Не откладывайте радость на «потом», когда разберетесь со «всеми» грехами

Покаяние или унылое самокопание?

– Действительно, у человека, только приходящего в Церковь, может возникнуть диссонанс между тем, что написано в Евангелии, и регулярной практикой покаяния, которая, как может иногда показаться, является главной в Православии.

О слезах покаяния, о борьбе со страстями и грехами говорится и в текстах богослужений, и в домашнем молитвенном правиле, и в творениях многих святых отцов намного чаще, чем о радости.

Само слово «Евангелие» переводится как благая, то есть радостная весть. И мы знаем, что весть о воскресении Христа действительно возвещалась апостолами и воспринималась их современниками, и затем – первыми христианами именно в этом, главном своем смысле. «Радуйтесь, потому что побеждена смерть».

Настоящее христианское устроение все время держит баланс, внутреннее сочетание, золотую середину, не лишая себя радости, но помня о покаянии. Без этого нельзя, потому что настоящая радость без покаянного труда фальшива.

Но начинать в любом случае придется с покаяния. Христос сказал: «Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их», то есть борись с грехом в себе. Когда люди попытались это исполнить, родилась огромная опытная наука: отсечение помыслов, борьба со страстями, то есть христианская аскеза. У святых отцов это называется «сокрушением сердечным».

Мы помним, что сказано в 50-ом псалме: «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Вся практика церковной молитвы, все то колоссальное количество покаянных мотивов в молитвах нужны, чтобы эта сердечная боль была основой духовной жизни человека.

Но и без радости эта сердечная боль тоже бессмысленна и невыносима. Если не будет радости, тогда это будет не покаяние, а просто унылое самокопание, не приводящее ко Христу. Скатиться в него очень легко, а выбраться трудно. Это та самая «греховная печаль», от которой мы просим Бога нас избавить.

Болезнь нашего времени

Человек может жить так, что он и радости не радуется, и в скорбях не скорбит. Бывают также люди болезненные, мнительные, которые слишком усугубляют свое положение, считают, что у них самый тяжелый крест. Людей, умеющих истинно духовно радоваться все-таки меньше.

Но, наверное, неправильно было бы ставить вопрос: чего больше в духовной жизни — скорби или радости. Вот Вход Господень в Иерусалим — это скорбь или радость? И христианство оно всё такое. Ведь «прииде Крестом радость всему миру»[2], поэтому здесь никак нельзя одно от другого отделить.

Вопрос в том, чтобы не впасть в крайности: радость — это та радость, которая освещает мир человека, а печаль не должна становиться унынием… Печаль и уныние — разные вещи.

Вообще уныние — это диагноз современного мира. Уныние, пустота… Мировая культура, начиная с первых лет ХХ века, постепенно превратилась в культуру уныния, хоть и с очень яркими высокохудожественными образами.

Есть природа человеческая, и законы этой природы известны: человек рядом с Богом — он полон жизни, человек отступает от Бога — он близится к смерти. Вот и человечество. Оно живет ровно по тем же самым законам: каков человек, таково и человечество — общество. А уже вещи глобальные — такие, как культура, общественная жизнь,— исходя из этого, естественным образом и выстраиваются. Культура дает возможность нам, как по лакмусовой бумажке, смотреть, что сейчас происходит в человечестве. Например, культура андеграунда — это культура уныния, депрессии, даже если она и вплавляется иногда в некий христианский контекст. Постмодернизм — это типичная, ярко обозначенная совершенная депрессия и такой цинизм, который рождает еще большее уныние. Отсутствие каких-либо ориентиров вообще, отсутствие любого духовного труда, вся эта музыка попсы, мода и гламур — это тоже очевидный признак уныния. Особенное представление об унынии — это популярность «Кривых зеркал», «Аншлагов» и подобного. «Ад всесмехливый»[3], который ужаснулся, когда в него вошел Господь. «Ад всесмехливый» вот такое лицо приобретает… Да, это данность — так, как есть сегодня. Но будем помнить, что Господь все-таки ад сломил, победил!

Почему в воскресенье не стоят на коленях

Наша радость именно об этом: в нас самих нет никакой причины для нашего спасения, и ни почему другому мы надеемся войти в Царство Божие, кроме как потому, что Он нас любит. И вот это вызывает непритворную радость. Эта радость не фальшива, но она не рождается без покаянного труда.

