Предисловие
Архиепископ Лука (в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий) жил и работал в тяжелой период для нашей страны – в конце 19 и в первой половине 20 века, в годы духовного кризиса, отступления народа от веры, войн, революций, политических репрессий, гонений на Церковь. Это наш современник – выдающийся врач и ученый, гениальный хирург, спасший тысячи жизней, пастырь и проповедник, богослов, подвижник, восстанавливавший храмы Божии в немыслимое для этого время, прославленный Церковью исповедник, в земле Российской просиявший, совершающий чудеса доныне по молитвам с верою притекающих к нему. Узкий путь страдания за истину и служения людям, всегда против «удобного» течения, всегда верность Богу и любви к человеку – яркая и удивительная жизнь христианина во времена отступничества, страха и предательства. Святитель Лука прожил одиннадцать лет в тюрьмах, лагерях, ссылках. Своим духовным подвигом и самоотверженной работой хирурга и «мужицкого» врача он обрел всенародную любовь.
В 20-е годы в разгар гонений на Церковь и ее служителей он стал священником, принял постриг в монахи с именем Лука в честь апостола и евангелиста, и затем был тайно рукоположен в епископа Ташкентского и Туркестанского. Дальше были Красноярская и Тамбовская кафедры. В 1946 году архиепископа Луку перевели в Симферополь – последнее место службы.
Где бы он ни был, везде без страха и сомнения служил, проповедовал и лечил людей, защищал православную веру и Церковь делом, словом и писанием.
Умер святитель Лука 11 июня 1961 года в воскресенье, в день Всех святых, в земле Российской просиявших. Канонизирован Русской Православной Церковью в сонме новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания в 2000 г оду.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, совершая пастырское посещение Украинской Православной Церкви, поклонился мощам святителя Луки, покоящимся в соборном храме Свято-Троицкого женского монастыря в г. Симферополе. В своем слове к пастве Святейший Владыка сказал:
«…С трепетом прикоснулся я к мощам святителя Луки, практически нашего современника. Мне не приходилось лично встречаться с ним, но довелось много слышать о нем от тех, кто служил с владыкой Лукой, кто его хорошо знал. Это действительно был дивный архипастырь, сочетавший служение Церкви и служение науке, сочетавший способность работать в светской системе в условиях атеистического государства и одновременно быть архипастырем Церкви.
Пример святителя Луки учит нас тому, как находить выход из, казалось бы, безнадежной жизненной ситуации, как, не идя на компромисс с совестью, быть мирным и спокойным и разумно устроять свое земное бытие.
Святитель Лука был таким человеком: казалось бы, внешние обстоятельства подавляли его, но он никогда не ломался от этого давления и сохранял свою внутреннюю силу, потому что сила эта была в вере православной. Он чувствовал присутствие Господа в своей жизни и поэтому ничего не боялся, ничего не страшился, ни от чего не уклонялся, но мужественно, с любовью к людям и в мире осуществлял свое архипастырское служение. Сегодня святитель Лука для многих из нас – великий и светлый пример». [16.]
Господь Иисус Христос всегда Тот же. Надо понять нам, суетящимся в современном «цивилизованном» обществе, вспомнить всей душой своей и всем сердцем, что все мы даны друг другу Господом для спасения. Очень важно именно сейчас, когда стираются границы между добром и злом, между истиной и ложью, еще и еще раз обратиться к жизни святителя Луки, чтобы научиться у него мужеству стояния в истине, молитвенно просить его помощи во всех делах.
Жизнь святителя Луки пусть будет для нас примером христианского пути в наше время, образом деятельной веры, бескорыстия и самоотвержения, труда любви к Церкви до последнего вздоха.
В этой книге собраны свидетельства о подвиге святителя Луки, архиепископа Симферопольского и Крымского – человека, врача, пастыря, святого.
