ДУХОВНИК
[духовный отец; греч. πνευματικὸς πατήρ], в правосл. Церкви священник или старец-монах (в древности часто не имевший хиротонии, но обладавший духовным авторитетом), регулярно принимающий тайную исповедь и помогающий духовному чаду на пути к спасению молитвой и советами.
Хотя Д. в собственном смысле слова появились в монашеской среде в IV в., истоки духовничества восходят к апостольской эпохе. Так, ап. Павел, используя образ отношений отца с детьми, говорит, обращаясь к коринфским христианам: «…хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов, я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1 Кор 4. 15; ср.: Гал 4. 19). Он подчеркивает свое особое попечение об ап. Тимофее, называя его своим сыном во Господе (1 Кор 4. 17; ср.: Флп 2. 22; 1 Тим 1. 18; 2 Тим 2. 1). На то, что это был распространенный обычай среди первых христиан, указывают тексты Посланий др. апостолов (см., напр.: 1 Петр 5. 13; 1 Ин 5. 21). В отличие от последующих эпох основанием для такого рода отношений служила не столько практика регулярной исповеди (о характере к-рой новозаветные тексты почти ничего не сообщают), сколько участие «отца» в обращении «сына» ко Христу, в его крещении и непрестанном направлении по пути веры.
Выражение πνευματικὸς πατήρ впервые встречается в апокрифическом сочинении — греч. Апокалипсисе Варуха — и явно относится к христ. священству (Apoc. Bar. 13. 4). Однако ввиду неопределенности даты написания и вероятных интерполяций этот текст не может служить надежным свидетельством возникновения института Д. Вместе с тем уже в III в. появились указания на существование помимо канонической дисциплины, подразумевавшей публичную исповедь с участием общины, практики тайной исповеди перед епископом или пресвитером (хотя сделать однозначные выводы о ее сакраментальном характере нельзя). Так, сщмч. Мефодий, еп. Патарский, толкуя кн. Левит, говорил о необходимости регулярно «показывать душевную проказу иереям» (Method. Olymp. De lepra. X 3 (67)), чтобы в случае совершения греха не доводить дело до публичной исповеди и отлучения на длительный срок. В «Апостольских постановлениях» (кон. IV в.) «духовными отцами» именуются епископы (Const. Ap. 2. 33), причем акцент, как и в НЗ, делается не на принятии исповеди, а на крещении, наставлении в вере и т. п. В целом в IV в. выражение «духовный отец» употреблялось достаточно широко. Напр., свт. Василий Великий, обращаясь к свт. Афанасию I Великому, называл его духовным отцом (Basil. Magn. Ep. 82 (78)); вместе с тем так же он называл прор. Давида (Idem. Hom. in Ps. 33. 12).
По сочинениям церковных историков V в. известно, что в кафедральных храмах существовала должность пресвитера «над кающимися» (ὁ ἐπ τῆς μετανοας) (Socr. Schol. Hist. eccl. V 19; Sozom. Hist. eccl. VII 16), но объем его полномочий и характер служения точно неизвестны. Хотя ряд ученых (А. И. Алмазов, А. С. Павлов) пытались полностью отождествить этих пресвитеров с Д., источники доиконоборческой эпохи эту теорию не подтверждают (нигде пресвитеры не называются Д.). По мнению Н. С. Суворова, в эпоху Вселенских Соборов Д. были только монахи-старцы (Суворов. 1906. С. 53-54). Однако, как показало исследование С. И. Смирнова, с одной стороны, практика тайной исповеди (с к-рой в эту эпоху стало отождествляться духовничество) существовала и в миру, хотя и не была столь распространенной, как в монашеской среде (Basil. Magn. In Isaiam proph. 10. 19; Ioan. Chrysost. De Lazaro. 4); с др. стороны, исповедь у старцев отличалась от сакраментальной, поскольку основывалась не на благодати священства, а на личных благодатных дарах подвижников (Смирнов. 1906). Кроме того, основные принципы пастырского служения и обращения Д. со своими чадами, на к-рые впосл. ориентировались все Д., были сформулированы отцами, служившими в миру (см.: «Правила, пространно изложенные» и «Правила, кратко изложенные» свт. Василия Великого, «О священстве» свт. Иоанна Златоуста и др.; в монашеской среде развернутое наставление Д. оставил прп. Иоанн Лествичник — «Слово к пастырю» в приложении к «Лествице»).
