Тайны церковной экономики: чем зарабатывает и на что живет Русская Православная Церковь

В мае 2022 года патриарх Кирилл заявил, что РПЦ строит в среднем по 3 храма каждые 24 часа1, что послужило поводом для шуток о том, что РПЦ – это самая выгодная и развивающаяся франшиза в России. Откуда у религиозной организации в светском государстве деньги на строительство такого большого количества позолоченных и прочих куполов? Причём есть основания полагать, что Церковь реинвестирует не большую часть своих доходов.

По оценке кандидата исторических наук, сотрудника информационно-исследовательского Николая Митрохина, в 2001 году совокупный ежегодный доход церковных структур составлял сумму около 500 миллионов долларов, на которые в то время было «можно год кормить десяток дотационных регионов»2, не считая пожертвований, чей объём Митрохин оценивал в не менее чем 200-300 миллионов ежегодно. Для сравнения, одна из крупнейших корпораций США, автомобильный гигант General Motors (бывший на тот момент уже около 70 лет крупнейшим автопроизводителем в мире), за 2001 год зафиксировал чистую прибыль в 601 миллион долларов3.

Пожертвования

Один из самых очевидных источников дохода – это пожертвования. Их большую часть составляют вовсе не монетки, которые паства кидает в ящик с надписью «на ремонт храма» (или во время проведения церковных служб). Служители культа индивидуально работают с очень богатыми и, надо полагать, весьма грешными людьми (лидеры организованной преступности, коррумпированные бизнесмены и чиновники, работники силовых ведомств и так далее). Здесь перспективы гораздо существеннее — регулярно появляются новости вроде «в Орловской области священнику подарили внедорожник за 6 млн рублей»4 или даже «в Волгограде пенсионерка переписала квартиру на священника после исповеди»5. Борис Березовский признавался в интервью телеканалу «Дождь», что финансировал православную газету Алексея Вишняка6, который позже обвинил его в организации скандальной акции группы Pussy Riot7.

Существует также и Российский клуб православных меценатов, позиционирующий себя как «элитный клуб, объединяющий представителей различных сфер бизнеса»8. На сайте этой организации указаны следующие источники финансирования: членские взносы; отчисления от бизнесов членов клуба; доходы от бизнес-процессов, организованных клубом, на основании устава9. Социальный состав меценатов Церкви широк и сюда входят не только предприниматели: многие бандиты и криминальные авторитеты являются верующими, некоторые даже имеют персональных батюшек10.

При этом не все деньги, собирающиеся на постройку или ремонт храмов, идут на эти цели. Наиболее известна история со строительством храма на месте убийства Николая II и его семьи, когда одних только изумрудов было разворовано на 165 миллионов рублей (29 килограмм)11.

Почему Церковь берет деньги за всё?

Прихожане дают деньги храму, потому что иногда это единственное, что они могут дать взамен. Храм и священник ничего не требуют взамен, но это естественный порыв души — как-то поблагодарить.

Взамен чему? Отблагодарить за что?

Практически для всех, кто приходит в храм — на службу или просто заглядывает в течение дня — это моменты сокровенные. Кто-то переживает искреннюю радость от молитвы, которую особенно глубоко ощущает именно в храме у икон. Кто-то — скорбит, кто-то — молится за здоровье. Кто-то надеется, что эта минутная сосредоточенность в храме перед иконой поможет в предстоящем деле. Отблагодарить — это естественный порыв души.

Кто-то благодарит тем, что помогает храму или монастырю — что умеет, то и делает. Остальные — деньгами и пожертвованиями (например, в виде покупки свечей), потому что для храма продажа свечей или плата за подачу записок — это существенная статья доходов, которая дает хозяйству не развалиться.

В храме горит свет — это потому что были проданы 1000 свечей. В храме тепло зимой — потому что были проданы свечи и пожертвованы деньги за записочки. Примерно всё именно так и есть.

Торговля свечками

Отец Фёдор из «12 стульев» не зря мечтал открыть свой «свечной заводик» — продажа церковных свечей является бизнесом с одним из наиболее выгодных соотношений затрат и дохода. По данным газеты «Собеседник», себестоимость трёхграммовой свечи составляет от 20 до 40 копеек за штуку, в то время как в храмах она продаётся в среднем за 20-40 рублей12. Сайт xsvechi.com (Свечные формы «Эталон») приводит разные варианты производства свечей по себестоимости от 19 копеек до 1,14 рубля за штуку13. В магазине «Православное слово» на Пятницкой в декабре 2022 года можно было приобрести упаковку из 5 свечей за 890 рублей14.

