\»Блаженны алчущие\»
Джон МакАртур-младший Заповеди блаженства
«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».
Евангелие от Матфея 5:6
Имейте в виду, что в своем Евангелии, Матфей стремится показать, что Иисус — это истинный Царь. Матфей постоянно подчеркивает признаки царственности Христа, идет ли речь о Его родословной, о поклонении волхвов (официальных восточных влиятельных лиц), о исполнении ветхозаветных пророчеств относительно Царя иудейского или о Его победе над дьяволом. В Евангелии от Матфея Иисус Христос представлен как Царь.
В пятой главе даны слова Царя, манифест Его Царства. Если же Христос — Царь, то каково же Его Царство? Он Сам отвечает на этот вопрос в 5, 6 и 7 главах сразу же подчеркивая, что речь идет о духовном Царстве. В самом конце Нагорной проповеди сказано в Матф. 7:28: «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его». Почему? «Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Матф. 7:29).
Не только то, что сказал Христос, свидетельствует о Его царственности, но и то, как Он это сказал. Его подход был царственным, Христос говорил с властью. Он не приводил никаких цитат. Тогда как раввины и книжники всегда приводили цитаты известных личностей. Иисус же говорил просто.
Иисус начал Свою проповедь, говоря, что блаженства, которые Он предлагает, являются благословением, которое Он предлагает. Однако предложения Христа не было таким, какого они ожидали. Он предложил народу такое блаженство, которого они никогда не знали, и такой путь к его достижению, о котором они никогда не слышали, и это их удивило. Но к концу проповеди Христа народ был не просто удивлен, но поражен.
Позвольте мне внести важное пояснение. Люди спрашивают: «Истины, изложенные в Блаженствах, это правила, как войти в Царство Небесное или как жить тем, кто уже вошел в него?» Ответ на оба эти вопроса: «Да». Чтобы войти в Царство Небесное, человеку нужно быть нищим духом. Живя и находясь в этом царстве, он будет продолжать сознавать свою духовную нищету. Для того чтобы войти в Царство Небесное, человеку нужно оплакать и свою греховность. Но и находясь в нем, вы будете продолжать оплакивать ее. Чтобы войти в Царство Небесное, вам нужно быть кротким. Гордые туда не войдут. Но находясь в Царствии, человек будет оставаться кроткими, поскольку все больше будете поражаться величием Божьим. Чтобы войти в Царство Небесное вам нужно быть алчущим и жаждущим правды. Но находясь в нем, этот голод и эта жажда правды будут продолжаться. Очевидно, что по временам мы будем менее верными, а иногда и непослушными по отношению к этим требованиям. И они будут оставаться частью нашей жизни.
Рассматриваемый стих говорит об очень сильном желании, об очень сильной жажде т.е. живучести амбициях, в в природе человека. В Библии дано достаточно ясных примеров когда внутренняя жажда была направлена на неверные цели. Так поступил Люцифер, Навуходоносор, богатый безумец и другие. Тем не менее сами по себе стремления, влечения, решительные меры и великие желания не являются чем-то плохим, если они направлены к достижению правильных целей.
Но что такое правильные цели? Давайте снова прочитаем наш стих: «Блаженны алчущие и жаждущие правды». Это очень сильные слова. Пища и вода — это жизненная необходимость вещи, и здесь Христос говорит, что вы нуждаетесь в праведности так же, как в пище. Наша телесная жизнь невозможна без пищи и воды, наша духовная жизнь невозможна без праведности.
Сегодня тысячи людей умирают от голода и связанных с ним болезней в Африке, Индии и в Латинской Америке. Голод же — как война или эпидемии. Он убивает людей. Он уничтожает. Однако еще более ужасен духовный голод и духовная жажда, если они не удовлетворены.
Неспасенные люди жаждут блаженства и голодны духовно, но они ищут его не там, где нужно искать. Апостол Петр сравнивает неспасенных людей с псами, лижущими свою блевотину, и со свиньями, которые валяются в грязи (см. 2 Пет. 2:22). Сердце каждого человека, живущего в мире, верующего, или неверующего, сотворено Богом, и в него вложена жажда и голод по Богу. Однако люди пытаются утолить голод по Богу, всякими неверными вещами. Они ищут того, что, согласно Писанию, «не является хлебом» (Ис. 55:2).
Иисус знал, что у людей есть такой голод, и предложил им Себя в качестве хлеба. Он знал, что люди жаждут, и предложил им Себя в качестве воды. Однако люди идут неверным путем, как это очень ярко показано в книге пророка Иеремии 2:13: «Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды».
В своем 1 Послании 2:15-16 апостол Иоанн предупреждает, что мы не найдем удовлетворения в этом мире: «Не любите мира, ни того, что в мире: …похоть плоти, похоть очей и гордость житейская». Ничто из этого не пребудет вечно. Оно подобно дуновению ветра. И только те, кто послушен Духу Божьему, приходят в Отцу Небесному и у Его ног наполняют свои пустые сердца.
Таким образом возвратитесь к самому началу и спросите самого себя, чего вы жаждете? Силы? Славы? Богатства? Удовольствий? Уподобились вы псу ли вы псу, лижущему свою блевотину? Или свинье, валяющейся в грязи? Или же вы ищите истинное богатство? Ваш ответ на эти вопросы определит то, находитесь ли вы в Царстве Божьем. Блаженны алчущие и жаждущие правды.
Как и в других случаях, нам нужно найти ответ на несколько ключевых вопросов:
Как это блаженство согласуется с другими?
Мы уже говорили, что «духовная нищета», о которой речь идет в третьем стихе, означает, что у человека нет ничего праведного и вы являетесь духовным банкротом. Человек не можем никак помочь самим себе. Его состояние безнадежно. Он греховен. За этим следует «плач и скорби» — это реакция на вашу духовную нищету. Затем если человек приходит в состояние кротости и говорит: «По сравнению с Богом я ничто!» Это — смирение. В кротости перед Богом человек сознает, что есть только одна надежда на получение праведности — это получение ее из Его рук. И это приводит человека к четвертому блаженству, т.е. к голоду и жажде того, которых нет у него.
Таким образом явно видно постепенное развитие мысли. Мартин Ллойд-Джонс пишет:
Это Заповедь блаженства логически вытекает из предыдущей. Она является логическим выводом, сделанным на основании предыдущих заповедей. И в этом заключается то, за что мы должны быть особенно глубоко благодарны Богу. Я не могу представить себе что-нибудь лучшее для самоиспытания нашей христианской веры, чем этот стих. Если вы обладаете этим блаженством и если оно является для вас самым благословенным утверждением в Священного Писания, можете быть уверены в том, что вы истинно христианин. Если же нет, то нужно проверить на чем основана ваша вера».
Иисус Христос говорит: блаженство — это духовная нищета, блаженство — это плач, блаженство — это кротость, блаженство — это голод и жажда праведности. Обратите внимание как сочетаются между собой результаты этих блаженств. «Их есть Царство Небесное, они утешатся, они наследуют землю, они насытятся». Разве это не удивительно? Если мы суммируем сказанное, мы получим все перечисленное!
Другими словами: приняв Божьи условия, человек получает все. Мир яростно стремится достичь всего этого. Но только приняв Божьи условия, человек войдет в Царство Небесное и получит все это. Люди готовы сломать себе шею, чтобы захватить то, что Бог хочет дать даром! (См. Послания Иакова 4:1-2.)
Иудеи старались создать это Царство. Они делали все, чтобы найти утешение в трудных обстоятельствах и страстно желали наследовать землю. Они старались сделать всю жизнь осмысленной. Но они шли неверным путем, и Господь просто сказал им: «Я дам вам все, что вы хотите. Я дам вам Царство. Я дам вам утешение. Я наполню вашу жизнь всем, в чем вы нуждаетесь. Я дам вам всю землю. Вы будете иметь все, если только придете ко Мне, приняв Мои условия».
Если мы верим Божьим обетованиям, нам не нужно трудиться, мы наследуем. Я читаю свою Библию, и в ней Бог говорит: «Ты Мое дитя. Ты наследуешь землю». Зачем же мне тратить время на попытки заслужить себе эту землю? Абсолютно бессмысленно. Земля все равно будет моей. Я не против, если кто-то временно пользуется ею. Согласно Его обещанию, она принадлежит мне.
Исаак переходил от колодца к колодцу. Всякий раз, когда он выкапывал новый колодец, кто-то предъявлял на него свои права и отбирал. Но в конце концов он выкопал колодец, на который уже никто не претендовал и назвал его «Реховоф»; ибо, сказал он, теперь ГОСПОДЬ дал нам пространное место» (Быт. 26:22). Он знал, что Бог позаботится о нем. В нем нет корысти. А это и есть то главное, на чем основана Нагорная Проповедь.
Блаженство может быть вашим, только если вы получите его из рук Божьих. А это становится мотивировкой для других вещей. Сказано: «И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Матф. 5:4). Почему? Потому что вы имеете все, что нужно в Царстве Небесном. О чем же вы заботитесь? «И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Матф. 5:41-42). Не полагайтесь на то, на что полагается этот мир. Все в любом случае будет вашим. А потому делитесь с другими. С таким сердцем и с таким духом человек может иметь правильное стремление.
Если вы говорите: «Все, что я хочу, Боже — это иметь Твою праведность. Все, что я хочу — это быть кротким перед Тобой. Все, что я хочу — это иметь Твое Царство на Твоих условиях», — тогда вы можете положиться на Его обещание наследовать все это. Да, все! Апостол Павел говорит коринфянам: «…все ваше; вы же — Христовы, а Христос — Божий» (1 Кор. 3:22-23). Так или иначе — это все ваше!
