстве и чернокнижии «еллинским и жыдовским». Среди новых преступлений названы исправления, внесённые в богослужебные книги, объявленные «порчей»[50]. Этот пункт обвинения затрагивал и Вассиана, руководившего книжной «справой». Осужден был и участвовавший в переводах писец Михаил Медоварцев, обвинённый Даниилом в целом наборе разнообразных ересей. Досифей Топорков, с которым у Вассиана некогда были добрые отношения, утверждал, что тот не признавал несотворённую природу Христа, называя его тварью. «Вдруг» обнаружилось, что Максим выступал и против монастырских стяжаний, а также не признавал русских чудотворцев, которых он называл «смутотворцами». Появляется новый мотив обвинений, которого не было шесть лет назад. Не без оснований А. И. Плигузов предполагает, что суд над Максимом был затеян, чтобы низвергнуть по этому же делу некогда всесильного князя Вассиана. Действительно, по приговору суда, несмотря на новые «страшные» вины Максима Грека, участь его облегчилась, он был сослан в тверской Отроч монастырь под надзор благоволившего ему тверского епископа Акакия. Максим Грек получает возможность писать. Его место в Волоцком монастыре занимает осуждённый вместе с ним Вассиан. В скором времени Вассиан умирает, как утверждает Андрей Курбский, «от рук презлых осифлян»

.

На фоне нарастающей конфронтации отношение к преподобному Нилу в Волоколамском монастыре долгое время продолжает сохраняться почтительным. Лестные характеристики волоцких пострижеников прослеживаются вплоть до 30-х годов XVI века. Но и после этого сочинения преподобного Нила переписываются в Волоколамском монастыре. Правда, теперь они не подписываются. Возможно, переломным моментом в отношении к Нилу Сорскому оказался суд над Вассианом Патрикеевым в 1531 году. Во всяком случае, именно на суде Досифей Топорков припоминает сказанные некогда князем Вассианом слова, противопоставляющие учение Нила и Иосифа: «Как твой Иосиф писал… мой де старец Нил не обыскивал, не писал»

[51]. В среде белозерских монахов тоже не просматривается принципиального антагонизма. Именно в этот период постриженик Кирило-Белозерского монастыря преподобный Корнилий Комельский пишет монастырский устав, в основу которого ложатся уставы преподобных Нила и Иосифа. Тем не менее инокам обоих монашеских корпораций вскоре было запрещено общение.

Монастырь преподобного Корнилия Комельского

Основная статья: Корнилиево-Комельский монастырь

Корнилиево-Комельский Введенский монастырь

Третьим русским монастырским уставом, ставшим впоследствии образцом для устроения ряда северных обителей, стал устав преподобного Корнилия Комельского, который он дал основанному им общежительному Введенскому Корнилиево-Комельскому монастырю. Появление устава датируется между 1515 и 1529 годами. Особенность корнилиева устава в том, что он основывается на уставах как преподобного Нила, так и преподобного Иосифа. Из Устава Нила Сорского Корнилий заимствовал пространное введение, дополненное его рассуждениями об ответственности настоятеля за судьбы иноков, а также об основных принципах монашеской жизни по Василию Великому. Конкретные указания о правилах общежительного монашества заимствованы из пространной редакции Устава Иосифа Волоцкого. Впоследствии ученики преподобного Корнилия, основавшие новые обители, монастырское устройство основывали на уставе своего учителя. Известно 8 монастырей, основанных только непосредственными учениками Корнилия.

Как и другие общежительные монастыри, Корнилиев монастырь обладает землями. Житие преподобного сообщает о монастырских полях, обрабатываемых работниками. Статус работников житие не указывает, но здесь же приводится интересный диалог преподобного с великим князем Василием: «И князь великий сказал святому: „Слышал я, отче, что с тех пор, как создал ты монастырь, нет у тебя сел и деревень[52], так вот, что тебе нужно, проси, и дам тебе“