В общем, себестоимость церковных свечей минимальна, а диапазон конечных цен весьма широк. Один бывший монастырский послушник из Курска основал свой бизнес «Преображенское свечное братство» с выручкой 13 млн рублей в год (по данным 2016 года)15. Портал по продаже готового бизнеса и франшиз «Альтера-Инвест» оценивает окупаемость производства церковных свечей как «очень высокую» — 5 из 516.

Торговля ювелирными изделиями

Церковные лавки являются, помимо прочего, альтернативными магазинами ювелирных изделий (эта отрасль является очень капиталоёмкой, поэтому религиозные деятели всегда уделяли ей внимание) – нательных крестиков, цепочек, колец и так далее. Это исключительно выгодная торговля, так как содержание золота и серебра в них можно минимизировать (в отличие от цены), а обмен и возврат товара невозможен и приравнивается к богохульству.

Как сообщал «Московский комсомолец», многие люди жаловались в милицию на то, что в церкви им продали фальшивое золото17. Писал о фальшивках, продающихся на территории церквей и монастырей, также и «Коммерсант»18.

Как строится церковная иерархия

Чтобы стать священником, необходимо получить духовное образование в семинарии. Ранее при длительном служении в церкви и наличии сильного желания такой статус могли дать человеку со стороны. Сейчас правила изменились. Семинарии теперь официально отнесены к государственным высшим учебным заведениям. На деле же духовное образование очень не похоже на светское.

Выпускник семинарии редко может устроиться на стандартную работу. Перед ним стоит выбор: срочно вступить в брак и искать место в церкви, либо остаться холостым и постричься в монахи. Первый вариант более привычный. После женитьбы семинарист может рассчитывать на посвящение в духовный сан (путем прохождения рукоположения). Ему нужно написать прошение епископу для дальнейшего определения в священники. Второй путь реализуют реже, поскольку вести такой образ жизни достаточно сложно.

В церковную иерархию входят церковнослужители и священнослужители. Первые только помогают проводить службы. Вторые же проходят рукоположение и имеют право на совершение таинств, могут управлять приходом. Они делятся на диаконов, иереев и епископов. Сколько месяцев, лет или десятилетий семинарист потратит на то, чтобы стать священником, зависит только от его способностей и послушания.

В приходах назначают своего главу. Если в нем малое количество прихожан, то священник выполняет основную часть работы сам и с помощью матушки. Если же людей больше, то могут нанять свечниц, уборщиц, привратников (присматривают за храмом). Священник же будет приходить только на служения.

Уволить могут за проступки, повлекшие для церкви репутационный и публичный ущерб. Виновник для начала может перейти в приход в другом населенном пункте, после — в отпуск без компенсации. При серьезных нарушениях могут вовсе уволить.

Торговля религиозной литературой

В своих торговых точках Церковь осуществляет продажу «идеологически правильной» литературы. Научных работ там практически не продаётся, лавки торгуют публицистикой и пропагандистской литературой. В основном книги, реализуемые в церковных лавках, рекламируют идеологию Церкви, а также способствуют распространению мифов из легендариума консерваторов. Очень много продаётся книг про «мученика» Николая II, про придуманные «чудеса», про большевиков – слуг сатаны и национальную идею. Эти книги рассчитаны на читателя, который не будет читать сложные научные труды и анализировать факты.

Другие товары

Церковные лавки далеко вышли за рамки традиционного церковного ассортимента — они предлагают не только привычный «товар», но и широкий выбор аудио- и видеокассет с православной тематикой, специальную одежду (от платков и юбок для женщин до крестильных комплектов для младенцев), пищу (мёд, кагор, пищевые добавки, травы), гончарные и сувенирные изделия, паломнические путёвки, мелкие товары вроде кожаных бумажников или футболок с православными принтами и так далее.

Широко коммерческое использование икон – тут могут быть варианты на любой бюджет, от очень дешёвых до очень дорогих икон на дереве, с использованием дорогих красок и с золотыми окладами, украшенными драгоценными камнями и эмалью.

Также во второй половине 1990-х годов наметился рост производства продуктов питания (хлеб, вода, мёд, травы, сыр, вино, чай) под «церковной» маркой. Практически в каждой области на прилавках продовольственных магазинов можно найти «церковную» или «монастырскую» воду и мёд, в крупных городах – церковные пекарни.

Промышленность

Для пополнения церковных лавок к настоящему времени в России, да и в других государствах СНГ, сложилась разветвлённая инфраструктура. Её основу составляют заводы по производству церковной утвари и свечей.