Покаянный труд, если радостью не заканчивается, тоже напрасен. И задача Церкви, задача духовника, а затем, при наличии опыта, и самого христианина – обрести это покаянное памятование, не теряя при этом радость. Для христианина эти понятия все время чередуются. Вот ты шесть дней каешься, а потом наступает воскресенье – малая Пасха.

Шесть дней трудись, а в день седьмой – радуйся. Вдумайтесь в это: воскресенье – день отдыха от забот, в воскресенье радость превосходит покаяние! Даже такое прямое выражение покаяния, как земной поклон, в воскресенье не положен, и не случайно: в этот день ты уже не должен стоять на коленях, потому что в воскресении человек входит в сыновнее достоинство.

Отец, как в притче о блудном сыне, поднял тебя, обнял, расцеловал, дал тебе белую ризу. И ты не можешь в ней встать на колени, потому что ты ее испачкаешь.

В воскресенье речь о покаянии, прощении как бы на время приглушается – сейчас пир и праздник. И счастье этого праздника не в том, что Христос пришел и одарил нас здоровьем, красотой и успехом. Это радость о том, что у нас ни при каких условиях отнять будет нельзя, это радость не от мира сего: «радуйтесь и веселитесь, ибо мзда ваша многа на небесех».

Одного без другого нет

Радость о Христе и печаль по Бозе — это явления одного и того же порядка. Одно без другого не существует. Если есть истинная печаль о своих грехах, то у тебя и радость о Боге всегда бывает настоящей. Вот и всё. Другого тут ничего не придумаешь.

А покаяние, в моем представлении, должно выражаться прежде всего в трудах. Ведь когда с нами случаются грехи, и мы идем на исповедь, чаще всего мы не понимаем, что видение своих грехов — это, вообще-то, огромная радость. Мы относимся к этому совсем не так: увидели, что совершили грех,— и испугались. И стало нам плохо: «Ах, что я сделал! А ведь если бы я по этой улице бы не пошел и такого бы человека не встретил, если бы он мне какое-то слово не сказал и я бы ему так не ответил! Какая досада, что такое со мной случилось!». Не понимаем того, что на самом деле сделали или не сделали мы этот грех — не важно. Если какой-то грех есть во мне, то, значит, рано или поздно я его совершу. И поэтому когда случаются грехи, очевидные для нас, неправильно, если мы будем к ним относиться просто как к досадным неудачам в своей жизни или к досадным проступкам: я совершил что-то, сказал на исповеди и теперь мне это не вспомянется. Грех — это состояние, это не поступок, но именно через поступок мы узнаем о своем грехе. И если Господь дает нам возможность так на себя посмотреть, то этому можно порадоваться и сказать: «Господи, благодарю Тебя за то, что Ты мне показал, кто я на самом деле; теперь я знаю, с чем мне бороться по-настоящему, потому что я считал себя одним, а на деле я другой. И даже если я вчера этого не сделал, завтра не сделаю, то сегодня-то совершил, а если не совершил сегодня, то послезавтра это со мной может случиться, потому что этот грех во мне, и пока я его не исторгну, он так и будет меня бороть».

Если говорить о том, что иногда у людей печаль о грехах выражается в некоторой мрачности и отчужденности, то тут все приходит с духовным опытом, с обретением какой-то трезвенности. И потом все-таки, что веселиться-то, когда мы плохие? Действительно, хочется о себе немного и поплакать. И мне кажется, это нормальное состояние, когда человек может вот так, всерьез, поскорбеть о том, какой он на самом деле. Ведь и борьбы с грехом не будет, если мы будем легко к этому относиться — а, подумаешь, что такого! — и тогда ничего с нами и не случится, никакой перемены.

Чему так радовался Серафим Саровский

Такая жизнь была для него желанной, и не было никаких причин для того, чтобы возвращаться в мир.

Но вот ему является Матерь Божия и говорит: «Иди и принимай народ». И он начинает сутки напролет общаться с людьми. Такими, как мы, ведь люди во все времена одинаковые: мелочными, осуждающими, унылыми, злобными, завистливыми.