. Корнилий же не захотел просить ничего иного, разве что молил дать ему близ монастыря немного земли с лесом,
да от пота лица своего ем, сказал, хлеб свой
». Действительно, в северных монастырях, по меньшей мере в первые столетия их существования, предпочитали обходиться своим трудом. При недостатке рабочих рук старались использовать труд наёмных работников. Но это в случае, если у монастыря хватало средств для найма[53]. Земли, которое у братии не было возможность обработать самим, могли быть сданы в аренду. Однако даже при излишках собранного урожая не стремились их продавать[54]. Житие преподобного Корнилия сообщает о значительной милостыни, которую раздавал монастырь местным крестьянам в неурожайные годы:
«Отец же наш Корнилий долго молился со слезами к Господу Богу и Пречистой Богоматери и принялся за прежние свои труды: рубку леса и засевание полей, чтобы не только хлеб свой есть, но и неимущих кормить»
. Монастырское предание сохранило память о явлении святому Антония Великого, в котором основоположник монашества благословил Корнилия на дальнейшую раздачу милостыни.

«Вторая волна» нестяжателей

Суд над Вассианом и Максимом Греком не стал конечной точкой нестяжательского движения. И если полемика на время утихла, то в самих скитах продолжали обсуждать насущные проблемы монашеской жизни. Признанным лидером «второй волны» нестяжателей становится старец Порфириевой пустыни Артемий. Артемий, постриженик Корнилиево-Комельского монастыря, поселился в Порфириевой[55] пустыни по благословению преподобного Корнилия. Из послания старца царю Ивану Грозному известно, что в Корнилиевом между Артемием и братией были какие-то несогласия относительно монастырских имуществ. Было ли это причиной ухода Артемия в пустынь утверждать оснований нет. В Корнилиевом монастыре, вполне по преподобному Нилу, решался вопрос о монастырской земле: там старались избегать обширных владений с зависимым крестьянским населением, ограничиваясь трудом самих монахов и наёмных работников. Среди насельников Порфириевой пустыни известны своими нестяжательскими взглядами старцы Исаакий (Белобаев), Порфирий Малый, Савва Шах. Четыре года здесь провёл просветитель лопарей Феодорит Кольский.

Возобновление полемики приходится на 40-е — 50-е годы. Во многом она связана с реформаторской деятельностью круга митрополита Макария. В преддверии Стоглавого собора светские власти возвращаются к идее ограничения монастырского землевладения и ищут опору в среде нестяжателей. Среди реформаторов эти идеи поддерживает протопоп Благовещенского собора и духовник царя Сильвестр и Алексей Адашев. Однако ещё до собора сам вдохновитель реформ митрополит Макарий пишет молодому царю послание, в котором защищает монастырское землевладение.

Свои взгляды Артемий изложил в послании Ивану Грозному, написанном им весной 1551 года. Само послание не сохранилось, но упоминание о нём есть в другом письме Артемия к царю. Из текста становится ясно, что Артемий, выступая против монастырского землевладения, и допуская изъятие монастырских земель

, тем не менее,
не поддерживал насильственной секуляризации
. Как предполагает Плигузов, Артемию принадлежит и приписываемое Вассиану Патрикееву «Прение с Иосифом»[56]. По меньшей мере, документ звучит радикальнее вассиановской программы, и именно здесь прозвучало, приписанное Вассиану,
«Велю князю…»
[57].

«Стоглав» так и не коснулся церковных земель. Исключением стала так называемая 101 глава, которая ставит под контроль государства передачу земель монастырям, ограничивает возможности приобретать земли. Но изымаются только земли, полученные церковью незаконно в период после смерти великого князя Василия III[58].

Тем не менее ряд представителей нестяжателей в это время выдвигается на высшие церковные должности. В начале 1551 года епископом Рязанским был поставлен белозерский монах Кассиан[59]. Сам Артемий становится игуменом Троице-Сергиевой монастыря. А Феодорит Кольский, изгнанный монахами из основанного им Кольского Троицкого монастыря, становится архимандритом крупного и влиятельного Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале. Ещё один белозерец, игумен Кирилова монастыря Афанасий, в том же 1551 году занимает кафедру Суздальской епархии.