Самое известное производство – художественно-промышленное предприятие «Софрино». Оно выпускает иконы, церковную мебель, гробницы, чаши, свечи восковые и парафиновые, обеспечивая этими предметами, по словам нескольких источников РБК в патриархии, до половины российских церквей. Каталог продукции можно посмотреть на официальном сайте19; ассортимент чрезвычайно широкий, а цены на некоторые артикулы доходят до 3,7 млн рублей. В разговоре с РБК священники признавались, что в епархиях им настоятельно советуют заказывать для храмов именно продукцию «Софрино»20.

Как отмечает Николай Митрохин, «фактически в каждой крупной епархии есть «свой» формально не связанный с церковью заводик, поскольку это примитивное производство не требует особых инвестиций, но приносит стабильную и высокую прибыль. Помимо них существуют сотни мастерских и тысячи самодеятельных предпринимателей, которые занимаются пошивом облачений по индивидуальным заказам, пишут иконы и мастерят иконостасы, делают колокола и так далее»21.

Ритуалы («требы»)

Родись, крестись, женись, помирай — за всё попу деньги давай

Русская пословица

Священники владеют правом на проведение специальных религиозных обрядов. Ассортимент таких услуг широк: это крещение, венчание, отпевание, погребение, освящение жилья и предметов, молебен, панихида и так далее. По данным «Комсомольской правды», стоимость, к примеру, венчания варьируется в пределах от 3 до 10 тысяч рублей22. При этом Церковь уже давно использует методики, которые знакомы опытным менеджерам по продажам – например, если один из супругов не является крещёным, ему сначала нужно креститься (по данным портала Крещение.ру, в Москве это обойдётся примерно в 2-4 тысячи рублей23). А этот процесс предполагает ещё дополнительный апсейл – приобретение крестика и одежды для проведения обряда.

Финансирование от государства

Корень уже упоминавшейся ненависти Церкви к большевикам лежит вовсе не в духовной, а в материальной плоскости. До Октябрьского переворота власти Российской Империи финансировали Церковь24, тратя на это громадные средства из народного бюджета; также Церковь не платила налогов. Так, по бюджету на 1917 год для православной Церкви предназначалось 65 262 114 рублей25, что на те времена (особенно в условиях войны) было астрономической суммой. После прихода к власти большевиков финансирование государством Церкви полностью прекратилось в результате действия Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви26, и именно в этом причина борьбы её персонала с советской властью.

Если же говорить о сегодняшних временах, то, по подсчётам РБК, в 2012–2015 годах РПЦ и связанные с ней структуры получили из бюджета и от государственных организаций минимум 14 млрд рублей27.

Церковь готова брать не только деньгами. Так, по Федеральному Закону от 30 ноября 2010 года № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности», по данным РБК, РПЦ только за 4 года получила от государства свыше 270 объектов имущества в 45 регионах. Площадь недвижимости была указана только у 45 объектов — в общей сложности около 55 тысяч квадратных метров28. Однако этого всегда будет недостаточно – так, в 2015 году митрополит Варсонофий потребовал отдать Церкви Исаакиевский собор в Петербурге29, и лишь протесты горожан и широкая огласка инцидента помогли избежать принятия такого решения30.

Откуда у Церкви деньги?

Не запах ладана и воска встречает посетителя у входа во многие православные храмы – а звон монет и разговоры о деньгах. Свечи, иконки, освященное масло, просфоры, крестики, – все это предлагается в «свечных ящиках», располагающихся у входа в храм или даже в самом храме.

Если человек знает Евангелие – он тут же вспоминает, что Христос изгнал торговцев из храма. Если человек Евангелия сам не читал – что ж, рано или поздно найдутся «доброжелатели» из какой-нибудь секты, которые не откажут себе в удовольствии ткнуть пальцем в чужой грех. С гневным возмущением они обратят ваше внимание на очевидное противоречие между жизнью православной церкви и Евангелием…

Но ведь Евангелие читают и православные священники. Почему же в наших храмах звенят деньги?

Деньги в храме – это плата за то, что мы живем в условиях, весьма отличных от той культурно-бытовой среды, в которой складывались устои православной жизни. Это наша плата за то, что мы живем не в традиционном обществе, не в крестьянской общине. Мы – жители городов, вдобавок северных, а отнюдь не палестинских или греческих.

Представим себе основы церковной “политэкономии” в ту пору, когда господствовало так называемое “натуральное хозяйство”.

Что нужно было для повседневной жизни храма? – Хлеб и вино для таинства Причастия. Воск для свечей, оливковое масло для лампад, ладан для благовонного каждения. Все это совсем не экзотично и не дорого. У греческого, сербского, болгарского крестьянина (а именно оттуда к нам пришел православный уклад жизни) все это было под рукой. Хлеб он выращивал свой. Вино делал из своего винограда. Маслиничное дерево росло на его же пастбище. В качестве ладана могла сгодиться смола, собранная с деревьев (прежде всего – сосен и кедра).