Об этом же говорит Иисус: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Матф. 6:33). В любом случае все это наше на Божьих условиях, а потому мы можем сказать: «Блаженны алчущие».
В стихе 3 речь идет о страдании, т.е. о «нищете духовной»; в 4 стихе речь идет снова о страдании — «плачущие»; в стихе 5 речь идет о страдании — «кротость» (т.е. отказе от своего «я»). Однако после страданий, алкания и жажды наступает насыщение, в стихе 6, поскольку мы достигаем того момента, когда принимаем Бога. Вот почему об этом блаженстве и идет здесь речь. В этом состоит весь смысл.
Что означает быть алчущим и жаждущим?
Мы уже вскользь говорили, что означает быть алчущим и жаждущим. Речь идет о желании, очень сильном желании. Слова Христа имеют особую силу, и особенно если учесть те обстоятельства, в которых они были сказаны. Мы не знаем, что такое быть по-настоящему голодным или жаждущим. Когда мы, по нашему мнению, испытываем жажду — это значит мы просто решаем направиться к доступному источнику, чтобы утолить жажду. Когда мы говорим, что мы голодны, то имеем в виду, что уже час дня, время, когда мы привыкли обедать в 12:15.
Жеймс Бойс приводит отчет майора, Гилберта, знаменитого командира отряда, который рассказывает в своей книге «Последний поход» о своих страданиях и страданиях его солдат от жажды в Палестинской пустыне в первую мировую войну.
У нас болела голова. Глаза налились кровью и стали тусклыми от ослепительно яркого света… Язык начал опухать…губы стали фиолетово-черными и потрескались. Тех, кто отстал от колонны, мы больше никогда не видели, но тем не менее мы отчаянно дрались за местечко Шерия. Там был колодец, однако мы так и не смогли до самой ночи овладеть Шерией, и тысячи погибли от жажды.
Мы дрались в тот день за свою жизнь. Преследуя буквально отступающих турок по пятам, мы ворвались на станцию Шерия. Первое, что бросилось в глаза — это большие каменные водоемы, полные прохладной, чистой, питьевой водой…Понадобилось четыре часа, чтобы все наши люди утолили жажду… Я думаю, что это был первый настоящий библейский урок, полученный нами на пути с Беершебы до колодцев Шерии. Если бы мы так жаждали Бога и Его праведности, так стремились исполнять Его волю в нашей жизни, если бы это было нашим постоянным и главным желанием, то насколько бы мы были богаче и плодоноснее в Духе Святом.
Иисус говорил о голоде и жажде тем людям, которые испытали, что это такое. В греческом тексте глаголы алкать и жаждать имеют очень сильное значение. Пейнао — означает нуждаться, испытывать сильный голод. Слово дипсао означает очень сильную жажду. Иисус указывает на самые сильные физические импульсы в развитии, представляя одних голодными, а других жаждущими. Не забывайте что эти качества должны быть присущи не только при входе в Царство Небесное, но и при пребывании в нем.
Когда я пришел к Иисусу Христу, я алкал и жаждал Его праведности, но и теперь, когда я познал Его, я продолжаю алкать и жаждать еще и еще больше Его правды. Известный толкователь Библии Ленский говорит: «Этот голод и жажда не только продолжаются, но и усиливаются с постоянно возрастающим желании удовлетворения». И если вы не испытываете голода и жажды праведности, то само ваше пребывание в Царстве Небесном находится под вопросом.
Позвольте мне показать эту истину на примере Моисея. После сорокалетнего пребывания в пустыне, он был призван Богом. Он видел Бога в горящем терновом кусте. Когда Моисей вернулся, чтобы вывести израильский народ из земли египетской, Моисей видел руку Божью в десяти казнях египетских и в расступившемся Красном море. Он видел Бога, сияние Божьей Славы в огненном столпе, ведшем их через пустыню. Он видел руку Божью в воде для питья и манне для пищи. А после того как по повелению Бога была построена скиния, Моисей сказал: «Боже, я хочу видеть славу Твою».
Можно сказать: «Ну, хватит, хватит, Моисей! Ты и так видел уже очень много». Но Моисей ответил бы: «Нет, мне этого недостаточно». Бог взял его на высокую гору, и там Моисей увидел пламенеющий перст, писавший на каменных скрижалях Закон Божий, но для Моисея и этого было недостаточно. Он никогда не считал, что уже достаточно того, что он имел. «Он снова взывает: «Покажи мне славу твою» (Исх. 33:18). Такими и должны быть сыны Царства Небесного. Они всегда должны желать большего.
Давид был человеком по сердцу Бога и был в близком общении с Господом. Он написал Псалом 22. На протяжении всей своей жизни он знал Бога, Который заботился и хранил его. Усердие к дому Господнью снедало Давида и он имел в себе Божьи переживания. И был близок к Богу.
И все же Давид вопиет: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда прийду и явлюсь пред лице Божие!» (Пс. 41:2-3). И еще он говорит: «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть Моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (Пс. 62:2).
Голод и жажда Давида по Богу никогда не утолялась. Для истинных сынов Царствия — это повседневный образ жизни.
У апостола Павла было три видения Иисуса Христа: первый раз по пути в Дамаск (Деян. 9:3-9), затем в Коринфе (Деян. 18:9-10) и, наконец, когда он был восхищен до третьего неба (2 Кор. 12:1-4). Апостол Павел в своих посланиях изложил глубокие богословские истины, ставшие основной частью Нового Завета. Мог ли он желать чего-то большего?
Тем не менее он вопиет: «Чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его». Для него никогда это не было достаточно. Конечно же, он знал закон. В стихах 6-8 он говорит: «… по правде законной — непорочный … все почитаю тщетою, ради превосходства познания Христа Иисуса» (Фил. 3:10).
Верный служитель Божий, много потрудившийся на начальном этапе движения Плимутского братства, Дж. Н. Дерби говорил: «Быть только голодным — этого недостаточно; Я должен по-настоящему голодать, чтобы узнать, что желает Бог лично от меня. Когда блудный сын стал голодать, он начал есть рожки, которыми кормили свиней. Однако, когда он взалкал, он решил возвратиться к своему отцу». Это и есть голод, который может утолить только Бог.
Пока люди не алчут и не жаждут правды, они не ищут полноты, которую может дать Бог. В Евангелии от Луки 1:53 сказано: «Алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем». (См. также Пс. 106:8). Такой голод и жажда очень сильны, это неутолимые чувства. Думаю, что сейчас я больше алчу Божьей праведности, чем раньше, и верю, что завтра я буду алкать больше, чем сегодня.
Чего же мы должны алкать и жаждать?
Пророк Амос говорит, что миряне гоняются за земною пылью (Амос 2:7). Люди действительно хотят быть счастливыми, однако они ищут счастье в земной пыли. Погоня за развлечениями, столь присущая нашему обществу, всегда удивляет меня. Я не выступаю против Диснейленда или других мест для развлечения. Однако в нашей жизни слишком уж много развлечений и удовольствий. Мы уподобились человеку, который испытывает боль от какой-то болезни, и хотя желает освободиться от боли, он не хочет лечит свою болезнь.
Это верно даже и по отношению к церкви. Некоторые верующие гоняются за разными утехами. Они хотят иметь какие-то захватывающие духовные переживания. Они посещают различные собрания и конференции, а также разных консультантов, как будто хотят получить какие-то духовные уроки, но это все не то, что они должны искать. Они хотят найти блаженство, не сознавая что блаженство — это результат голода и жажды праведности. Оно не приобретается со святостью.
Праведность или оправдание по-гречески дикайосуна и означает быть в правильных взаимоотношениях с Богом. И только такие взаимоотношения с Богом являются настоящим блаженством.
Это блаженство указывает на следующие две вещи: спасение и освящение. Обратим наше внимание сначала на спасение. Человек, алчущий и жаждущий праведности, ищет спасения. Он видит свой грех, сознает, что он противится Богу и признает тот факт, что отделен от святого Бога. Он нищ духом, скорбит, кроток и жаждет возродиться перед Богом. Он хочет прощения, алчет, и жаждет праведности Божьей, которая приходит со спасением. Он жаждет освобождения от своего «я». Он жаждет освобождения от греха, от его присутствия, силы и от наказания за грех.
Пророк Исайя часто сравнивает праведность и спасением (см. Ис. 45:8; 46:12-13; 51:5; 56:1; 61:10). Человек получает ее в момент получения спасения. Фактически рассматриваемую нами заповедь блаженства можно было бы перефразировать следующим образом: «Блаженны алчущие и жаждущие спасения». Хотите ли вы быть счастливым? Жаждайте спасения. Жаждайте, чтобы кровь Христа омыла вас от грехов. Когда человек теряет всякую надежду спасти самого себя, он начинает алкать спасения, которое можно получить только из рук Бога, и только тогда он может познать, что такое быть счастливым.
Именно на этом преткнулись иудеи, жившие во дни пребывания Иисуса Христа на земле. Они пытались заслужить спасение своими собственными делами. Они говорили: «Мы уже достигли праведности». Однако Иисус говорил: «До тех пор пока вы не окажетесь поверженными пред Господом и пока не станете алкать и жаждать праведности, которую вы сами достигнуть не можете, вы не познаете блаженства».
Блаженство принадлежит святым. Помните, что в момент самых трудных переживаний и страданий апостол Павел говорит: «Радуйтесь». И если вы чувствуете себя несчастным, что-то случилось с вашей святостью. Иисус обращался к иудеям, которые считали себя праведными. Для них святость означала исполнение их правил. Это было внешнее проявление святости, чего было недостаточно. Вот почему Иисус Христос говорит: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Матф. 5:20). Заповеди Блаженства призывают отбросить внешнее и сосредоточиться на внутреннем.