Елена Круглова
Лука Крымский (Войно-Ясенецкий),
Архиепископ Лука (в миру — Валентин Феликсович Войно–Ясенецкий) родился в Керчи 27 апреля 1877 года. Окончив гимназию, он решил посвятить себя тому, что полезно для страдающих людей, и избрал медицину. По окончании университета будущий святитель занимался практикой и теоретическими исследованиями в области медицины. В 20–х годах ХХ века работал хирургом в Ташкенте, активно участвовал и в церковной жизни, например, в заседаниях церковного братства. Слова епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия: «Доктор, вам надо быть священником»,— он воспринял как Божий призыв.После трёхлетнего служения в сане иерея отец Валентин принял монашеский постриг с именем святого апостола, евангелиста и врача Луки. 31 мая 1923 года иеромонах Лука по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона был тайно рукоположен во епископа. С того времени начался его крестный исповеднический путь. Многочисленные аресты, пытки и ссылки не ослабили усердие святителя в исполнении архипастырского долга и во врачебном служении людям.
«Общественный обвинитель», чекист Петерс, привлёк владыку к судебному разбирательству по так называемому делу врачей (1921 год). Среди вопросов был и такой: «Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий–Войно? Разве вы его видели, своего Бога?» «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил».
«Дело врачей», сфабрикованное Петерсом, с треском провалилось, но спустя некоторое время Владыку всё равно репрессировали.
Будучи в третьей ссылке под Красноярском, уже в начале Великой Отечественной войны, епископ Лука предложил властям свой опыт и мастерство для лечения раненых советских воинов. С октября 1941 года его назначили консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Инспекторская проверка показала, что ни в одном другом госпитале не было столь блестящих результатов лечения сложнейших инфекционных ранений суставов. Тысячи военных были спасены от смерти или пожизненной инвалидности.
Работать приходилось в невыносимых условиях: штат неумел и груб, врачи не знают основ хирургии. Всё это крайне плохо отражалось на здоровье Владыки. Во время операций он всё чаще опускался на стул: не держали ноги. Трудно было подниматься по госпитальным лестницам: давало себя знать хроническое заболевание лёгких, эмфизема.
В 1944 году Владыка получил указ о назначении на Тамбовскую и Мичуринскую кафедру, а с 1946 по 1961 год был правящим архиереем Симферопольской и Крымской епархии.
Владыка Лука сделал ряд открытий. Перу выдающегося хирурга принадлежат знаменитые «Очерки гнойной хирургии», которые вышли в свет в ноябре 1944 года. До сих пор они являются настольной книгой и учебником многих хирургов.
В декабре 1945 года святителя наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». За выдающиеся достижения в медицине он получил Сталинскую премию первой степени, которую пожертвовал на нужды сирот. Всё это означало официальное признание беззаветного труда святителя.
В 1958 году Господь послал ему новое испытание — слепоту на оба глаза. Однако Владыка видел духовными очами. Несмотря на страшный недуг, он регулярно совершал богослужения, постоянно проповедовал и принимал страждущих.
Скончался Преосвященный Лука 11 июня 1961 года в день Всех святых, в земле Российской просиявших. Определением Синода Украинской Православной Церкви (Московская Патриархия) от 22 ноября 1995 года архиепископ Симферопольский и Крымский Лука причислен к лику местночтимых святых. В ночь с 17 на 18 марта 1996 года состоялось обретение его нетленных мощей, а 24—25 мая 1996 года — торжество прославления святителя. Многоцелебные мощи его почивают в Свято–Троицком кафедральном соборе Симферополя. В августе 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви прославил священноисповедника Луку в сонме новомученников и исповедников Российских XX века. Его память совершается 11 июня (нов. ст.) / 29 мая (стар. ст.) и в день памяти Собора Крымских святых 28 декабря (нов. ст.) / 15 декабря (стар. ст.)
Жизнеописание святителя Луки
Детство и юность
27 апреля 1877 года в городе Керчи у Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого и его жены Марии Дмитриевны (в девичестве Кудриной) родился третий сын – Валентин.
Род Войно-Ясенецких известен с ХVI столетия, и его представители служили при дворе польских и литовских королей. Но постепенно род обеднел, и уже дед Валентина Феликсовича жил в Могилевской губернии в курной избе, ходил в лаптях, но, правда, имел мельницу.
«Три предшествующих колена потомственных дворян влачило довольно жалкое существование, пока Феликс Станиславович не разорвал этой вековой череды вечно нуждающегося, почти нищего дворянства: получил провизорское образование, вырвался из деревенской глуши и по селился в г. Керчи», – пишет В. А. Лисичкин, внучатый племянник будущего архиепископа Луки. [9, с. 21.]