Денег почти не было (особенно на селе). Люди приносили в храм частичку того, что они вырастили или сделали сами. Они не покупали свечи в храме – а приносили из дома свои 48 . Они не покупали в храме бутылочку с маслом для своих домашних лампад, но из дома приносили сделанное своими же руками масло. Они не покупали в храме просфор, но свой, домашний хлеб или муку приносили для храма. Они не покупали в церковной лавке ладан, привезенный из-за границы, но сами делились с храмом собранной ими смолой. То, что мы сегодня выносим из храма, еще сто лет назад люди (по крайней мере крестьяне) в храм приносили.

Крестьянин понимал, что он не является творцом своего урожая. Да, его труд и его вклад велик. Но без дождя и без солнца – разве дала бы плод вспаханная им земля?! Всю страду он с надеждой смотрел на небо. Теперь у него есть урожай – и чувство справедливости требует быть благодарным Небу. Частичку своего урожая, частичку своего труда он приносит к алтарю: «Ты даровал мне этот дар, Господи, я благодарю Тебя за него и приношу ответный дар, хотя и символический».

Именно в этом смысл освящения льна, меда, яблок, винограда в августовские церковные праздники. Яблоки не становятся вкуснее от принесения их в храм. Просто душа учится быть благодарной. Как однажды заметил английский писатель Честертон, религиозное воспитание малыша начинается не тогда, когда отец начинает рассказывать ему о Боге, но когда мать учит говорить «спасибо» за вкусно испеченный пирог.

Итак, люди приносили частичку своего труда в храм. Так сегодня на панихидах, поминая своих близких «за упокой», люди приносят из дому печенье, яблоки, пряники, сахар, блины и ставят их на панихидный столик. По окончании молитвы часть принесенных продуктов они отдают церковнослужителям, часть – предлагают всем, кто находится в храме, часть – раздают нищим у храма. Вот так же раньше происходило и с важнейшей церковной службой – с Литургией. Люди приносили из дома вино и хлеб, передавили их священнику с просьбой помолиться за тех, кто принес эти дары и о тех, за кого они принесены. Это и было то, что сегодня называется «просфора». По-гречески это слово означает приношение. «Просфора» – то, что приносится в храм, приносится в жертву, а не то, что уносится из храма.

Но сегодня люди дома не пекут хлеб и не делают вино. Более того – ни домашняя выпечка хлеба (в тех семьях, где она сохранилась), ни домашнее изготовление вина или свечей сейчас почти ни для кого не являются основным видом труда. Люди живут иными работами, и эти иные виды труда дают им пропитание и заработок. Но где бы ни работал человек – его религиозная совесть напоминает ему: в своей работе ты пользуешься теми талантами, теми дарами, теми возможностями, что даровал тебе Творец. Так хотя бы частичку их верни в Его храм с благодарностью. Как же инженеру или трактористу, журналисту или учителю частичку своего труда принести в храм? Не деталь же от трактора приносить и не экземпляр газеты со своей статьей… – Так у нас есть знаки, выражающие плодотворность труда в самых разных сферах. Это то, что в современной политэкономии называется «всеобщий эквивалент». Деньги.

Часть того, что человек заработал, он в виде денег приносит в храм. Эти бумажки он меняет на то, что не сделал сам, но что нужно для службы в храме: на свечи, хлеб (просфоры), вино, масло, ладан… Для постороннего взгляда здесь происходит явная торговая операция: деньги меняются на предметы. На самом деле все иначе. Человек принес свою жертву. Но ведь денежную купюру не зажжешь вместо свечи, а монету не положишь в кадило вместо ладана. Что ж – Церковь заранее позаботилась о том, чтобы нужные вещества были заготовлены. Свечу не нужно делать самому и везти в храм через полгорода. К церковному порогу прихожанин может поднести свою жертву в виде монетки, а уже внутри храма идти со свечой в руке.

Налоговая инспекция видит здесь акт торговли. И, конечно, требует поставить кассовые аппараты в храмах и уплачивать «налог с продаж» свечей и просфор. В чем тут неправда? – Человека понуждают давать жертву совсем не тем, для кого он ее принес. Человек принес свою жертву в храм, а налоговая испекция говорит: нет-нет, вот эту часть мы берем себе. Если люди сегодня больше доверяют Церкви, чем государству – разве в том вина Церкви?