Как я уже говорил, есть и второй элемент: освящение. Мы алчем и жаждем освящения, т.е. всевозрастающей святости. Я не могу выразить полностью словами глубину своих чувств, однако я надеюсь, что этот голод в моей жизни никогда не прекратится, т.е. не прекратится мое желание быть все более и более подобным Иисусу Христу. Это характерный признак христианина. Мы никогда не сможем достичь такого положения, когда сможем подумать: «Наконец-то я достиг блаженства». Такая мысль была бы самой трагичной как для невозрожденных людей, которые думают, что они могут спасти самих себя, так и для христиан, которые думают, что они уже достигли всего необходимого (см. Фил. 3:13-14). Сыны Царствия никогда не перестанут алкать.
Апостол Павел говорит: «И молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала» (Фил. 1:9). Несмотря на вашу сильную любовь вы должны любить больше. Несмотря на ваше усердное моление вы должны молиться больше. Несмотря на вашу покорность вы должны быть еще покорнее. Несмотря на близость ваших мыслей к мыслям Христовым, они должны быть еще ближе. Блаженны те, кто продолжает алкать и жаждать.
Это не означает, что мы должны желать какие-то «кусочки» или части праведности. Мы жаждем полной праведности, т.е. всего что составляет праведность. Мы жаждем уподобиться Иисусу Христу. Мы никогда не удовлетворяемся достигнутым. Независимо оттого, какую праведность мы получили по милости Божьей, у нас еще нет всего, что в нее входит, не так ли? А потому, ощущая голод и жажду, мы, подобно Давиду, вопием: «Пробудившись, буду насыщаться образом Твоим» (Пс. 16:15).
Итак, праведность начинается со спасения и продолжается освящением, и мы никогда не удовлетворимся только частью ее. Меня восхищает то, что я должен алкать и жаждать праведности, а не обладать ею, таково повеление. Только иудеи могли сказать: «Это мы, мы обладаем праведностью».
Иисус отверг саму эту идею. Он сказал, что люди, думающие, что у них есть праведность, не имеют блаженства, а люди, знающие, что у них нет праведности, блаженны. Только потому, что человек думает будто он обладает праведностью, он находится в безнадежном состоянии. Бог благословляет алчущих и жаждущих чтобы они всегда желали этого еще больше. Кто-то сказал: «Источники земные жажду не утоляют. Смерть тем, кого Христос не питает». Я это называю Божественной неудовлетворенностью.
Каковы результаты этого голода и жажды?
«Ибо они насытятся». Слово насытятся — особое слово. Оно обычно употреблялось тогда, когда речь шла о кормлении скота. И означало оно полную удовлетворенность. Бог хочет, чтобы мы были счастливыми и удовлетворенными. Удовлетворенными чем? Чего мы алчем? Чего мы жаждем? — Праведности.
Но разве это не парадоксально? Вы удовлетворены и вместе с тем нет. Моя жена умеет приготавливать особенный лимонный пирог с кремом. Я всегда получаю удовольствие, когда ем его, но мне всегда хочется больше. Я уже наелся, но я всегда хочу больше, потому что каждый кусок, разжигает аппетит. Так и с праведностью. Мы насыщаемся и желаем еще и еще большего насыщения.
Если мы жаждем Божьей праведности, Он дает нам ее. Слово Божье говорит: «Ибо Он насытил душу жаждущую, и душу алчущую исполнил благами», «…а ищущие Господа не терпят нужды ни в каком благе». «Я ни в чем не буду нуждаться» и «Чаша моя преисполнена», «…и народ Мой насытится благами Моими, говорит ГОСПОДЬ» (Пс. 106:9; Пс. 22:1, 5; Иер. 31:14).
В Евангелии от Иоанна 4:14 Иисус сказал женщине самарянке у колодца: «А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек». И еще: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать» (Иоан. 6:35).
Иисус Христос утоляет голод, но вновь появляется этот благословенный голод и мы желаем получать от Него еще больше Полное насыщение наступит только тогда, когда мы увидим Его. Сыны Царствия всегда имеют огромное желание получить у Бога не силу или удовольствия, не какие-то богатства или славу, а праведность.
Как я могу узнать, воистину ли я алчущий и жаждущий?
Удовлетворены ли вы самим собою? Пуритане говорили: «Те, кто меньше желает праведности, больше в ней нуждается». Узнаете ли вы себя в словах: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24). Или же вы чувствуете себя настолько праведным, что все другие вам кажутся неправыми. Если вы испытываете чувство самоудовлетворенности, я сомневаюсь, знаете ли вы вообще, что означает алкать и жаждать правду. Ощущаете ли вы постоянную боль неудовлетворенности? Это признаки того, что вы ищете пути Господни.
Удовлетворяют ли вас внешние проявления праведности? Замечаете ли вы, что такие внешние проявления влияют на вас? Можете ли вы утолить ваш аппетит неверными вещами, и исчезает ли он после этого? Голод праведности не может быть утолен ничем.
Большой ли у вас аппетит к Слову Божьему? В Его слове изложены те правила, исполняя которые, мы будем иметь праведность. Пророк Иеремия говорит: «Обретены слова Твои, и я съел их» (Иер. 15:16). Если есть голод и жажда к праведности, у вас будет такой аппетит к Слову Божьему, что вы будете поглощать его. Если же у вас нет голода и жажды к праведности, то, возможно, вы являетесь сыном Царствия, остающимся в грехе. Но, возможно, вы не являетесь чадом Божьим вообще. В любом случае вы теряете право на блаженство.
Услаждает и вас все Божественное? В книге Притчей 27:7 сказано: «… голодной душе все горькое сладко». Я могу узнать любого, кто ищет праведности, если он воспринимает жизненные потери, допускаемые Господом, с благодарением и удовлетворением. Ведь они, даже если причиняют боль, происходят от Бога. Некоторые люди могут радоваться только тогда, когда получают доброе. Если же их постигает что-то трудное, то это им не нравится. Они не алчущие и жаждущие, они просто гоняются за счастьем.
Томас Уотсон говорит: «Тот, кто алчет и жаждет праведности, будет питаться евангельским елеем с таким же наслаждением, как и медом». Я могу сказать вам, исходя из своего собственного опыта, что испытания могут казаться такими же сладкими, как и приятные события, поскольку в них присутствует Сам Бог, и они служат Его целям и делают нас праведнее.
Безусловны ли ваш голод и жажда? Вспомните о богатом юноше, спросившем у Иисуса Христа, что ему нужно делать чтобы унаследовать жизнь вечную, но отказавшемся расстаться со своим богатством. Его голод оказался обусловленным, а потому он никогда так и не утолил его. А как поступаете вы? Говорите ли вы: «Я хочу быть с Христом и с моим грехом одновременно. С Христом и с моей гордостью. С Христом и моими похотями. С Христом и с желанием обманывать людей. С Христом и с моей ложью. С Христом и с моей жадностью. С Христом и с моей погоней за материальными благами. С Христом и…с Христом и…»?
Голодный человек не может одновременно желать пищу и новый костюм. Жаждущий человек не станет желать и воды, и пару новых туфель. Голодный и жаждущий хочет только пищи и воды. «Истомилась душа моя желанием судов Твоих во всякое время» — говорится в Псалме 118:20.
О чем говорит ваш самоанализ? Пророк Исайя говорит: «Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей» (Ис. 26:9). Давид жаждал Бога искренне и с раннего утра обращался к Нему. Мудрые девы наполнили свои сосуды до того, как пришел жених. Некоторые люди почувствуют жажду, но будет слишком поздно, и их постигнет та же участь, что и богача, о котором сказано в Евангелии от Луки 16:24. Они будут говорить: «О, пошлите кого-нибудь, кто мог бы омочить свой перст в воде и прохладить язык мой, ибо я мучусь в пламени сем!» Такова жажда, которую уже никогда нельзя будет утолить.
Имейте жажду теперь, и она будет утолена.
Издательство Славянского Евангельского Общества, 1991 г
Девять заповедей Блаженства – заповеди счастья Иисуса Христа
Если десять заповедей Моисея, данные ему на горе Синай, являются по сути запретительными: в них сказано как нельзя поступать, чтобы угодить Богу, это строгие заповеди – то в Нагорной проповеди, как и во всем христианстве, заповеди наполнены духом любви и учат, как нужно поступать. Есть и еще одна параллель между заповедями Ветхого и Нового Заветов: древние заповеди написаны на каменных скрижалях (плитах), что является символом внешнего, грубого восприятия. Новые же написаны на скрижалях сердца верующего человека, который будет добровольно исполнять их, – Святым Духом. Поэтому люди иногда называют их моральными, нравственными заповедями христианства. Текст заповедей Блаженства мы находим в двух Евангелиях:
- Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
- Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
- Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
- Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
- Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы.
- Блаженны чистые сердцем, ибо они увидят Бога.
- Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
- Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5:1-12).