Аптека, владельцем которой Феликс Станиславович был в течение двух лет, больших доходов не приносила. Он перешел на государственную службу и до самой смерти оставался служащим транспортного общества.
Феликс Станиславович был тихим, добрым и спокойным человеком. Он исповедовал, как и его предки, католическую веру, но своих взглядов детям не навязывал. В автобиографии святитель Лука вспоминает о нем с любовью: «Мой отец был католиком, весьма набожным, он всегда ходил в костел и подолгу молился дома. Отец был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял, хотя по своей должности был окружен нечестными людьми. В нашей православной семье он, как католик, был несколько отчужден». [1, с. 9.]
Тон в семейной жизни задавала волевая Мария Дмитриевна. Она была воспитана в православных традициях, и вера ее была деятельной. «Мария Дмитриевна регулярно передавала домашнюю сдобу для арестованных в тюрьму, устраивала возможность заработать арестантам, посылая им, к примеру, для перетяжки матрацы. Когда началась первая мировая война, в доме постоянно кипятилось молоко, которое отправлялось раненым воинам. Но живое религиозное чувство Марии Дмитриевны было жестоко травмировано одним неприятным случаем. Справляя поминки по умершей дочери, она принесла в храм блюдо с кутьей и после панихиды случайно оказалась свидетельницей дележа ее приношения. После этого она более никогда не переступала порога церкви». [10, с. 8.]
Всего в семье Войно-Ясенецких было пятеро детей: Павел, Ольга, Валентин, Владимир и Виктория. Святитель Лука вспоминал о своих близких: «Два брата мои – юристы – не проявляли признаков религиозности. Однако они всегда ходили к выносу Плащаницы и целовали ее, и всегда бывали на Пасхальной утрени. Старшая сестра – курсистка, потрясенная ужасом катастрофы на Ходынском поле, психически заболела и выбросилась из окна третьего этажа, получив тяжелые переломы бедра и плечевой кости и разрывы почек; от этого впоследствии образовались почечные камни, от которых она умерла, прожив только двадцать пять лет. Младшая сестра, доселе здравствующая, прекрасная и очень благочестивая женщина». [1, с. 9, 10.]
Дети росли в атмосфере христианской любви и послушания. Валентин был активным, очень наблюдательным и любознательным ребенком. С колыбели он видел, как благоговейно молились отец и мать с большим числом поклонов много раз в день; с трех лет и Валентин присоединялся к ним. Как пишет В. А. Лисичкин: «Гимназист Валентин находился под строгим контролем и дома, и в гимназии. Строгое домашнее религиозное и гимназическое воспитание привило Валентину с детства глубокое чувство ответственности перед Богом за все свои поступки и деяния. От матери мальчик приобрел сильную волю и властный характер, от отца благочестивость… Семья жила очень дружно, все помогали и любили друг друга». [9, с. 22.] В своих мемуарах святитель Лука также упоминает, что, не получив как такового религиозного воспитания, он унаследовал религиозность, «главным образом, от своего очень набожного отца». [1, с. 10.]
В 1889 году Войно-Ясенецкие переехали в Киев и обосновались в центре города, на Крещатике. Валентин поступил во Вторую Киевскую гимназию. Правила поведения здесь были так же строги, как и в предыдущей гимназии. Учился Валентин очень хорошо, с увлечением. Особенно любил уроки истории и рисования. Родители серьезно отнеслись к дару мальчика. Поэтому, когда ему исполнилось 13 лет, его отдали в Киевскую художественную школу.
Рядом была Киево-Печерская Лавра. Церковная жизнь, бившая здесь ключом, толпы богомольцев со всей России шли на поклонение киевским святыням – все это не могло не оставить след в жизни юного Валентина.