Законодательство гласит, что если предприниматель часть своей прибыли жертвует на Церковь, пожертвованная сумма исключается из его налогообложения. Так почему же это правило нередко забывается, когда речь идет о тех копеечках, которые живые и небогатые люди (а не юридические лица) приносят к храмовому порогу?

Мы не видим в этом акта купли-продажи. «Свечной ящик» – это скорее тот переходной тамбур, который помогает людям из современной цивилизации безболезненно перейти (хотя бы в одном отношении) в мир древней традиции. И потому мы не считаем, что наличие «свечного ящика» у храма нарушает Евангельскую заповедь или налоговый кодекс.

Патриарх Алексий при встречах с духовенством постоянно подчеркивает: в храмах не должно быть слов «цена», «стоимость», «плата». Лучше говорить «жертва на такую-то свечу», «пожертвование на такую-то молитву». А есть храмы, в которых свечи вообще предлагают без всяких разговорах о деньгах. Свечи просто и открыто лежат, а рядом с ними стоит ящик для пожертвований. Кто-то по скудости своих средств берет бесплатно. Но нередко люди опускают в этот ящик не тот рубль, в который реально обошлось производство свечи, а пять или десять рублей – понимая, что здесь не обмен эквивалентами, а жертва…..

Теперь понятно, почему с церковной точки зрения согрешают те, кто покупают (здесь-то – именно покупают) свечи у уличных торговцев или в светских магазинах, не в храме. Если свеча есть символ нашего горения к Богу и нашей жертвы для Него – то что же получается, если вы эту свечу приобрели у обычного бизнесмена? Свеча не молится за нас, вместо нас. Свеча лишь напоминает нам о том молитвенном горении, которое должно быть в наших сердцах. Свеча сегодня не способ освещения храма или квартиры. Она – воплощение той малой жертвы, что мы принесли в храм. Сама же эта малая жертва есть символ той величайшей жертвы, которую христианин должен принести Богу: “Сами себя, и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим”. Да разве можно произносить эту молитву с «сэкономленной» свечой в руке? Такая жертва приносится не в храм, а мимо храма. И свеча такая горит не Богу, а нашему эгоизму и копеечной «экономии».

Свеча, купленная на улице и принесенная в храм – не жертва, а нечто противоположное. Это копейка, украденная у храма. Как бы ни заверяли уличные свечные торговки, что их свечи «освященные», «софринские», «церковные» – своим собеседникам они предлагают соучастие в грехе.

Да, в прошлом люди свои свечи приносили в храм, а не приобретали их в храме. Но кроме этого, они еще и платили церковную «десятину» (пусть даже не деньгами, а частью своего урожая). Сегодня Православная Церковь (в отличие от многих протестантских общин) не призывает своих прихожан к столь ощутимой – десятипроцентной – жертве. Но, пусть и малая жертва, чтобы перестать быть актом купли-продажи и приобрести духовно-значимый характер, должна быть все же принесена в храм, а не отдана уличным спекулянтам.

Сегодня слова «жертва» и «жертвенность» не популярны. Но чем настойчивее реклама и массовая культура твердят, что жить надо как можно вкуснее и что «себе в удовольствии не откажешь», тем важнее для Церкви противостоять этой расчеловечивающей моде.

Не о деньгах наш спор с налоговой полицией, которая норовит собрать налоги с тех операций «купли-продажи», которые ей мерещатся в храмах. Так смотреть на церковную жертву, приносимую людьми, все равно, что в крещении видеть лишь закаливающую процедуру. Не ради же закалки люди подходят в крещению. Конечно, происходящее в крестильне можно описать по законам физики и вспомнить не Христа, а Архимеда: сопоставим вес тела и массу вытесненной им воды… Но не ради того, чтобы поднять уровень воды в крещальной купели, опускается туда человек… И как происходящее в крестильной купели не описать законами Архимеда, так и то, что происходит у свечного ящика, не описать лишь по законам Адама Смита, Карла Маркса и Егора Гайдара.

Здесь не торговля, а воспитание души. Осознай тот малый жест, что совершаешь у церковного ящика, не как обычную торговую операцию, но как начальную жертву – и многое начнет меняться в душе. Не купленную свечу с сознанием выполненного покупательского долга надо возжигать на подсвечнике, но огоньком жертвенности освещать свой жизненный путь. Это, конечно, малость. Но и она может помочь человеку осознать, что, кроме работы, в мире есть еще и служение. Кроме того, что продается и покупается, есть еще и то, что жертвуется.

Свечи, некогда необходимые для освещения храма, сегодня утратили это свое назначение. Храм освещается электричеством (Нарва), а за электричество надо платить деньгами. Храмы в России надо отапливать (чего, кстати, нет в Греции и что было редкостью в средневековой Руси). Где храму взять деньги для расчета с городскими службами, если люди даже свечи будут покупать у уличных торговок?