Господь в этих заповедях говорит о том, каким должен стать человек, чтобы обрести полноту жизни. Блаженство – это совокупность тех качеств, которые делают человека счастливым, без всякого недостатка. Это радость, она неэмоциональна и сокровенна, но реальна настолько, насколько человек способен ее вместить – с ней христиане живут уже в этом мире, и они заберут ее с собой в вечность.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Следующее духовное качество, которое Господь Иисус Христос возвышает в Своем учении о блаженстве, — это кротость. Кротким можно назвать такого человека, сердце которого пребывает в состоянии умиротворения. Святитель Игнатий (Брянчанинов), рассуждая о евангельских заповедях блаженства, пишет, что душа кроткого человека лишена гнева, ненависти, памятозлобия и осуждения. Следовательно, такой человек избавляется от губительных для души пороков, основой которых является гордость. Гордость, как противоположное кротости качество, особенно отдаляет человека от вечного блаженства. Любой грех, а особенно гордость, вносит разлад в стройность души. Не случайно святой апостол Павел называет грех бременем, от мертвенной тяжести которого он считает необходимым отказаться: «Свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех» (Евр. 12:1). Словно отравляющий яд, гордость парализует естественные силы души, заложенные Создателем в каждом из нас для того, чтобы мы жили в духовном союзе с Богом. Преподобный Авва Дорофей, говоря о блаженной жизни первого человека до грехопадения, восклицает: «Не был ли человек, по сотворении своём, во всяком наслаждении, во всякой радости, во всяком покое, во всякой славе? Не был ли он в раю?» . Желающий блаженной жизни с Богом человек должен стремиться к искоренению проявлений в своем внутреннем мире этой пагубной страсти.
Для успешного преодоления гордости и других греховных наклонностей христианину необходимо пройти две ступени духовного совершенствования, о которых сказано раньше: прежде всего, верующий во Христа человек должен стяжать духовную нищету, приобрести состояние смирения, т. е. скромного состояния души, что в свою очередь должно сопровождаться слезами, сожалением и раскаянием в своих грехах, обезображивающих нашу душу и отдаляющих нас от Источника жизни — Бога.
Приобретя смирение и плач о грехах, человек должен прийти в состояние кротости, беззлобия, скромности, простоты. Наивысшим примером, образом такой кротости является Сам Христос, Который говорит: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29).
Такие понятия, как смирение и кротость, порой несправедливо ассоциируются с человеческой слабостью и безволием. Кто-то может неверно посчитать, что кроткий и смиренный Господь Иисус Христос призывает Своих последователей к трусости и безразличию, поскольку Он учит не противиться направленному против нас злу. У евангелиста Матфея встречаются такие слова Господа: «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39). Если Ветхозаветное постановление требовало от людей соразмерного ответа на несправедливость, око за око, зуб за зуб (см. Исх. 21:23–27), то Христос призывает человечество к непротивлению злу. Однако слова Христа не означают, что христианину необходимо соглашаться и примиряться с существованием в мире зла. Они говорят, что злу, которое направлено против нас, мы должны противостоять не ответным злом, но терпением и кротостью, что требует от человека огромной силы духа. Святитель Иоанн Златоуст замечает, что как огонь гасят не огнем, но водой, так и зло невозможно остановить ответным злом. «Поистине, ничто так не удерживает обижающих, как кроткое терпение обижаемых. Оно не только удерживает их от дальнейших порывов, но еще заставляет раскаяться и в прежних» , — говорит святитель Иоанн. Справедливое, казалось бы, мщение обижаемого, напротив, вызывает ожесточение у обидчика, что приводит к противоположным последствия. Таким образом, кротость и смирение являются качествами мужественного, сильного духом, волевого человека, который своим терпением ограничивает существование в мире зла. Это подтверждается следующими словами преподобного Иоанна Лествичника: «Кротость есть признак великой силы; для того чтобы быть кротким, нужно иметь благородную, мужественную и весьма высокую душу».
Христос призывает человека быть кротким и смиренномудрым. Христианин, обладающий этими качествами, открывает свой внутренний мир для действия в нем Самого Бога, Который, в свое время, призовет Свое создание к наследию земли (Мф. 5:5). Не этой земли, на которой живем все мы, а той Небесной земли, которая уготована кротким, смиренным и сожалеющим о своих грехах людям, приблизившимся своей жизнью к Богу и его Небесному Царству. Кротость — важнейшее свойство души человека, необходимое каждому из нас для возвращения в небесный чертог Небесного Отца.
Евангелическая реформатская церковь
Блаженны жаждущие праведности
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Евангелие от Матфея 5:6
Заповеди блаженства представляют собой единое целое. И хотя любая из них имеет глубокий смысл и заслуживает отдельного изучения, каждую из них надо рассматривать в контексте с другими заповедями. Они тесно связаны между собой, более того, порядок их расположения не случаен.
Нетрудно обнаружить, как связаны первые три заповеди блаженства с четвертой. Сначала Иисус говорит о духовной нищете, о том, что блаженны те люди, которые осознают ее. Затем Он говорит, что единственно правильной реакцией на свою греховность является плач о грехах. Некоторые люди пытаются оправдывать свои грехи, но блаженны лишь те, кто плачет о них. Плач о грехах неизбежно приводит к кротости, смирению перед Богом. Блаженны те, кто, осознав свое духовное бессилие, с кротостью ожидает милости от Бога и готов принять тот путь спасения, который Он предложит.
Первые три заповеди блаженства побуждают человека обратить внимание прежде всего на себя. Содержание четвертой расширяет эти пределы. Одна из главных проблем человека в том, что он слишком много думает о себе. Иисус учит нас, что мы не должны останавливаться на своих грехах и замыкаться в себе. Мы должны уповать на Бога, уповать на тот путь спасения, который Он предлагает. Осознав свою беспомощность, мы должны искать помощи во Христе. Блаженны люди, устремившиеся к правде.
Итак, четвертая заповедь блаженства говорит о том, что мы должны стремиться избавиться от греха.
Блаженны жаждущие праведности. Именно так должна звучать, эта заповедь блаженства. Под правдой следует понимать праведность. Русские переводчики сто лет назад сочли необходимым греческое слово «dikaios» переводить близкими по значению, но разными словами: «правда» и «праведность». Контекст Нагорной проповеди свидетельствует о том, что «правда» и «праведность» означают одно и то же. (Например: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев…») Русский перевод вводит в заблуждение, и создается впечатление, что Иисус говорит об истине, честности или справедливости. Именно такое ошибочное толкование дается, например, в книге православного автора игумена Петра «Нравственное совершенствование христианина по заповедям блаженства Спасителя», который определяет правду как истину, противопоставляя ей ложь и клевету.
Однако здесь не идет речь только лишь о честности и справедливости (хотя эти качества подразумевают в более широкое понятие праведности). Иисус ничего не говорит здесь о так называемых правдолюбцах или правдоискателях. Блаженны жаждущие праведности.
Итак, блаженство заключается именно в жажде праведности. Люди, которые жаждут чего-то другого, не только не блаженны, они несчастны. Именно праведность является главным элементом блаженства. Не всякая жажда будет утолена: Иисус обещает утолить только жажду праведности.
Вспомните историю об Иакове и Исаве. Иаков жаждал благословений своего отца Исаака. Он жаждал, чтобы обещания, данные Богом Аврааму, достались ему. Для него не было ничего важнее завета, заключенного между его дедом и Богом. Поэтому в отличие от Исава он много времени проводил в шатрах. Его дед Авраам еще был жив, с ним еще можно было побеседовать. Иаков готовился к принятию Божьих благословений. И он знал, что они ему достанутся, так как Бог пообещал это еще до его рождения.
Исаву были безразличны благословения Божьи. Он жаждал другого. Он хотел взять от этой жизни все, что можно. Целые дни он проводил в полях, охотясь на зверей. Охота была для него развлечением, ведь пищи хватало и так: у Авраама и Исаака были огромные стада животных. Но Исав жаждал полнокровной жизни сейчас, он не хотел ждать будущих благословений. Он жаждал быть сильным и независимым. Он сам утолял свою жажду.
Но жажда Исава не сделала его счастливым. Эта жажда лишила его благословений Божьих. Когда пришел момент выбора между благословениями Бога и жизнью здесь и сейчас, он выбрал второе. Вернувшись с охоты, он продал своему брату Иакову право на получение отцовских благословений за чечевичную похлебку (Быт. 25). Исав не умер бы от голода, если бы Иаков не дал ему своего супа. Он не был настолько голоден. Он просто открыто заявил, что он ни во что не ставит право первородного сына на благословения Бога, что даже чечевичная похлебка для него важнее. В итоге Иаков стал отцом избранного народа Божьего, а Исав и его потомки превратились в обычных язычников.
Чечевичная похлебка — символ плотской жизни. Исав жаждал чечевичной похлебки. И всякий, кто жаждет чечевичной похлебки, не может быть счастлив, потому что блаженны лишь те, кто жаждет праведности.
Братья Аркадий и Борис Стругацкие написали прекрасную фантастическую повесть под названием «Стажеры». Эта повесть о неравнодушных людях, о жаждущих людях. Но чего они жаждали? Нет, не денег. Положительные герои этого произведения презирали погоню за деньгами и богатством. В картинах будущего Стругацкие рисуют идеал стремлений человека.
Один из главных героев желал бы прославиться. Он был великим исследователем планет, и ему было очень важно, чтобы историки точно знали, что первой экспедицией на Сатурн руководил именно он.
Другой герой, молодой человек по имени Юра, жаждал приключений. Ученые на Марсе, которые несколько десятилетий не выходили за пределы небольшой освоенной территории, проводя научные опыты в лабораториях, жаждали неизведанного, жаждали исследовать остальную часть Марса. Молодые ученые на астероидах ставили уникальные опыты по изучению гравитационных волн, и больше всего в жизни они жаждали подтверждения своих гипотез в результате опытов и ради этого рисковали жизнью и были готовы жить в тесных и неудобных космических лабораториях.
И в целом у всех положительных героев было одно стремление — работать, выполнять интересную и нужную обществу работу.
Любимая работа — вот каков идеал стремлений безбожного разума! Дальше этого Стругацкие, отражавшие в своих произведениях искания лучшей части нашего общества в 60-х и 70-х годах, не пошли. Все их герои и они сами несчастны. Они не жаждут праведности и поэтому обречены на несчастье.