Люди отрывали святого от богообщения, в котором он пребывал и в котором настолько преуспел. Но он каждому говорит: «Радость моя».

Он выбрал именно эти слова для приветствия, потому что приход каждого человека был для него радостью. Радостью потому, что Христос Воскрес, а значит, всем нам даровано спасение.

Мы сегодня в Церкви об этом забываем из какого-то ложно понимаемого смирения. Нам кажется, что мы не имеем права на радость, раз мы грешники.

Но я хочу еще раз остановиться на том, что радость христиан не может быть заслуженной, не потому она есть, что мы молодцы и достойны Царствия Божия. Радость христиан о том, что – Христос воскрес и нам даровал воскресение! Разве можно этому не радоваться? Разве можно не делиться этой радостью с ближним?

Я такую радость увидел в Грузинской церкви. Мы с прихожанами нашего храма ездили в паломничество в Грузию и оказались в монастыре св. Антония Марткопского. Это достаточно бедная обитель, расположенная в горах. В тот день – это было на Светлой седмице, нас там не ждали, но приняли очень радушно. Встретил нас игумен, попросил одного монаха провести нам экскурсию на столп, где молился преподобный Антоний, а затем пригласил зайти к нему.

Меня поразило как этот монах, тоже Антоний был с нами радушен. Он все показал, был просто счастлив, что может поделиться окружающей красотой и рассказом о святом, имя которого он носит. Никакого раздражения, что, мол, свалилась ему на голову эта группа зевак. Дескать, я тут исихазмом занимаюсь, а вы меня отрываете – как это иногда бывает у нас, когда встречают паломников.

Когда мы вернулись с экскурсии в монастырь, зашли к игумену. И вдруг он нас заводит в трапезную, а там накрыт шикарный стол. Не для братии – для нас. Рыба, несколько видов салатов, вино. Все невероятно вкусно.

Потом игумен пригласил повара, говорит нам: «Вот, батюшка для вас готовил». Из кухни выходит иеромонах, сияющий от счастья, который был рад почему-то закатить для нас целый пир.

Вот это умение увидеть радость в другом человеке, который тоже христианин, твой брат или сестра во Христе – очень показательно. Потому что через человека, который вдруг пришел в твою жизнь, ты можешь послужить самому Христу. Традиция радости о ближнем у нас немного утеряна, а жаль.

«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1Сол. 5:16-18) Радость – действие благодати Святого Духа в сердце человека
. Эта статья сделана 19 декабря. В радостный праздник святителя Николая, открывающий приближение Рождества Христова, Церковь как бы напоминает нам о том, чтобы мы всегда радовались. «
Радуйтесь всегда в Господе
; И паки глаголю: радуйтесь!» Всегда! Именно так пишет апостол Павел. Вы думает, что невозможно всегда радоваться? Постоянная радость – это
состояние тихого счастья
. В современном русском языке понятие радость противопоставляется понятию удовольствие по признакам «духовное» – «телесное». Радость – это
чувство, живущее в душе человека
(«… всегда в Господе»). Удовольствие воспринимается в первую очередь как «радость ума».