То, что Церкви есть, на что тратить деньги – понятно. Строительство и реставрация храмов, зарплата священникам и певцам, сторожам и уборщицам. Затраты на содержание семинарий, воскресных школ, церковных гимназий и больниц. Аренда помещений для внехрамовых бесед и лекций и покупка эфирного времени для радио- и телепроповеди. Содержание центрального аппарата и зарубежных миссий и представительств… Откуда же Церковь может брать эти немалые деньги?

В прошлые века большая часть этих средств шла прямо из государственного бюджета. При отделении Церкви от государства на этот источник более полагаться нельзя 49 .

В некоторых странах в распоряжении Церкви (почти исключительно – католической Церкви) остались земельные угодья, пожертвованные ей в течение многих предыдущих столетий, и Церковь может жить за счет сдачи этих земель в аренду. Но и такой вариант в современной России нереален.

В ряде стран (прежде всего – Германия и государства Скандинавии) собирается специальный церковный налог. Каждый гражданин страны обязан определенный процент от общей суммы своих налогов перечислить на церковные нужды (свобода же совести состоит здесь в том, что человек может сам решить – какой именно из конфессий он доверяет свои деньги). Подобный вариант в современной России – явно из области фантазий.

Наконец, те религиозные общины, которые не зависят от поддержки государства, нередко вводят свой внутренний обязательный налог со своих прихожан. Это так называемая «десятина». 10 % от всех своих доходов прихожанин обязан пожертвовать в церковную кассу. Когда-то и на Руси было такое правило (вспомним, что первый православный храм в Киеве назывался «Десятинной церковью» 50 ). Но вернуться сегодня к такой практике нам мешает понимание того, что этот шаг означает сокращение и без того крохотных пенсий и зарплат многих наших прихожан на десятую их часть.

Что же в этом случае остается? – Предложить прихожанам жертвовать в храм по мере своих сил (принося копеечные жертвы за свечи и просфорки) в обычные дни и годы их жизни. И при этом предложить им жертвовать в храм более серьезные суммы при тех редких случаях, что бывают в жизни нечасто (прежде всего – при крестинах и венчаниях).

Несомненно, что быть православным прихожанином в этих условиях гораздо «дешевле», нежели быть протестантом, платящим ежемесячную «десятину». Но несмотря на это, протестантские проповедники любят поязвить на тему о сребролюбии православных: все мол, у них, за деньги. Нет, далеко не все. Человек может ходить в храм и жить церковной жизнью, не внося в церковную кассу вообще ни копейки.

Никто не заставляет его приобретать свечи. Важнейшие таинства нашей церковной жизни – исповедь и причастие – всегда совершаются без всяких «плат». Если у человека нет возможности внести надлежащую жертву за крестины, венчание или погребение – по церковным правилам священник обязан согласиться на совершенно безвозмездный труд (труднее будет уговорить хор).

Если у человека нет возможности передать в алтарь записочку о «поминовении» своих близких с приложением к ней жертвенной копейки – и это не беда. Господь знает помыслы наших сердец и состояние наших семейных бюджетов. Если не мелочная корысть и не типичная жажда «халявы» стоят за этим, а действительная бедность – что ж, горячая молитва человека за своих ближних будет Богом услышана. Ведь священник, завершая литургию, опускает в Чашу с искупительной Кровью Христа все частицы, вынутые из переданных в алтарь просфорок. Вынимая эти частички (хлебные крошки) из просфор в начале Литургии, священник зачитывал имена тех людей, что значились в сопроводительных записках. Теперь же все их он опускает в Чашу со словами: «Омый, Господи, грехи поминавшихся зде кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих». Видите: священник не говорит «мною ныне поминавшихся» но – вообще «поминавшихся». Упоминаемые в этих же словах «молитвы святых» – это отнюдь не только молитвы тех, кого мы привыкли видеть на иконах. Здесь имеются в виду и молитвы тех, кто стоят с нами в храме, тех, кто причастился Крови Христовой на этой Литургии (перед Причастием ведь священник возгласил: «Святая – святым», то есть святыня Христова дается тем, кто достойно, исповедав свои грехи, очистившись, приступает с Причастию). Как видим, не вместо нас молится священник о наших ближних, но вместе с нами. И поэтому невозможность принести денежную жертву на храм никак не означает, что человек не может приносить молитвенную, сердечную жертву Богу. Исповедуйся, причастись, и, причастившись, помолись о своих ближних – и такая молитва будет значить никак не меньше, чем молитва священника о них в алтаре по переданной тобой записке.