Ни труд, ни приключения, ни научные результаты, ни всемирная слава не делают человека блаженным. Только жажда праведности ведет к блаженству. Только жажду праведности Иисус обещал утолить. И пока человек жаждет чего-то другого больше, чем праведности, он никогда не станет счастливым. Исав, жаждавший чечевичной похлебки, лишился благословений Божьих. Иаков их обрел.
Блаженны жаждущие праведности. Что такое праведность? Это оправдание и освящение. Предыдущие три стиха указывает именно на такую трактовку праведности в четвертой заповеди блаженства. Иисус говорил о грехах, теперь Он говорит о жажде избавиться от них. Давайте посмотрим, чего должны жаждать разные люди, чтобы, избавившись от грехов, быть блаженными.
Нехристиане должны жаждать оправдания, чтобы быть блаженными. Я обращаюсь к неверующим людям. Чего жаждете вы? Возможно, вы жаждете получить высокооплачиваемую работу или уехать из этой страны в рай под названием «цивилизованный Запад». Чего вы жаждете? Может быть, вы хотите добиться спортивного результата? Или сделать научное открытие? Или просто вырастить детей людьми? Но Иисус говорит, что без праведности вы не будете счастливы. Если вы еще живете без Бога, то вам нужно обратиться ко Христу, чтобы Он дал вам Свою праведность. Иисус праведно прожил на земле, и Он может поделиться с вами Своей праведностью. И Он призывает вас жаждать этой праведности. Если вы получите праведность Христа, это значит, что Бог забудет о ваших грехах. Пророк Михей говорит, что Бог бросит ваши грехи в море (Мих. 7:19). А в море вещи выбрасывают, чтобы их никогда не найти и забыть о них. Так и Бог не найдет больше ваших грехов и не вспомнит о них, если вы получите праведность Христа. А для этого вам надо жаждать этой праведности.
Ищите праведности Христа. Ищите ее до тех пор, пока не обретете. В этом ваше блаженство. Пусть ваша жажда праведности будет утолена только самой праведностью и ничем другим. И никогда не позволяйте себе жаждать чего-то другого так сильно, чтобы заглушить жажду праведности.
Помните, что блаженны алчущие праведности. Мать Иисуса, Мария, в псалме, который она воспела во славу Бога, пославшего Христа, сказала такие слова: «Алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем…» (Лк. 1:53). Вы не получите праведность Христа, если думаете, что она — еще одна жемчужина в коллекции ваших духовных богатств. Если вы просите Христа о праведности и в то же время думаете, что если вы ее не получите, то ничего страшного в этом не будет, Христос отпустит вас ни с чем. Вы должны просить о праведности как о единственной драгоценности, без которой вам не жить. Все свои богатства вы должны оставить после первых слов Христа: «…блаженны нищие духом…»
Чарльз Сперджен, знаменитый английский проповедник прошлого века, организовал при своей церкви пасторский колледж, в котором служители проходили своеобразные курсы повышения квалификации. Вступительных экзаменов не было, надо было только пройти собеседование. Обычно собеседование проводил сам Сперджен. Однажды к нему пришел молодой человек и сказал, что он хочет учиться в колледже. Сперджен как обычно попросил его рассказать что-нибудь о себе. Молодой человек был готов к этому вопросу и рассказал, что он прочитал много книг по философии и богословию. Кроме того, он брал уроки красноречия и довольно неплохо овладел ораторским искусством. Чтобы убедить собеседника в своих способностях, молодой человек попросил выбрать для него любой отрывок из Библии, на тему которого он без подготовки произнесет пятнадцатиминутную проповедь. Сперджен отпустил молодого человека ни с чем, сказав: «В нашем колледже учатся люди, которые ничего не умеют, а не те, кто обладает такими способностями, как у Вас. Вам просто нечего делать в нашем колледже».
Верующие должны жаждать освящения, чтобы быть блаженными. Братья и сестры, когда-то мы жаждали оправдания, и Господь утолил нашу жажду. Оправдание — наше, к нему не надо стремиться, его не надо жаждать. Мы оправданы раз и навсегда от всех грехов: прошлых, настоящих и будущих.
Но мы должны жаждать освобождения от греха в повседневной жизни. Мы должны жаждать избавиться от желания грешить, которое еще живет в нас. Мы должны жаждать перешагнуть через все греховные барьеры, которые мешают нам общаться с Богом. Мы должны жаждать святости, жаждать во всем быть такими, как Иисус.
И здесь я хочу остановиться и задать один очень практичный вопрос: «Если мы жаждем святости, означает ли это, что Иисус обещает дать нам святость на земле? И если нет, что же тогда Он обещает?»
По опыту мы знаем, что стать святым на земле невозможно, и никто не достиг святости в течение земной жизни. Это происходит не потому, что Иисус не исполняет обещания, а потому, что мы недостаточно жаждем святости.
Человек, недавно обратившийся ко Христу, мало знает о своем грехе. Но чем больше он освящается, чем чище он становится, тем явственнее выступают оставшиеся у него грехи. Великий английский проповедник XVIII века Джон Берридж в конце своей жизни в одном из писем написал о том, что когда он смотрит в свое сердце, то приходит в отчаяние, и его охватывает ужас от его грехов. И дело не в том, что к концу жизни Берридж развратился. Наоборот, он стал намного чище, и именно поэтому он так переживал из-за своих грехов.
На словах мы жаждем полной святости, но реально мы жаждем святости ровно настолько, насколько мы осознаем свои грехи и ненавидим их. И мы не жаждем святости так, как, например, апостол Павел, который искренно мог назвать себя первым из грешников.
Иисус обещает утолять ту меру жажды, которая у нас есть сейчас. И когда мы утоляем ту жажду святости, которая у нас есть, мы начинаем жаждать еще больше. А Иисус вновь утоляет нашу возросшую жажду. И жажда вновь растет, и Иисус вновь ее утоляет. Христиане чем-то похожи на многократного чемпиона мира по прыжкам в высоту с шестом Сергея Бубку. Когда он берет очередную головокружительную высоту, то просит поставить планку на сантиметр выше. После напряженных тренировок преодолевает и этот рубеж, но сразу же у него появляется желание прыгнуть еще выше. Так и с освящением. Чем чище человек, тем тягостнее для него грех, тем больше он жаждет очищения.
Придет же день, когда обещание Христа исполнится до конца. Когда мы воскреснем в новом теле, мы будем святы. На нас не будет ни одного греховного пятна. Мы будем безгрешны, как Христос.
Однако я вновь хочу вернуться к четвертой заповеди блаженства: «Блаженны алчущие праведности». Алчущий — хотящий есть, томимый голодом. Иисус хотел и хочет, чтобы люди желали так праведности, как голодный желает пищи для утоления голода.
Сейчас я хочу привести отрывок из Ветхого Завета, который поможет понять, что значит по-настоящему хотеть есть. Но прежде, чем мы к нему обратимся, я призываю вас задать себе вопрос: «Действительно ли я жажду освящения?» Этот вопрос по сути мало чем отличается от вопроса: «Христианин ли я?» Истинный христианин не может не жаждать святости.
Итак, перед нами отрывок из Четвертой Книги Царств, главы 6: «После того собрал Венадад, царь Сирийский, все войско свое, и выступил, и осадил Самарию. И был большой голод в Самарии, когда они осадили ее, так что ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета — по пяти сиклей серебра. Однажды царь Израильский проходил по стене, и женщина с воплем говорила ему: помоги, господин мой царь. И сказал он: если не поможет тебе Господь, из чего я помогу тебе? с гумна ли, с точила ли? И сказал ей царь: что тебе? И сказала она: эта женщина говорила мне: ‘отдай своего сына, съедим его сегодня, а сына моего съедим завтра’. И сварили мы моего сына, и съели его. И я сказала ей на другой день: ‘отдай же твоего сына, и съедим его’. Но она спрятала своего сына. Царь, выслушав слова женщины, разодрал одежды свои; и проходил он по стене, и народ видел, что вретище на самом теле его.»
Люди, слушавшие Христа, знали, что такое голод. И они, вероятно, думали: «Неужели мы должны жаждать праведности так, как мы хотим найти кусок хлеба?! Может быть, Он по неосторожности упомянул о голоде?» Нет, Иисус совершенно сознательно говорил о голоде. Он призывал стремиться к праведности так, как умирающий от голода человек стремится к хлебу. Мы должны по-настоящему жаждать святости, и тогда мы будем блаженны. История из Четвертой книги Царств не является примером для подражания, наоборот, она предупреждает нас о страшных преступлениях, которые человек может совершить из-за голода. Но, с другой стороны, она помогает понять, что такое настоящий голод. Так ли мы алчем и жаждем праведности?
Счастливы мы или несчастны? Хотим ли мы быть счастливыми?
Путь указан.
Правда, в самом начале пути есть развилка. Мы должны не ошибиться в выборе направления. Иисус не говорит: «Блаженны алчущие и жаждущие блаженства». Нельзя обрести блаженство, гоняясь за ним. Блаженство мы обретаем в результате поиска чего-то другого — праведности. Кто ищет само блаженство, тот его не найдет. Истинный путь иной: «Блаженны алчущие и жаждущие праведности, ибо они насытятся».
Из архива журнала «В начале», 1999 год.