«На формирование мировоззрения Валентина в старших классах гимназии заметное влияние оказал старший брат Владимир – студент юридического факультета. В студенческой среде тех лет было сильное увлечение народническими идеями. Хождению в народ интеллигентов-народников способствовали и книги И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого и др. Вместе с братьями Валентин разделили и увлечение этикой Льва Толстого» [9, с. 23.], – пишет В. А. Лисичкин. Увлечение было сильным, Валентин подражал Л. Н. Толстому во всем: «спал на полу на ковре, а летом, уезжая на дачу, косил траву и рожь вместе с крестьянами, не отставая от них». [1, с. 11.] Он написал 30 октября 1897 года письмо Л. Н. Толстому, в котором просил повлиять на свою суровую мать, не одобрявшую его планы стать толстовцем. Валентин просил разрешения у графа приехать в Ясную Поляну и жить под его присмотром. Письмо осталось без ответа. Ответ был дан Господом: в руки юноши попала книжка Л. Толстого «В чем моя вера?», изданная за границей, поскольку в России этот труд был запрещен. Но среди студентов эта книжка ходила по рукам и старшие братья принесли ее домой. Прочтя книгу, Валентин понял, что толстовство есть не что иное, как издевательство над Православием, а Толстой – еретик, безмерно далекий от истины. Духовный мир Валентина трудами родителей и учителей строился, как на прочном камне, на святом Православии.
Итак, Валентин успешно оканчивает гимназию, и при вручении аттестата зрелости директор дарит выпускнику Новый Завет. Многие места этой святой книги произвели неизгладимое впечатление на юношу. В мемуарах святитель Лука так вспоминает об этом: «Но ничто не могло сравниться по огромной силе впечатления с тем местом Евангелия, в котором Иисус, указывая ученикам на поля созревшей пшеницы, сказал им: Жатвы много, а делателей мало. Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою
(Мф. 9: 37). У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: «О, Господи! Неужели у Тебя мало делателей?!» Позже, через много лет, когда Господь призвал меня делателем на ниву Свою, я был уверен, что этот евангельский текст был первым призывом Божиим на служение Ему». [1, с. 13.] В семье хранится эта книга с пометками Валентина, сделанными тогда красным карандашом.
Одновременно с гимназией он заканчивает и Киевскую художественную школу, «в которой проявил немалые художественные способности, участвовал в одной из передвижных выставок небольшой картинкой, изображавшей старика-нищего, стоящего с протянутой рукой». [1, с. 10.]
Увлечение живописью было очень серьезным, так что по окончании гимназии Валентин решил поступать в Петербургскую Академию Художеств.
Удивительное решение было принято молодым человеком, обдумывающим выбор своего жизненного пути:
«Недолгие колебания кончились решением, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей. Из Академии я послал матери телеграмму о желании поступить на медицинский факультет, но все вакансии уже были заняты, и мне предложили поступить на естественный факультет с тем, чтобы после перейти на медицинский». [1, с. 10.]
Нелюбовь к естественным наукам изменила этот план. Валентин поступает на юридический факультет и в течение года увлеченно изучает историю и философию права, политическую экономию и римское право.
Любовь к живописи не отпускает, и через год он отправился в Мюнхен в частную художественную школу профессора Книрр. «Однако уже через три недели тоска по родине неудержимо повлекла меня домой, я уехал в Киев и еще год с группой товарищей усиленно занимался рисованием и живописью». [1, с. 11.]
Каждый день, а иногда и дважды в день ездил Валентин в Киево-Печерскую Лавру, часто бывал в киевских храмах и, возвращаясь оттуда, делал зарисовки сцен, что видел в Лавре и храмах. Множество талантливых зарисовок, набросков и эскизов молящихся людей, лаврских богомольцев было сделано за почти год усиленной работы.
Наметилось направление художественной деятельности Валентина, в котором работали и Васнецов, и Нестеров. «К этому времени я ясно понял процесс художественного творчества. Повсюду: на улицах и в трамваях, на площадях и базарах – я наблюдал все ярко выраженные черты лиц, фигур, движений и по возвращении домой все это зарисовывал. На выставке в Киевской художественной школе получил премию за эти свои наброски». [1, с. 12.]
Это ежедневное общение с паломниками и молящимися людьми в течение этого «довольно странного года» было школой духовного опыта. Валентин поневоле соприкасался с духом и душой этих людей. Именно тогда ему пришла мысль, что это его паства.
Поиск правильного жизненного пути, нераздельно связанного уже тогда с служением народу, продолжался. Святитель Лука вспоминает: «Можно было бы поступить на медицинский факультет, но опять меня взяло раздумье народнического порядка, и по юношеской горячности я решил, что нужно как можно скорее приняться за полезную практическую для простого народа работу. Бродили мысли о том, чтобы стать фельдшером или сельским учителем, и в этом настроении я однажды отправился к директору народных училищ Киевского учебного округа с просьбой устроить меня в одну из школ. Директор оказался умным и проницательным человеком: он хорошо оценил мои народнические стремления, но очень энергично меня отговаривал от того, что я затевал, и убеждал поступить на медицинский факультет». [1, с. 13.]