А теперь настала пора открыть главную тайну церковной экономики: Церковь живет на деньги атеистов.

Представьте, что я юный «богоискатель». Я прихожу в храм и прошу свяшенника меня покрестить. Батюшка, поговорив со мной, понял, что желание-то у меня серьезное, а вот знаний о Евангелии и о нормах церковной жизни – никаких. Он предлагает мне походить в воскресную школу или на беседы с ним. Проходит время (может, месяц, может – годы). Наконец, и он, и я приходим к выводу, что настала пора для моего сознательного крещения. Возьмет ли с меня, со студента, деньги священник, который немало собственных сил вложил в то, чтобы мое решение стало более осознанным и глубоким? Или скорее он сам сделает мне подарок в день моего духовного рождения?.. Между прочим, именно так и было со мною в 1982 году – при крещении с меня не то что не взяли ни копейки, но еще и подарили крестик и свечки.

Проходят годы. Юноша растет действительно церковным человеком, регулярно исповедуется, причащается; в храме он бывает не только по большим праздникам… И вот однажды он приходит к священнику не один: «Батюшка, знакомьтесь, это моя Танечка… Мы бы повенчаться хотели…». Заговорит ли с ним священник о деньгах? Или повенчает своего духовного сына радостно и бесплатно – да опять же еще и очередную книжку по этому случаю подарит?

Проходит год. Молодой человек и его Танечка, за этот год также ставшая прихожанкой и духовной дочерью того же священника, подходят к нему с очередной просьбой: «Вот тут у нас, понимаете ли, Ванечка родился… Когда бы нам покрестить его?». Кто тут вспомнит о деньгах?

Еще годы остались позади. Татьяна скорбно подойдет к тому же священнику (если он будет еще жив) и скажет: “Овдовела я… Отпойте моего любимого”. И неужели за отпевание человека, воспитанного им, всю жизнь проведшего на глазах у священника, он возьмет деньги у своей же скорбящей духовной дочери?

Вот парадокс городской церковной жизни: постоянные прихожане, подлинные духовные дети священника денег в храм практически не приносят. Храм же живет не на пожертвования прихожан, а на деньги “захожан”. Прежде всего – на деньги тех, кого приносят в храм дважды в жизни: первый раз, чтобы крестить, второй раз – чтобы отпеть. Вот эти практические атеисты, не знакомые ни священнику, ни прихожанам, и передают свои деньги в церковный “свечной ящик”. За себя и за того (церковного) парня.

Такая система церковной “экономики” сложилась в советские времена. Сегодня она, конечно, усложнилась. Появилась книжная и иконная торговля (есть храмы, в которых честно предупреждают: книги в нашем храме стоят дорого, дороже, чем в светском магазине. Но поймите, дорогие, приобретая книгу именно у нас, вы жертвуете на возрождение храма”). Есть благотворители-спонсоры. Бывает помощь со стороны городских властей.

И оказалось, что теплота человеческих отношений вознаграждается сторицей. Прихожане, полюбившие священника, убедившиеся в бескорыстии его служения, воспринимают как свои нужды храма. И, если не могут помочь сами, находят знакомых в новых российских элитах (в госаппарате, в банках, в сфере бизнеса), знакомят с батюшкой и убеждают помочь. Те же священники, что по-наемнически относились к людям и смотрели на прихожан сквозь купюры – остались один на один со всеми волнами финансового кризиса. На добрых же пастырях, сумевших по-человечески, по-христиански относиться к людям, сбылись евангельские слова про заботу о земных благах: “Ищите прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам” (Мф. 6:33).

Отмывание денег

Попы речисты, да на руку не чисты

Русская пословица

Поскольку Церковь является некоммерческим учреждением, освобождённым от уплаты налогов, она превращается в некое подобие офшорной зоны. Церковь также может выступать посредником в коррупционных сделках. Это делается так: преступник жертвует деньги на новый храм, а далее церковнослужитель за часть этих денег делает с целой суммой те действия, которые от него требуются. Доказать, что это криминальные деньги, попросту невозможно. Как сообщают «Вести» Украины, всё больше и больше религиозных организаций предлагают такого рода услуги31. Также, например, в информационное агентство Regnum поступало письмо от Евгения Смирнова, сторожа Никольского храма в Якутске, который просил проверить епархию на предмет отмывания денег32.

Кстати, в этом одна из основных причин любви современной власти России к Церкви: номенклатура финансово заинтересована в РПЦ. И поэтому ей выгодна непрозрачность Церкви.