Автор текста: Георгий Вязовский
Дата: 05 декабря 1999 Темы:
Евангелие по Матфею 5:9
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими
В священной скинии свидения, которую Законодатель устроил Израильтянам по образу, показанному Богом на горе, святы и священны были, как все содержавшееся внутри ограды, так и всякая отдельно взятая часть. Самая же внутренняя часть была не прикосновенна и недоступна, и называлась святое святых. А сие усиленно выраженное наименование показывает, думаю, что часть сия имела святость не в равной мере с другими частями, но, сколько освященное и святое отличалось от общеупотребительного и нечистого, столько же и сия неприступная часть была священнее и чище окружающих ее святынь. Посему полагаю, что и все прежде указанные нам на горе сей блаженства, сколько их предварительно уготовало Божие слово, таковы, что каждое священно и свято, но теперь предлагаемое воззрению в подлинном смысле есть святилище и святое святых. Ибо, если нет в благах выше сего — видеть Бога; то соделаться сыном Божиим, без сомнения, выше всякого благополучия. Какое примышление речений, какое знаменование имен вполне обымет собою дар такого обетования? Что ни представить кто в уме, представляемое, без сомнения, выше представления. Если предлагаемое в обетовании сего блаженства назовем благом, или драгоценным, или возвышенным; то означаемое больше того, что выражается сими именованиями. Успех выше желания, дар выше упования, благодать выше естества.
Что такое человек в сравнении с естеством Божиим? у кого из святых позаимствую слово, чтобы выразить уничижение человека? По слову Авраамову, он земля и пепел (Быт. 18:27); по слову Исаии, — сено (Ис. 40:6); по слову Давида, — даже не сено, но подобие сена: ибо Исаия сказует: всяка плоть сено; а Давид говорит: человек яко трава (Пс. 36:2). По слову Екклесиаста, он — суета; а по слову Павлову, — окаянство (1Кор. 15:10); ибо в речениях, какими Апостол именовал себя, оплакивается все человечество. Вот что человек; а что же такое Бог? Как скажу что либо о том, чего невозможно ни видеть, ни в слух вместить, ни сердцем объять? Какими словами изображу естество? Какое подобие блага сего найду в известных нам благах? Какие речения изобрету к означению неизреченного и неизглаголанного? Слышу, что священное Писание повествует великое о превысшем Естестве; но что сие значит в сравнении с самим Естеством? Столько изрекло слово, сколько способен я принять, а не сколько вмещает в себе означаемое. Как вдыхающие в себя воздух приемлют его, каждый по своей вместимости, один больше, другой меньше, но и тот, кто содержит в себе много, не всю стихию вмещает внутри себя, а напротив того и он, сколько мог, столько и принял в себя из целого, и это в нем целое: так и богословские понятия святого Писания, у богоносных мужей изложенные нам Святым Духом, для нашей меры разумения высоки, велики, и превосходят всякую величину, но не достигают до величины истинной. Сказано: кто измери горстию воду, и небо пядию, и всю землю горстию (Ис. 40:12)? Видишь ли, какая высокая мысль у описывающего несказанное могущество? Но что сие значит в сравнении с действительно Сущим? Пророческое слово в таких высоких выражениях показало только часть Божественной деятельности. О самой же силе, от которой деятельность, не говорю уже об естестве, от которого сила, не сказало, и не имело в виду говорить, а напротив того касается словом, по некоторым догадкам, изображающего только собою Божество, как бы от лица Божия произнося такие слова: кому Мя уподобисте (Ис. 46:5)? говорит Господь. Такой же совет предлагает и Екклесиаст собственными своими словами: нескор буди износить слово пред лицем Божиим, яко Бог на небеси горе, ты оке на земли долу (Еккл. 5:1), взаимным расстоянием сих стихий, как думаю, показывая, в какой мере естество Божие превышает земные помыслы.
Сим-то Существом, столько могущественным и великим, что невозможно ни видеть Его, ни слышать ни мыслию постигнуть, присвояется в ничто между существами вменяемый человек, — этот пепел, это сено, эта суета; он-то восприемлется в сына Богом всяческих. Что можно найти достойного к благодарению за сию милость? Где такое слово, такая мысль, такое движение мысли, чтобы ими воспрославить сей преизбыток милости? Человек выходит из пределов своего естества, делается из смертного бессмертным, из скоро-гибнущего неизменно — пребывающим, из однодневного вечным, одним словом из человека Богом; потому что сподобившийся стать сыном Божиим, без сомнения, будет иметь в себе достоинство Отца, соделавшись наследником всех отеческих благ. Какая великодаровитость богатого Владыки! Какая широкая длань! Какая великая рука! Сколько дарований неизреченных сокровищ! Обесчещенное грехом естество приводит почти в равночестие с самим Собою! Ибо если свойство того, что Сам Он есть по естеству, дарует людям, что иное возвещается этим сродством, как не равночестие некое?
Такова награда, какой же это подвиг? Сказано: если будешь миротворцем, то увенчает тебя благодать всыновления. Мне кажется, что и дело, за которое обещана такая награда, есть новый дар. Ибо в наслаждении вожделенным для нас в этом мире, что сладостнее для людей мирной жизни? О какой ни заговоришь приятности в жизни, чтобы ей быть приятною, нужен мир; ибо, если будет всё, что ценится в этом мире, богатство, здоровье, жена, дети, дом, род, прислуга, друзья, земля, море, и та и другое обогащающие своими дарами, сады, звериные ловли, купальни, места для борьбы и телесных упражнений, для прохлад и забав, все, какие есть, изобретения сластолюбия; приложи к этому увеселительные зрелища, музыку, и ежели есть что иное, чем услаждается жизнь роскошных; если будет всё это, но не будет при этом блага — мира, какая польза от всех благ, наслаждение которыми пресечет война? Поэтому мир, и сам приятен для наслаждающихся им, и услаждает все ценимое в этом мире. Если и во время мира терпим по человечеству какое либо бедствие, то зло, срастворенное благом, делается легким для страждущих. Правда, что, когда и войною стеснена жизнь, нечувствительны также бываем к подобным скорбным случаям; потому что общее бедствие горестями своими превышает бедствия частные. И как, говорят врачи телесных страданий, если в одном теле в одно и тоже время сойдутся две болезни, то ощутительною делается сильнейшая, а болезненное ощущение меньшего зла утаивается как-то, похищаемое приращением превозмогающей боли: так бедствия войны, по превосходству горестные, доводят до того, что каждый частный человек делается нечувствительным к собственным своим несчастиям. Но если и для ощущения собственных своих зол цепенеет как-то душа, пораженная общими бедствиями войны; то как ей иметь ощущение приятного? Где оружия, копья, изощренное железо, звучащие трубы, гремящие кимвалы дружины, сомкнувшиеся щиты, страшно помавающие перьями шлемы, столкновения, столпления, схватки, сражения, побоища, бегства, преследования, стоны, радостные клики, земля увлаженная кровьми, попираемые мертвецы, без помощи оставляемые раненые, и всё, что на войне, можно видеть и слышать о горестных военных событиях, — ужели и там найдет кто время преклонить иногда помысел к воспоминанию об увеселяющем? Если и придет как в душу припоминание о чем либо весьма приятном; то не послужит ли к увеличению бедствия это, во время опасностей входящее в помысел припоминание о предмете самом любимом? Посему Награждающий тебя, если предотвратил ты бедствие войны, два дарует тебе вместо дара; одним даром служит награда, а другим даром самый подвиг; потому что, если бы за таковое дело и ничего не предстояло в уповании, то мир сам по себе для имеющих ум дороже всякого о нем рачения. Поэтому преизбыток Божия человеколюбия можно познавать в этом, что благими воздаяниями награждает не за труды и поты, но за удовольствия, можно сказать, и радости; так как из всего, что веселит, главное есть мир, который каждому желательно иметь в такой мере, чтобы не только самому пользоваться, но, по великому обилию оного, уделять и не имеющим. Ибо сказано: блажени миротворцы, а миротворец тот, кто дает мир другим.
Но никто не сообщит другому того, чего не имеет сам. Посему желательно, чтобы прежде сам ты исполнился благами мира, а потом уже снабдил таковым достоянием имеющих в нем нужду. И слову моему нет нужды крайне пытливой обзор простирать до глубины; потому что для приобретения блага достаточно нам понятия, представляющегося с первого взгляда.
Блажени миротворцы. Писание в кратком выражении предлагает в дар врачевание от многих недугов, в этом многообъемлющем и общем речении заключив подробности. Сперва выразумеем, что такое мир? Не иное что, как исполненное любви расположение к соплеменнику. Посему что же разумеется под противоположным любви? Ненависть, гнев, раздражение, зависть, злопамятство, лицемерие, бедствие войны. Видишь ли, от скольких и от каких недугов предохранительным врачевством служит одно речение? Ибо мир равно противится всему исчисленному, и присутствием своим приводить зло в уничтожение. Как по возвращении здравия уничтожается болезнь, и по появлении света не остается тьмы, так с появлением мира исчезают все страсти, возбужденные сопротивным. А какое это благо, не почитаю нужным описывать того словом. Рассуди сам с собою, какова жизнь взаимно друг друга подозревающих и ненавидящих? Встречи их неприятны, все одному в другом отвратительно; уста безмолвны, взоры обращены в разные стороны; слух загражден для слов у ненавидящего и у ненавидимого; одному из них приязненно все, что неприязненно другому; и на оборот враждебно и неприязненно все любезное неприязненному. Посему, как благоухание аромат благовонием своим наполняет окружающий воздух: так Господу угодно в обилии приумножить для тебя благодать мира, чтобы жизнь твоя была врачевством чужой болезни.