Источник истинной радости – в Боге

«Не может там не быть радости, где любовь, ибо любовь порождает радость, а «Бог есть любовь» (1Ин. 4, 8, 16); и потому где Бог со Своею благодатью, там и радость. А поскольку это сокровище, радость духовную, имеют внутри себя и всегда и везде носят ее в себе, то ничто ее отнять не может: ни счастье и несчастье мира сего, ни честь, ни бесчестие, ни богатство, ни нищета, ни болезнь, ни раны, ни скорбь, ни узы, ни темницы, ни сама смерть. Истинно же любящему Бога и страдать ради Любимого радостно… Так святые мученики с радостью себя предавали на мучение и на смерть за имя сладчайшего Господа Иисуса, как на сладкий духовный пир. И чем большую кто имеет любовь, тем большую чувствует в себе радость, тем безбоязненнее подвизается за имя Христа». «Радость во Святом Духе» является одним из признаков воцарения Бога в сердце человеческом (Рим. 14:17). «Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченной радостью, ибо Дух Божий дает радость всему, к чему бы Он ни прикоснулся», – говорит преп. Серафим Саровский, который всей своей жизнью показал возможность «совместимости» горечи покаяния и самоуничижения с глубокой радостью «о Господе». «Смирение не дает места раздражительности в сердце твоем и искореняет гнев в душе твоей, далеко гонит от тебя прочь ненависть, зависть и злобу, а, напротив, исполняет тебя любви, мира и веселия – не людской радости, не веселия сильных земли, но радости духа, веселия мудрости». «Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем не сравнимым наслаждением своим заставляющая умолкнуть язык? Источается ли непрестанно из сердца некое удовольствие, увлекая всецело ум? По временам неощутимо во все тело входит какое-то услаждение и радость, и плотский язык не может выразить этого, пока все земное не будет при этом памятовании почитаться прахом и тщетою. Ибо это истекающее из сердца услаждение иногда в час молитвы, иногда во время чтения, а иногда также вследствие непрестанного занятия и продолжительности мысли согревает ум. А эта радость чаще всего бывает без этих поводов, и очень часто во время простой работы, и так же часто по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы во сне и не во сне, бодрствуя и не бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, бьющееся во всем теле его, в этот час думает он, что и Царство Небесное не что иное есть, а это же самое». «Но когда приосенит тебя благодать и приблизятся к тебе святые Ангелы, ограждающие тебя, и при этом приближении отступят все искушающие, ты не превозносись и не помышляй в душе, что достиг тихой пристани и неизменяемого воздуха, и совершенно вышел из этого недра противных дуновений, и нет уже более врага, и злой встречи, потому что многие возмечтали это и подверглись опасности, как сказал блаженный Нил. Или не думай также, что ты выше других, и ты достоин такого состояния, а другие нисколько не достойны по житию их; или, поскольку не имеют они достаточного знания, то и лишаются подобных дарований, а ты имеешь на это право, потому что достиг совершенства святости, и духовной степени, и неизменяемой радости». «Когда приблизится время воскреснуть в тебе духовному человеку, тогда возбуждается в тебе омертвение для всего, возгорается радость в душе твоей, не уподобляющейся тварям, и помыслы твои заключаются внутри тебя тою сладостью, какая в сердце твоем». «Долготерпеливый всегда в радости, в веселии и в восхищении, потому что надеется на Господа».

Радость о Господе

Самая высокая радость – «
Радость о Господе
». «Радуйтесь, праведные, о Господе» (Пс. 32, 1). «Небеса поведают славу Божию (Пс.18:2), располагают зрителя красотою своего блеска удивляться Создателю и любить Его». «Радость эта не о пище и питии, не о чести, не о богатстве, золоте, серебре, не о прочем, чему сыны века сего радуются, ибо эта радость плотская. Но есть радость духовная, радость о Господе Спасе, о благости и человеколюбии Его, утешение и спокойствие в совести, как учит апостол: «оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. гл. 5). Ибо святое Евангелие есть радостная весть, и вера есть сердечное принятие Евангелия, поэтому приемлющие его непременно приемлют и духовную радость в сердцах, как написано о страже темничном, упоминаемом в Деяниях апостольских: «и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога» (Деян. 16, 34). Потому эта радость во многих местах святого Писания предлагается верным, как сладостная духовная пища, что и в Псалмах, Евангелии и апостольских посланиях заметить можно» (Святитель Тихон Задонский). «…Ибо созерцание лица Твоего есть радость: не Ты ли. Боже мой, являешься всяким и единственным благом? Но, доставляя видящим Тебя всякое благо… «Когда благодать Божия с человеком, тогда всякое явление в мире поражает душу своею непостижимою чудесностью, и душа от созерцания видимой красоты приходит в состояние чувствования Бога, живого и дивного во всем». «Однажды, увидев преподобного Григория Синаита, выходящего из келлии с радостным лицом, я (жизнеописатель святого) в простоте сердца спросил его, чему он радуется. Он ответил: «Душа, прилепившаяся к Богу и снедаемая любовью к Нему, восходит выше творения, живет выше видимых вещей и, наполнившись желанием Божиим, никак не может укрыться». Ведь и Господь сказал: «Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6, 6); и еще: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 16). Ибо когда сердце ликует и веселится, ум в приятном волнении, то и лицо радостно, по поговорке: «Сердце веселится – лицо цветет»» (Афонский Патерик). Преподобный Серафим Саровский говорил: «Однажды я молил Господа, чтобы Он ввел меня в общение с Ним и показал мне Свои небесные обители. И Господь не лишил меня Своей милости. Он исполнил мое желание и прошение. Вот я был восхищен в эти обители, только не знаю, с телом или кроме тела. Бог знает – это непостижимо. А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал там, сказать невозможно». После продолжительного молчания, вздохнув от глубины души, преподобный Серафим сказал своему ученику еще: «Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на Небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением… Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания… Там радость и сладость неизглаголанные, там праведники просветятся, как солнце. Но если такой небесной славы не мог изъяснить и сам апостол Павел, то какой же другой язык человеческий может изъяснить славу и красоту горнего селения, в котором водворяются праведные души». Пролог в поучениях (81, 506). «Явный знак любви Божией есть сердечная радость о Боге. Ибо что любим, о том и радуемся. Так и Божия любовь без радости быть не может. И насколько человек чувствует в сердце своем сладость любви Божией, настолько и радуется о Боге. Ибо любовь, как сладчайшая добродетель, без радости ощущаться не может. Как мед услаждает гортань нашу, когда вкушаем его, так увеселяет сердце наше любовь Божия, когда вкушаем и видим, «как благ Господь!» (Пс. 33, 9). «Радость эта станет совершенной в Будущем Веке, где откроется прекрасное и вечное Солнце и неизреченно увеселит любящих и видящих Его, когда увидят Его не «как бы сквозь тусклое стекло», но «лицем к лицу» (1Кор. 13, 12) и будут насыщаться этим сладким лицезрением без конца и сытости, и наследуют все блага, ибо «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2, 9)» (Святитель Тихон Задонский).