Это решило, наконец, вопрос о выборе дела жизни. Преодолев отвращение к естественным наукам, Валентин поступает на медицинский факультет Киевского университета, чтобы стать полезным для крестьян, облегчить их жизнь и принести пользу народу.
Университет
Итак, в 1898 году Валентин стал студентом медицинского факультета Киевского университета имени святого князя Владимира.
Учился блестяще. Вот как архиепископ Лука вспоминает эти годы: «Когда я изучал физику, химию, минералогию, у меня было почти физическое ощущение, что я насильно заставляю мозг работать над тем, что ему чуждо. Мозг, точно сжатый резиновый шар, стремился вытолкнуть чуждое ему содержание. Тем не менее, я учился на одни пятерки и неожиданно чрезвычайно заинтересовался анатомией. Изучал кости, рисовал и дома лепил их из глины, а своей препаровкой трупов сразу обратил на себя внимание всех товарищей и профессора анатомии. Уже на втором курсе мои товарищи единогласно решили, что я буду профессором анатомии, и их пророчество сбылось. Через двадцать лет я действительно стал профессором топографической анатомии и оперативной хирургии». [1, с. 14.]
То, что многих от медицины отпугивало, привлекло его более всего. На третьем курсе Валентин увлекся изучением операций на трупах. «Произошла интересная эволюция моих способностей: умение весьма тонко рисовать и моя любовь к форме перешли в любовь к анатомии и тонкую художественную работу при анатомической препаровке и при операциях на трупах. Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии». [1, с. 14.]
Валентина выделяли высокие моральные требования к себе и другим, чуткость к чужому страданию и боли, открытый протест против несправедливости и насилия. Скоро его избрали старостой курса, что было выражением уважения и доверия со стороны однокашников. «На третьем курсе я неожиданно был избран старостой. Это случилось так: перед одной лекцией я узнал, что один из товарищей по курсу – поляк – ударил по щеке другого товарища – еврея. По окончании лекции я встал и попросил внимания. Все примолкли. Я произнес страстную речь, обличавшую безобразный поступок студента-поляка… Эта речь произвела столь большое впечатление, что меня единогласно избрали старостой». [1, с. 15.]
Государственные экзамены Валентин сдавал на одни пятерки, и профессор общей хирургии сказал ему на экзамене: «Доктор, вы теперь знаете гораздо больше, чем я, ибо вы прекрасно знаете все отделы медицины, а я уж многое забыл, что не относится прямо к моей специальности». [1, с. 15.]
Принципиальность и правдивость, отвращение к малейшей лжи всегда отличали Валентина: «Только на экзамене по медицинской химии (теперь она называется биохимией) я получил тройку. На теоретическом экзамене я отвечал отлично, но надо было сделать еще исследование мочи. Как это, к сожалению, было в обычае, служитель лаборатории за полученные от студентов деньги рассказал, что надо найти в первой колбе и пробирке, и я знал, что в моче, которую мне предложили исследовать, есть сахар. Однако, благодаря маленькой ошибке, троммеровская реакция у меня не вышла, и, когда профессор, не глядя на меня, спросил: «Ну, что вы там нашли?» – я мог бы сказать, что нашел сахар, но сказал, что троммеровская реакция сахара не обнаружила». [1, с. 15.]
Эта единственная тройка не помешала ему получить диплом лекаря с отличием.
В университете он приводил в изумление студентов и профессоров своим принципиальным пренебрежением к карьере и личным интересам. После окончания университета этот прирожденный ученый объявил, что будет… земским врачом – занятие самое непрестижное, тяжелое и малоперспективное.
«Когда все мы получили дипломы, товарищи по курсу спросили меня, чем я намерен заняться. Когда я ответил, что намерен быть земским врачом, они с широко открытыми глазами сказали: «Как, Вы будете земским врачом?! Ведь Вы ученый по призванию!» «Я был обижен тем, что они меня совсем не понимают, ибо я изучал медицину с исключительной целью быть всю жизнь деревенским, мужицким врачом, помогать бедным людям». [1, с. 15, 16.]