А сколь велико такое благо, точнее узнаешь, исчислив бедствия от каждой страсти, порождаемой в душе неприязненным произволением. Кто опишет, как должно, страстные движения гнева? Какое слово изобразить неприличие такой болезни? Смотри, как в одержимых раздражением появляются те же припадки, что и в бесноватых. Сравни между собою страдания и от беса и от раздражения, и рассуди, какая между ними разность. Налитые кровью и извращенные глаза бесноватых, язык выговаривающий неясно, произношение грубое, голос пронзительный и прерывистый, вот общие действия и раздражения и беса; потрясение головы, исступленные движения рук, содрогание всего тела, нестоящая на месте ноги, — в подобных сим чертах одно описание двух болезней. В том только разнится одна от другой, что одно зло произвольно, а другое, с кем оно бывает, поражает его невольно. Но по собственному своему стремлению подвергнуться бедствию, а не против воли страдать, — сколь большего достойно сие сожаления? Кто видит болезнь от беса, тот конечно сжалится; а бесчинные поступки от раздражения вместе и видит, и подражает им, признавая для себя утратою не препобедить своею страстью заболевшего прежде него. И бес, мучащий тело страждущего, на том останавливает зло, что беснующийся напрасно ударяет руками по воздуху; а демон раздражительности не напрасными делает телесные движения. Ибо, когда этот одержит верх, кровь в предсердечии вскипает, как говорят, горькою желчью от раздражительного расположения, распространившегося повсюду в теле; тогда от стеснения внутренних паров утесняются все главные чувствилища. Глаза выходят из очертания ресниц, и что-то кровавое и змеиное устремляют на оскорбительное для них. И внутренности бывают подавлены дыханием, жилы на шее выставляются наружу, язык дебелеет, голос от сжатия бьющейся жилы невольно делается звонким, губы от вошедшей в них холодной желчи отвердевают, чернеют и делаются неудободвижимыми для естественного разжатия и сжатия, так что не в состоянии удерживать слюну, наполняющую уста, но извергают ее вместе с словами, и от принужденного произношения выплевывают в виде пены. Тогда-то можно увидеть, что и руки, а также и ноги, приводятся в движение, и члены сии уже движутся не напрасно, как бывает с беснующимися, но на зло сцепившимся между собою по причине этой болезни. Ибо стремления наносящих удары друг другу направлены бывают на главные чувствилища. А если в этой схватке уста приблизятся где к телу; то и зубы не остаются без дела, но, подобно зубам звериным, впиваются в то, что к ним близко. И кто расскажет по порядку все множество зол, происходящих от раздражения? Посему, кто не допускает до такого безобразия, того за сие весьма великое благодеяние справедливо будет наименовать достоблаженным и досточестным. Если избавившей человека от телесной какой-нибудь неприятности за такое благотворение достоин чести, то не тем ли паче освободивший душу от этой болезни имеющим ум признан будет благодетелем жизни? Ибо сколько душа лучше тела, столько же уврачевавший душу предпочтительнее врачующих тело.
И никто да не подумает, будто, по моему мнению, неприятность, причиняемая по раздражению, хуже злых дел, совершаемых по ненависти. Страсти: зависть и лицемерие, кажется мне, гораздо хуже упомянутой теперь, и именно в той же мере, в какой скрытное страшнее явного. И тех псов больше боимся, которые не извещают прежде о своем раздражении, ни лаем, ни нападением спереди, но в кротком и тихом виде подстерегают нас неожиданно, когда не предусматриваем того. Таковы же страсти зависть и лицемерие в людях, у которых внутри во глубине сердца ненависть, как огонь, возгорается скрытно; а наружность прикрывается личиною дружбы, подобно огню закрытому соломой, от которого, пока сожигает лежащее внутри, не бывает видно пламени, а только выходит едкий дым, сильно внутри сгущаемый; но стоит кому либо подуть, и разливается тогда ясный и светлый пламень. Так и зависть изъедает внутри сердце, на подобие огня, как бы заваленного какою грудою соломы. И хотя скрывает от стыда болезнь, однако же не может она быть совершенно скрытою; но как будто какой-то едкий дым в наружных припадках выказывается горечь зависти. Но если того, кому завидуют, коснется какая беда, то завистник обнаруживает тогда эту болезнь, печаль бедствующего обращая для себя в веселье и удовольствие. Впрочем тайны этой страсти, когда думают и скрывать ее, выказываются явными признаками на лице. Что в отчаянно больных служит знаком близкой смерти, то не-редко увидишь на снедаемом завистью: сухие глаза, впадшие между расширившимися веками, нависшие брови, на место плеча выставившиеся кости. Что же причиною болезни? То, что брат, или сродник, или сосед живут весело. Какая необычайная несправедливость! Ставить в вину, что не бедствует тот, о чьем благополучии он печалится, признавая для себя обидою не то, что сам потерпел какое либо зло от другого, но то, что этот другой, не делая никакой обиды, живет, как ему желательно. Что с тобою, бедный? сказал бы я ему. Для чего сохнешь, горьким оком взирая на благополучие соседа? В чем можешь винить его? В том ли, что благолепен телом? Или что украшен даром слова? Или что берет преимущество родом? или что, вступив в должность начальника, в этом чине оказывается достойным уважения? Или что много стало у него денег? Или что уважают его за благоразумие в речах? Или что многим известен он добрыми делами? Или что радуется на детей? Или что увеселяется супругой? Или что пышно живет доходами своего дома? Почему, как острие стрел, падает это тебе на сердце? Складываешь ты руки, жмешь пальцы между пальцами, тревожишься помыслами, глубоко и болезненно как-то вздыхаешь; неприятно тебе пользоваться тем, что имеешь у себя; трапеза горька, дом сумрачен. Слушать клевету на живущего благополучно ухо готово; а если сказано о нем что либо доброе, заграждается для сего слух. И при таком душевном расположении, для чего прикрываешь болезнь лицемерием? Для чего из притворного расположения составляешь себе личину дружбы? Для чего приветствуешь почтительными именованиями, прося быть веселым и здоровым, а в тайне душою изрекая противные тому желания? Таков был Каин, раздраженный благоволением Божиим к Авелю. Зависть внутри внушает ему убийство, а лицемерие делается исполнителем злодеяния. Приняв на себя какой-то дружеский и приветливый вид, ведет он Авеля на поле вдаль от родительской защиты, и там обнаруживает зависть убийством. Посему, кто такую болезнь искореняет из человеческой жизни, благорасположением и миром связует единоплеменных, в дружеское согласие приводит людей, тот не божеского ли, подлинно, могущества совершает дело, в роде человеческом истребляя худое, и на место сего вводя общение благ? Посему-то Господь именует миротворца сыном Божиим; ибо, даруя это человеческой жизни, делается подражателем истинного Бога.
Итак блажени миротворцы: яко тии сынове Божии нарекутся. Кто же именно? Подражатели Божию человеколюбию, что свойственно Божией деятельности, то самое показывающие в жизни своей. Благодеющий Податель благ и Господь совершенно истребляет и в ничто обращает все, что не сродно с добром и чуждо ему, и тебе узаконяет сей образ действования, изгонять ненависть, прекращать войну, уничтожать зависть, не допускать до битв, истреблять лицемерие, угашать в сердце пожигающее внутренность злопамятство, вводить же на место сего, что восстановляется истреблением противоположного. Как с удалением тьмы наступает свет: так вместо исчисленного выше появляются плоды духа: любы, радость, мир, благость, долготерпение, и все собранное Апостолом число благ (Гал. 5:22). Посему как же не блажен раздаятель божественных даров, Богу уподобляющийся дарованиями, благотворения свои уподобляющий Божией великодаровитости? Но, может быть, ублажение имеет в виду не только благо, доставляемое другим, но, как думаю, в собственном смысле миротворцем называется, кто мятеж плоти и духа и междуусобную брань естества в себе самом приводит в мирное согласие, когда в бездействие уже приходить закон телесный, противовоюющ закону ума (Рим. 7:23), и, подчинившись лучшему царству, делается служителем божественных заповедей. Лучше же сказать, будем держаться той мысли, что слово Божие советует не это, то есть не в двойственности представляет себе жизнь преуспевших, но в том, чтобы, когда разорено в нас средостение ограды (Еф. 2:14) порока, с растворением с лучшим обоя соделались совокупившимися во едино. Итак, поелику веруем, что Божество просто, несложно и неописуемо, то, когда и человеческое естество за таковое умиротворение делается чуждым сложения из двойственного, в точности возвращается во благо, становясь простым, неописуемым, и как бы в подлинном смысле единым, так что в нем одно и тоже есть и видимое с тайным и сокровенное с видимым; тогда действительно подтверждается ублажение, и таковые в подлинном смысле называются сынами Божиими, соделавшись блаженными по обетованию Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава во веки веков! Аминь.
О Блаженствах. Слово 7.
Глава 2. Заповеди блаженств / «Блаженны чистые сердцем»
Шестая заповедь вновь говорит не об образе поведения, а о внутреннем качестве человека: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8).
Словосочетание чистые сердцем (καθαροὶ τῇ καρδίᾳ) заимствовано из Псалтири: Как благ Бог к Израилю, к чи стым сердцем! (Пс. 72:1); Кто взойдет на гору Господню, или кто станет на святом месте Его? Тот, у которого руки неповинны и сердце чисто… (Пс. 23:3–4). Опять мы видим, как Иисус использует выражение, которое было у многих на слуху. Чтобы понять его смысл, надо рассмотреть два ключевых понятия, из которых оно состоит: «чистота» и «сердце».
На языке Ветхого Завета понятие чистоты связано прежде всего со святыней, богослужением, жертвоприношением, жертвенником, скинией, храмом: ничто нечистое не должно прикасаться к святыне. При этом нечистота может быть как физическая, связанная с болезнями, увечьями или телесными недостатками (Лев. 21:17–23), так и духовная (Ис. 1:10–17). Источником чистоты и очищения является Бог, к Которому Давид в покаянном псалме обращается с молитвой: Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня… Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега (Пс. 50:4, 9).