Радость молитвы

Вера дает нам радость Молитвы, беседы с Богом. Молитва, и частная и общественная, окрыляет верующих людей, соединяет их со святыми небожителями в общем славословии, прошениях и благодарениях, воссылаемых Богу, на которые Господь всегда по-отечески отвечает.

Икона Божией Матери «Нечаянная Радость»

Икона Божией Матери «Нечаянная Радость»

Икона названа так в память об исцелении одного грешника. Некий беззаконник проводил жизнь в грехах, однако имел обыкновение преклоняться перед образом Божией Матери и приносить ей архангельское приветствие: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою». Как-то, собравшись идти на греховное дело, он, даже не задумываясь о кощунственном своем деянии, снова обратился к Богородице с молитвой. Неожиданно страх и трепет объял его: Божия Матерь явилась на иконе живой, а у Божественного Младенца открылись язвы на руках, ногах и в боку, и оттуда потекла кровь. Пав на землю, грешник вскричал: «О, Госпожа, кто это сделал?» – «Ты и прочие грешники, – отвечала ему Божия Матерь, – вновь распинаете Моего Сына. Вы называете Меня милосердной, зачем же вы оскорбляете Меня своими беззаконными делами?» Потрясённый до глубины души, с сокрушенным сердцем раскаявшийся грешник молил Бога о прощении его грехов и просил Божию Матерь умолить Сына Своего, чтобы Он простил его. С тех пор бывший грешник стал жить чистой и богоугодной жизнью. Так Божия Матерь даровала грешнику уже нечаянную им радость прощения и оставления грехов, а события эти послужили поводом к написанию образа «Нечаянная Радость». На ней изображён человек, на коленях молящийся пред образом Богородицы с Её Предвечным Младенцем. Под образом обыкновенно помещаются первые слова повести «Человек некий беззаконный…»

Икона Божией Матери «Нечаянная Радость»