Однако вскоре многие из названных здесь монахов-нестяжателей предстали перед соборным судом. В конце 1553 — начале 1554 годов состоялся собор, созванный по делу о ереси Матвея Башкина. В рамках соборного суда был осужден и ряд белозерских монахов-нестяжателей. Осужден был старец Артемий, еретичество которого хоть и не было доказано, но его влияние на формирование ереси стало очевидным. Уже в Литве Артемий писал одному из своих товарищей по несчастью: «Понеже к неправедным наукам приложился еси, их же иногда и мы сами, не ощутившия сущая в них прелести антихристова духа, не дерзнухом хулити, но в некоих речах не разноствовахом»

[60]. Осуждены были старцы Порфирий Малый и Савва Шах, обвинённые в отрицании чудес святых, а так же Исаакий (Белобаев). В чём обвинялся Исаакий — неизвестно. Суздальский епископ Афанасий попытался обвинить в ереси и неугодного ему Феодорита Кольского, связав его с еретиками. Однако его усилия успехом не увенчались. Впоследствии ему удалось добиться ссылки принципиального игумена в Кирилов монастырь. Сообщения о его ссылке по приговору собора в Кирило-Белозерский монастырь не подтверждается: по меньшей мере, до конца октября 1554 года он оставался игуменом Спасо-Евфимиевского монастыря. Последнее упоминание Феодорита на посту евфимиевского архимандрита относится к 24 октября 1554 года. Из ссылки он был освобождён по ходатайству митрополита Макария[61].

В январе 1554 года из Новоезерского монастыря в Москву на суд был доставлен Феодосий Косой и его товарищ Игнатий, которым вскоре удалось бежать из под стражи и укрыться в Литве. В Литве Косой развернул активную пропагандистскую деятельность. Его еретическое учение в основном известно по труду инока новгородского Отенского монастыря Зиновия «Истины показание к вопросившим о новом учении». Еретики, жившие в белозерских скитах, разделяли многие взгляды нестяжателей, но их позиция была куда радикальнее. Феодосий Косой в итоге пришёл к полному отрицанию монашества. Артемий, тоже бежавший в Литву, полемизировал со своими бывшими товарищами. Известны 9 посланий, написанных им в Литве в защиту Православия.

Последователем нестяжателей после смерти Нила Сорского стал Вассиан Косой

Так же обратим внимание на еще одного духовного лидера нестяжателей — это Вассиан Косой. Он стал представителем партии нестяжателей после кончины Нила Сорского. Вассиан — князь по своему происхождению, принадлежал к самым знатным боярским родам. После того, как он выехал в Москву, он поступил на службу к великому князю Василию первому. С помощью великокняжеской власти, он смог достигнуть многих высот.

Вассиан решил отдать свою жизнь Богу за монастырской стеной. Именно там началась его новая жизнь. Первое время монастырский устав не подходил ему по характеру. Там он познакомился с Нилом, и вместе с ним спасался в скиту. Именно тогда он стал ревностным сторонником нестяжателей, хотя вначале он не разделял этого мировоззрения.

Вассиан многому научился у Нила, а также многое перенял от него. Если обратить внимание на историю, то мы видим, что инок Вассиан был одним из самых интересных фигур русской истории 16 века. Это был довольно своеобразный человек, который сочетал в себе и своей деятельности — высокомерие и страстность.

На момент смерти Нила Сорского, Вассиан достаточно хорошо разбирался в ситуации. Он не высказывался о своем участии в деяниях собора. Именно он помог поставить на определенную роль митрополита Варлаама. Это постановление было совершено без собора епископов по приказу великого князя, которому в свою очередь, обратился Вассиан Косой. Именно он посоветовал выдвинуть митрополита Варлаама на митрополичью кафедру. Митрополит Варлаам же сочувствовал нестяжателям и стал настоятелем Симонова монастыря, где тогда и жил Вассиан. Чтобы поддержать его в делах, он послал к нему еще одного из людей, живших тогда на Афоне — Максима Грека.

Идеология движений

Идеологическое кредо иосифлян и «заволжских старцев» значительно отличалось.

Для духовного лидера «старцев» Нила Сорского вера в Господа была исключительно личным делом каждого верующего, ведь все важное свершается не в мире вещественном, а в душе. Отсюда и призыв к нестяжательству как способу достигнуть полной внутренней свободы для безукоризненного служения Богу.

«Заволжские старцы», в том числе Максим Грек и Вассиан, не признавали огосударствление Церкви, сводя роль монашества к:

• беспрестанной борьбе за душу человека;
• молитвам за паству и клир.