Кроме того, посредством сотрудничества с Церковью получается, что коррупционер совершает богоугодное дело, что является преимуществом в сравнении с другими методами отмывания денег. Ещё один плюс такой схемы – это возможность заводить нужные связи, так как многие силовики, криминальные авторитеты и чиновники выбирают себе духовных наставников, позволяющих общаться с представителями подобных кругов. Думается, именно в этом причина крещения таких людей, как например Борис Березовский.

Налоговая и бухгалтерская отчётность религиозных организаций имеет свои особенности

Бухгалтерская и налоговая отчётность религиозных организаций имеет свои особенности. Например, в 2001 году Правительство РФ установило полный список религиозных предметов, реализация которых налогом не облагается. Он насчитывает пять пунктов:

2001

в этом году Правительство РФ установило список религиозных предметов не облагаемым налогом

1. Предметы религиозного поклонения: иконы, рамки икон, престолы, жертвенники, конические изображения, облачения и т.д.
2. Внутренне убранство храмов и архитектурные элементы.
3. Церковная атрибутика: кресты, медальоны, ладанки, памятные знаки и т.д.
4. Предметы для богослужения и совершения обрядов.
5. Одежда религиозного назначения: мантии, фелони, поручи, пояса и т.д.

Чтобы не нарушать закон, религиозная организация должна использовать эти денежные средства только для содержания церквей, храмов и иных религиозных объектов.

Религиозная организация должна вести полный финансовый учёт прихода и расхода.

После того как налоговый период закончится, приход должен предоставить в соответствующую налоговую инспекцию. Если этого не сделать, денежные поступления налоговики расценят как нереализованный доход. Они могут обложить налогом.

Поэтому бухгалтер, работающий в религиозной организации, должен иметь опыт работы по данному направлению, иначе она будет нести серьёзные материальные потери.

Сдача зданий в аренду

Нередко появляются новости наподобие «Церковь отбирает у ВНИРО здание с уникальными лабораториями ради строительства храма»33 или «РПЦ отсудила землю у детского реабилитационного центра»34 — РПЦ вообще очень часто захватывает здания или земли. С какой целью? Как отмечает Николай Митрохин, «особо широкое распространение в последние годы получил и такой вид церковного бизнеса, как сдача лишних, в том числе недавно возвращённых, помещений в аренду»35. Недвижимость, как и ювелирные изделия – очень капиталоёмкая сфера, что автоматически ставит её в круг интересов религиозных организаций.

Церковь иногда сдаёт в аренду и часть помещений в храмовых зданиях. По данным «Ведомостей», в храме Христа Спасителя «можно арендовать храмовые помещения для корпоративных мероприятий: зал церковных соборов – 450000 руб. в сутки, конференц-зал – 100000 руб.»36. Много информации в интернете есть и о гостиничном комплексе «Даниловский», который приносит РПЦ немалые доходы.

Можно ли брать свечки в храме бесплатно?

Если вы придете в храм, то увидите, что на все установлены «цены». Свечи: от 20 рублей и больше. Записочки. Заказ молебна. Венчание. И так далее. Это магазин, спросите вы? Это пожертвование, ответят вам, и это действительно так.

Никто не будет поднимать скандал, если вы возьмете бесплатно свечу и уйдете. Если у вас нет денег — вы нищая старушка или погибающий бездомный — вам дадут свечу или записку бесплатно. Мы сами видели это много раз. Некоторые более или менее благополучные храмы или монастыри вообще имеют практику бесплатной раздачи свечей — например, мы видели это в Зачатьевском монастыре в Москве. Да много, где видели.

Собор Зачатьевского монастыря в Москве. Улица Остоженка. Метро Парк-Культуры или Кропоткинская

Мы так же знаем, что и Венчание и Крещение — священник может проводить совершенно бесплатно, если видит, что об этом просит семья, у которой очень тяжело с деньгами.

Вообще говоря, священник и так все молебны и Таинства проводит абсолютно бесплатно. А передать деньги — это естественный порыв души у человека. Например, священник приехал освящать нам дом. Его зарплата меньше нашей, у него три ребенка — я хочу его отблагодарить.

Пожертвования Церкви в какой-либо форме — это устоявшееся и естественное положение дел, которое совершенно искренне и без какой-либо «мысли» проживается «обеими сторонами».

Есть огромное число примеров, когда храмы и монастыри (практически все храмы и монастыри) по возможности помогают больницам, заключенным, нуждающимся — как могут и чем могут. Однако не афишируют это, не пишут в социальных сетях и никто про это не знает.

Но тот, кто не ходит в храм и не принимает участие в Церковной жизни, с этим не знаком и со стороны говорит, что «Церковь берет деньги и ничего не хочет делать бесплатно».