Перенесение обид с радостью

Людям посылаются многие скорби, как говорит пророк: «Много скорбей у праведного» (Пс. 33, 20). Эти скорби извне нам посылаются, но они не отнимут у нас душевной радости. Разум оскорбляется, но душа радуется. И потому этими скорбями не погружаются, но еще более возносятся «скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим. 5, 3–5). «Кто может с радостью перенести обиду, даже имея в руках средство отразить ее, тот принял утешение от Бога по вере в Него». «Радость эту духовную христиане должны иметь в благополучии и неблагополучии, ибо радость эта проистекает от любви Божией, которую они всегда должны иметь. Бог, как неизменная Благость и Любовь, всегда достоин любви… Поэтому как любовь к Богу, так и последующая ей духовная радость не только в благополучии, но и в злополучии должна быть у христиан. Ибо как по радости о Боге познается истинная любовь к Богу, так та же любовь познается и в неблагополучии». «Радость о Боге сильнее здешней жизни. И кто обрел ее, тот не только не посмотрит на страдания, но даже не оглянется на жизнь свою, и не будет там других чувств, если действительно была эта радость. Любовь сладостнее жизни, и разумение по Богу, от которого рождается любовь, сладостнее меда и сота. Любовь не пожалеет принять тяжкую смерть за любящих. Любовь есть порождение познания» (Преподобный Исаак Сирин). «Мученики, подвергаясь страданиям, не только не малодушествовали, не только не скорбели, но радовались, торжествовали, ликовали» (свт. Иоанн Златоуст). «Радость моя»,- обращался прп. Серафим к приходящим к нему, и постоянно жил в этой пасхальной радости. Отец Амвросий Оптинский и Иоанн Кронштадский – оба замечательно светлы, радостны, жизненны. У отца Амвросия почти только шутки, прибаутки – в письмах, в разговорах; лицо о. Иоанна всем известно – это сама радость.

Милосердие

По данным этимологии, первичное значение старославянского и русского «
рад
» – это «готовый к благодеянию – его совершению или восприятию». «
Радеть
» — заботиться о ком-либо, чём-либо, проявлять усердие, старание по отношению к чему-либо.
Любви свойственно радоваться при оказании помощи ближнему, любимому
. Так же и преподобный Исаак Сириянин говорит: «Если даешь что нуждающемуся, то пусть веселость лица твоего предваряет даяние твое, и добрым словом утешь скорбь его. Когда сделаешь это, тогда твоя веселость в его сознании побеждает твое деяние, т.е. она выше удовлетворения потребности тела». Две радости имеются у человека: одна – когда он принимает, и другая – когда дает. Тот, кто что-то берет, принимает радость человеческую. Тот, кто дает, приемлет божественную радость. Мы приемлем божественную радость даянием. Радость, которую испытывают, отдавая, несравнима с той, которую ощущают, что-то принимая. Человеку, для того чтобы понять, верно ли он преуспевает в отношении духовном, должно прежде всего испытывать себя, радуется ли он, отдавая, а не принимая. Расстраивается ли, когда дают ему, и переживает ли радость, когда дает сам? Надо выучиться радоваться, подавая. Человек занимает верную позицию, если он радуется, подавая. Он «подключен» тогда ко Христовой «сети» и имеет божественную радость. Радость, которую он испытывает, раздавая что-то или в чем-то помогая, содержит в себе божественный «кислород». Но когда человек радуется тому, что он принимает, или тому, что другие жертвуют собой ради него, то в его радости есть зловоние, удушье. Христос приходит в умиление, когда мы любим нашего ближнего больше, чем себя, и исполняет нас божественным веселием. «Обращай внимание не на трату денег, но на пользу от этой траты. Если сеятель радуется, хотя и сеет в неизвестности на будущее, тем более должен радоваться возделывающий Небо. Если ты мало дал, но с радостью, то дал много; равным образом – если ты и много дал, но с прискорбием, то из многого сделал малое». О радости свт. Иоанн Златоуст писал: «Если хотим… радоваться, много к тому имеем случаев. Ибо если утвердимся в добродетели, то ничто уже нас не будет печалить; ибо добрые надежды внушает она тем, кои приобрели ее, … и неизреченное производит в них удовольствие. Ибо хотя многого труда стоит утвердиться в добродетели, но зато она много радует совесть и столько производит внутреннего удовольствия, что никаким словом выразить нельзя». «Сначала от плача по Богу рождается смирение; потом от него приходят неизреченные радость и веселие; вокруг же смирения по Богу вырастает надежда спасения» (Преподобный Симеон Новый Богослов). «Смирение приблизит тебя к Богу, и Бог возвеселится о тебе и тебя возвеселит, и сделаешься достойным сосудом во славу Господа твоего» (Преподобный Ефрем Сирин).