Управлять же землями и мирянами — задача земных властителей. В первые годы правления Ивана IV эта концепция с его стороны одобрялась, и в ближайшем окружении Грозного, «Избранной раде», главные роли играли сочувствовавшие взглядам Нила священник Сильвестр, боярин Адашев и князь Курбский.

На рубеже XV-XVI веков иосифляне с трудом находили согласие с Иваном III, в те годы более склонным прислушиваться к старцу Нилу и вынашивавшим планы по возвращению государству монастырских землевладений.

Недовольный возможностью секуляризации, а также снисходительным отношением великого князя к еретикам-«жидовствующим», например, к своим приближенным дьяку Федору Курицыну и протопопу Алексею, Иосиф создал теорию, согласно которой властитель — в первую очередь человек, хоть и назначен к «божественному служению».

В своем труде «Просветитель» Волоцкий указывал, что князю мирскому могут быть свойственны ошибки, способные погубить не только самого властителя, но и всех подданных. По мнению Иосифа, которое позже подверглось изменению, светского владыку надлежит почитать; но князья имеют власть лишь над телом, и повиноваться им следует «телесно, а не душевно».

Кроме того, в то время Иосиф считал, что власть духовная выше светской власти, и церкви необходимо «поклонятися паче», нежели государю.

Тем не менее, иосифляне, исходя из постулата ответственности мирского властителя за жителей своего государства перед Господом, видели его прерогативу в заботе и о мирском, и о духовном окормлении людей, охране подлинной веры, защите подданных, в том числе, от влияния еретиков. Еретики растлевают души людей, а, значит, хуже разбойников, посягающих только на «тело»; значит, их нужно «жечи да вешати», как выразился архиепископ новгородский Геннадий.

С течением времени взгляды иосифлян на взаимоотношения в триаде «Церковь — власть — народ» претерпели изменения, и они стали считать положение мирской власти не ниже, а вровень с церковной. Последователи Иосифа возгласили, что не слушаться мирского правителя — грех, и даже призвали служить ему как Господу, а не как человеку.

Нестяжатели же признавали идею об ответственности власти перед народом, считая, что обязанность власти — «судить и защищать». Для них настоящий, избранный Богом властитель должен осознавать свою высочайшую ответственность перед Господом и людьми, соблюдать моральные принципы согласно своему статусу помазанника Божия.

Напротив, согласно учению иосифлян, правители не просто избраны Небом, они сами являются почти сакральными личностями.

Поэтому их идеи пришлись по нраву русским князьям и царям до такой степени, что они отказались от гигантских земельных угодий церкви, получив взамен недосягаемость для контроля общественных институтов, то есть стали абсолютными монархами.

Уже при Иване Грозном дискуссия развернулась и по вопросу о книгах. Будучи сторонниками появившихся на Руси в то время печатных книг, нестяжатели указывали на массу допущенных переписчиками ошибок, что вело к разнобою и «нестроению» в церковном служении и мирской жизни.

Иосифляне же восприняли книгопечатание как очередную «латынянскую» ересь, утверждая, что простым людям «чести Апостол и Евангелие» — грех.

Максим грек наиболее полно разработал государственно-правовые аспекты нестяжательства

Максим Грек совершенно случайно попал в Москву, но уже тогда было замечательной и крупной фигурой в истории русской церкви. Сведения о нем очень отрывочные и ненадежные. Именно Максим Грек наиболее полно разработал государственно-правовые аспекты нестяжательства.

Он стал продолжателем после Вассиана Косого. Он старался поддерживать как его законы, которые были уже введены, так и начал вводить что-то от себя. Он призвал царя устроить вверенное ему царство по христовым заповедям и законам, а также он призывал всех творить суд и правду посреди земли. Также стоит сказать о том, что он связал устройство государственного управления, при котором царь должен был править вместе с митрополитом и слушать его советы. Он должен был заботиться о поданных в духе человеколюбия и нежности. Царская власть должна была ограничиваться как божественным, так и положительным законом, а также нравственными нормами. Он пытался сделать так, чтобы светская и духовная власти жили в тесном союзе, поскольку они имели перед собой одну цель.

Оставляя комментарий, Вы принимаете пользовательское соглашение