Сердце в ветхозаветной традиции воспринимается не только как физический орган и не только как центр эмоциональной активности человека. Это еще и духовный центр, определяющий его поступки, жизненный выбор, отношение к Богу и окружающим людям. В сердце созревают мысли, решения, в сердце человек ведет диалог с самим собой и с Богом. Сердце — это та духовная глубина в человеке, в которую всматривается Бог (1 Цар. 16:17; Иер. 17:10). Сердце есть не только у человека, но и у Бога (Быт. 6:6; 8:21; Пс. 32:11).
Чистоту сердца невозможно приобрести только собственными усилиями человека; необходима помощь Божия: Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня (Пс. 50:12). От человека же ожидается покаяние: Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50:19). Как отмечает современный исследователь, обновление сердца — основная тема Нагорной проповеди. Однако Иисус не только требует от Своих учеников нового сердца: Он Сам его им дарует1Neumann F. The New Heart. P. 9..
Чистота сердца является условием общения с Богом: Кто взойдет на гору Господню, или кто станет на святом месте Его? Тот, у которого руки неповинны и сердце чисто… Таков род ищущих Его, ищущих лица Твоего, Боже Иакова! (Пс. 23:3–4, 6). Без чистоты сердца невозможно прикоснуться к святыне, встретиться с Богом и узреть лик Божий.
Обетование ибо они Бога узрят заставляет прежде всего вспомнить целую серию библейских текстов, в которых говорится о богови́дении.
С одной стороны, и в Ветхом, и в Новом Заветах мы встречаем настойчивые утверждения о том, что ви́дение Бога невозможно для человека. Когда Моисей поднимается на гору Синай, Бог обещает провести пред ним всю славу Свою, но при этом объявляет: Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх. 33:20–21). По словам апостола Павла, Бога никто из человеков не видел и видеть не может (1 Тим. 6:16). Утверждение о том, что Бога не видел никто никогда, дважды встречается в корпусе Иоанновых писаний (Ин. 1:18; 1 Ин. 4:12).
С другой стороны, некоторые тексты говорят о возможности ви́дения Бога. Иаков, боровшийся с Богом, восклицает: Я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя (Быт. 32:30). Иов выражает надежду на то, что увидит Бога своими глазами: А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его (Иов 19:25–27). О ви́дении Бога в будущей жизни говорят апостолы Иоанн и Павел (1 Ин. 3:2; 1 Кор. 13:12).
Изначальный парадокс темы богови́дения ярко выражен Григорием Нисским в толковании на шестую заповедь Блаженства:
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8). Тем, кто очистил сердце, обещано, что они увидят Бога. Но Бога не видел никто никогда, как говорит великий Иоанн (Ин. 1:18). А возвышенный ум Павла подтверждает это заключение, когда говорит: Которого никто из человеков не видел и видеть не может (1 Тим. 6:16)… Всякая возможность постижения отнята этим четким отрицанием: Человек не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх. 33:20). И тем не менее в ви́дении Господа и заключена вечная жизнь… Видишь ли смятение души, которая увлечена в глубины, открывающиеся в этих словах? Если Бог есть жизнь, то человек, который не видит Его, не видит жизни. С другой стороны, боговдохновенные пророки и апостолы свидетельствуют, что Бога видеть невозможно. К чему же обратиться человеческой надежде?2Григорий Нисский. О Блаженствах. 6 (PG 44, 1264). Рус. пер.: Ч. 2. С. 436–437.
В святоотеческой литературе встречаются различные подходы к парадоксу «видимый — невидимый»3Здесь и далее, говоря о святоотеческих подходах к решению данной проблемы, мы повторяем выводы, сделанные ранее в кн.: Иларион (Алфеев), митр. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. С. 297–299..
Первое объяснение заключается в том, что Бог невидим по Своей природе, но Его можно видеть в Его энергиях (действиях), Его славе, Его благости, Его откровениях, Его снисхождении. По словам Григория Нисского, «Бог невидим по природе, но становится видимым в Своих энергиях»4Григорий Нисский. О Блаженствах. 6 (PG 44, 1269). Рус. пер.: С. 442.. Иоанн Златоуст, вспоминая явления Бога Моисею, Исаие и другим пророкам, говорит о Божием «снисхождении» (οἰκονομία), явленном им:
Все эти случаи были явлениями Божия снисхождения, а не ви́дением Самого чистого Существа, ибо если бы пророки действительно увидели саму природу Божию, они не созерцали бы ее под разными видами… Бога по существу Его не видели не только пророки, но даже ангелы или архангелы… Многие видели Его в том образе, какой был им доступен, но никто никогда не созерцал Его сущность…5Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 15, 1 (PG 59, 98). Рус. пер.: Т. 8. Кн. 1. С. 98.
Второй путь к разрешению проблемы «видимый — невидимый» предполагает христологическое измерение: Бог невидим в Своей сущности, но явил Себя в человеческой плоти Сына Божия. Игнатий Богоносец говорит, что Бог «невидим, но для нас сделался видимым» в Лице Сына Своего6Игнатий Богоносец. Послание к Поликарпу. 3, 2 (SC 10, 172). Рус. пер.: С. 347.. Ириней Лионский утверждает, что «Отец есть невидимое Сына, а Сын есть видимое Отца»7Ириней Лионский. Против ересей. 4, 6, 6 (SC 100, 450). Рус. пер.: С. 331.. По словам Иоанна Златоуста, Сын Божий, будучи по Божественной природе так же невидим, как Отец, стал видим, когда облекся человеческой плотью8Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 15, 1 (PG 59, 98). Рус. пер.: Т. 8. Кн. 1. С. 98.. Феодор Студит пишет: «Прежде, когда Христос не был во плоти, Он был невидим, ибо, как сказано, Бога никто никогда не видел (1 Ин. 4:12). Но когда Он воспринял на Себя грубую человеческую плоть… Он добровольно сделался осязаемым»9Феодор Студит. Ямбы. 33 ( Jamben. S. 181). Рус. пер.: Т. 3. С. 865..
Третий возможный подход к проблеме — стремление разрешить ее в эсхатологической перспективе: Бог недоступен зрению в теперешней жизни, но после смерти праведные увидят Его. Сколько бы ни усовершенствовался человек перед Богом, говорит Исаак Сирин, в настоящей жизни он видит Бога сзади, как в зеркале, видит лишь образ Его; в будущем же веке Бог покажет ему лицо Свое10Исаак Сирин. Слова подвижнические. 45 (De perfectione. P. 324). Рус. пер.: С. 405 (Слово 85).. Феодор Студит считает ви́дение Бога наградой, даруемой в будущей жизни: следует здесь подвизаться и страдать, чтобы в будущем веке увидеть «неизмеримую красоту, несказанную славу лика Христова»11Феодор Студит. Великое Оглашение. I, 12. Рус. пер.: Т. 1. С. 488..
Наконец, четвертая возможность объяснить противоречие «видимый — невидимый» — поместить его в контекст представления об очищении души: Бог невидим человеку в его падшем состоянии, но становится видимым для тех, кто достиг очищения сердца. Такую мысль мы встречаем у Феофила Антиохийского, который считает, что надо очиститься от греха для того, чтобы увидеть Бога12Феофил Антиохийский. К Автолику. 1, 2 (PG 6, 1025, 1028). Рус. пер.: С. 128–129.. Когда сердце человека очистится, говорит Григорий Нисский, «он увидит образ Божественной природы в собственной красоте»13Григорий Нисский. О Блаженствах. 6 (PG 44, 1269). Рус. пер.: Ч. 2. С. 443..
Какой из этих четырех подходов наиболее близок к изначальному смыслу изречения Иисуса о блаженстве чистых сердцем? Думается, четвертый, в котором видение Бога напрямую увязывается с чистотой сердца, но при этом не говорится, когда человек может увидеть Бога: в земной или загробной жизни. В отличие от Проповеди на равнине из Евангелия от Луки, где все обетования отнесены к будущему, противопоставляемому тому, что происходит «ныне», в Нагорной проповеди из Евангелия от Матфея такое противопоставление отсутствует. Между чистотой сердца и ви́дением Бога нет временнóго промежутка, как нет его между другими блаженствами и вытекающими из них обетованиями. Это дает Симеону Новому Богослову право оспаривать эсхатологическое толкование шестой заповеди Блаженства и говорить о том, что ви́дение Бога наступает одновременно с достижением чистоты сердца:
…Скажут: «Да, действительно, чистые сердцем Бога узрят, только произойдет это в будущем веке, а не в нынешнем». Почему же и как будет это, возлюбленный? Если Христос сказал, что Бог бывает видим посредством чистого сердца, то, конечно же, ког да наступает чистота, тогда и ви́дение следует за ней… Ибо если чистота здесь, то и ви́дение будет здесь. Если же скажешь, что ви́дение бывает после смерти, тогда, конечно, и чистоту помещаешь после смерти, и таким образом случится с тобою, что ты никогда не увидишь Бога, потому что после исхода у тебя не будет делания, посредством которого ты обрел бы чистоту14Симеон Новый Богослов. Слово нравственное. 5, 112–125 (SC 129. P. 78–118). Рус. пер.: Т. 2. С. 111–112 (Слово 63)..
Одновременно мы должны указать на то, что и второе из приведенных святоотеческих толкований имеет прямую параллель в Евангелии, в частности в диалоге Филиппа с Иисусом на Тайной Вечере. В ответ на обращенные к ученикам слова Иисуса о том, что они знают и видели Отца, Филипп говорит: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус отвечает: Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? (Ин. 14:7–9). Иисус отождествляет ви́дение Бога Отца с явлением Сына Божия: через человеческий лик Иисуса людям открывается путь к ви́дению Божественного лика невидимого Отца. Таким образом, как и другие заповеди Блаженства, шестая заповедь имеет ярко выраженное христологическое измерение.
«Блаженны милостивые»
Оглавление
«Блаженны миротворцы»