↓↓↓↓ СМИРЕНИЕ

«Бывает смирение по страху Божию, и бывает смирение из любви к Богу. Иной смирен по страху Божию, другой смирен по радости, а смиренного по радости сопровождают великая простота, сердце возрастающее и неудержимое» (Преподобный Исаак Сирин). Виды подвижничества в Русской Земле (Оглавление)

Copyright © 2022 Любовь безусловная

Русская душа живет в будущем

У нас все время какие-то сверхзадачи, мы вечно устремлены в будущее и не видим настоящего. Говорим: мы будем счастливы, когда просветим весь мир, когда исчезнут все недруги, все враги. Думая «о главном», ничего хорошего вокруг не замечаем.

Вот наш храм – еще недавно он был закрыт, и сюда никто не мог ходить, а сейчас его отреставрировали, и по воскресеньям у нас причащается 180 человек. Или еще 30 лет назад священник не мог человеку Евангелие дать почитать, а сегодня множество самой разной литературы.

Какая воскресная школа в Советском союзе – да за это сесть в тюрьму можно было! А сейчас – пожалуйста. Это наше русское свойство, наверное, нам все мало.

Нам надо решить все проблемы, но из-за этого мы часто пропускаем то малое, прекрасное, светлое, что является сегодняшним чудом.

Мы все мечтаем о том, как однажды разгребем все грехи, весь мусор, и тогда заживем настоящей христианской жизнью. Но ведь жизнь идет здесь и сейчас, и в ней так много радости, только важно ее видеть и ценить, не пренебрегать ее «малостью».

Такой перекос возник, мне кажется, еще и потому, что в 90-е годы наша Церковь на 97% состояла из неофитов. А в период неофитства человек склонен приписывать себе духовные дары и немного «улетать». У него пока нет навыка покаяния, трезвения, – то есть фундамента духовной жизни. Человеку надо помочь, приучить его к этому – поэтому так часто говорили о покаянии.

Но послушайте, уже как минимум 30 лет с тех пор прошло! Фундамент большинство из нас уже построили, пора возводить дом. И этот дом, то есть духовная жизнь, совершенно точно должен быть красивым, таким, чтобы другой человек посмотрел и подумал: «Я хочу такой же» и тоже начал свой путь к Богу. Такое «строительство» – это огромное творчество, настоящая взрослая духовная жизнь, до которой, конечно, еще нужно дорасти.

Светлые люди

Это те люди, которые уже прошли долгий путь к Богу. Такие есть. Знаю одну женщину, у которой сын погиб при Норд-Осте, я каждый год с ней встречаюсь и служу панихиды. Как-то недавно мы с ней сидели, вспоминали эти события, и в какой-то момент она вдруг произнесла: «Вот сейчас я могу сказать, что я Богу за всё благодарна». Или другой случай, тоже одна моя старинная прихожанка, у которой дочка, когда ей было двенадцать лет, пропала, а через несколько дней ее нашли убитой. Она тогда ждала своего шестого ребенка, потом брала на воспитание сирот,— и вот она сказала: «Я так боюсь за того человека, который это сделал с Настенькой, я так за него боюсь, мне так за него страшно!». Эта женщина смогла молиться за него.

И дело не в силе души — они слабые. И это абсолютно простые люди — вовсе не святые, не монахи, не подвижники, да никем подобным они себя и не мыслят. Никакой особо высокой духовной жизни, в нашем понимании, они не ведут. Их сила — доверие Богу. Именно поэтому они смогли такие вещи пережить в себе особенным образом. В какой-то момент, когда у человека не остается ничего, на что можно надеяться,— скажем, человек сидит дома пять дней, а в Норд-Осте происходят ужасные вещи, или другой случай: сколько дней родители искали свою Настю и не находили,— то можно либо сойти с ума, либо полностью предаться в волю Божию. Второй путь и делает человека сильным.

И люди могут чем-то помочь в бедах. Однако нельзя специально искать тех, на кого можно переложить свою скорбь. Просто всегда находятся и будут находиться люди, которые согласны взять часть скорби на себя, разделить ее, и тогда боль, конечно, уменьшится. И, что удивительно, они ведь сами приходят. И если радость при разделяющих радость множится, то скорбь при разделяющих ее — утоляется.