Тем не менее термин «духовный отец» в доиконоборческую эпоху применялся гл. обр. к старцам-монахам (если в корпусе лит-ры, связанной с именем прп. Пахомия Великого, он еще не употреблялся, наименования для Д. там — «авва», «старец», «отец», то уже в Apophthegmata Patrum это наименование стало обычным). В канонических правилах эпохи Вселенских Соборов говорится о «тех, кто имеет власть вязать и решить» (ср.: Мф 18. 18; Ин 20. 22-23), но не о Д.
Главным отличием Д. от др. монахов был дар различения духов (иногда в сочетании с даром прозорливости). К старцам в пустыни уже в IV в. начинают приходить миряне и даже клирики из городов. Вероятно, долгое время такая практика одобрялась не всеми иерархами (ввиду нестроений, связанных с догматическими спорами). Но уже в VII в. прп. Анастасий Синаит говорил о пользе руководства со стороны «духовного мужа» (подразумевая старца-монаха) для мирян и защищал исповедь перед «святыми людьми» (Anast. Sin. Quaest. 6 // PG. 89. Col. 370-375).
В монашеской лит-ре проводился принцип беспрекословного подчинения и вверения себя Д. Переход от одного Д. к др. не поощрялся и считался допустимым только с разрешения Д. или в случае его тяжелой болезни или кончины. Д. мог по своему усмотрению налагать епитимию и не допускать пасомого до Причащения Св. Таин. Принято было испрашивать у Д. благословение на особо важные дела. Самочинное принятие аскетических подвигов без дозволения Д. осуждалось. Стремление мирян обрести Д., не отрекаясь от мира, создало ситуацию, когда исполнение этих правил в полном объеме стало затруднительным. Поэтому функции Д. начали исполнять также приходские священники.
Решающую роль в повсеместном распространении практики духовничества сыграли усиление влияния монашества в церковной жизни в иконоборческую эпоху и окончательное исчезновение публичной покаянной дисциплины. Внешним проявлением этого стало распространение в приходских храмах практики наложения епитимий по монашескому образцу. Правила, по к-рым производилось наложение, собирались в особых книгах: Номоканонах, Канонарях или Епитимийниках (аналог на Западе — Пенитенциалии). Самый ранний вариант такого Номоканона сохранился под именем св. Иоанна IV Постника, патриарха К-польского. Автор этого сборника рекомендует Д. обращаться с кающимся, как с другом, утешать, а после исповеди возлагать на его шею руку со словами: «Да будут на мне, сын, все эти грехи твои, и дам ответ за них Господу нашему Иисусу Христу, а ты будешь чист от всего, если только будешь иметь покаяние и послушание, и отныне со страхом и раскаянием пред Господом направишь жизнь свою» (Заозерский Н. А., Хаханов А. С. Номоканон Иоанна Постника в его редакциях: груз., греч. и слав. М., 1902. С. 75). В рукописях, содержащих чины исповеди и вопросы исповедующимся, принимающий исповедь Д. часто называется ἀναδεχόμενος, δεχόμενος (принимающий) или ἀνάδοχος (восприемник) как не только выслушивающий исповедь, но и принимающий на себя грехи кающегося. В «Правилах» св. Никифора I, патриарха К-польского, говорится о том, что Д. должны проявлять особое внимание к мирянам, исповедующимся по собственной воле (Ник. Исп. 30).
У студийских монахов было принято каждый день приходить к игумену для откровения помыслов (Leroy J. La vie quotidienne du moine studite // Irénikon. 1954. Vol. 27. P. 33). В жен. мон-рях ситуация была сложнее. Так, согласно Типикону мон-ря Богородицы Кехаритомени, игумения, хотя и называлась μήτηρ πνευματική (духовная матерь), исповедь не принимала; все сестры должны были исповедоваться у одного священника, к-рый приходил один или неск. раз в месяц и должен был быть евнухом (Gautier P. Le typikon de la Théotokos Kécharitôménè // REB. 1985. Vol. 43. P. 53 (600), 59 (721-726); ср. практику, описанную в Типиконе монастыря Липс (главы 11-13),- Delehaye H. Deux typica byzantins de l’époque des Paléologues. Brussels, 1921. P. 106-136).
В поздневизант. эпоху большое внимание духовному руководству уделяется в творениях прп. Симеона Нового Богослова, к-рый весьма почитал своего Д.- прп. Симеона Студита (Благоговейного), непрестанно благодаря Бога за то, что Тот даровал ему такого Д. (Sym. N. Theol. Euch. 1. 19-25). По словам преподобного, Сам Христос указывает грешнику Д. (Ibid. 2. 52-75). Чтобы обрести Д., нужно молиться, а не искать знаменитых монахов (Ibid. 7. 399-405): как и в древние времена, «Бог открывает апостолов, пророков и праведных тем, кто проявляет ревность и заботится о себе самом и вносит свое усилие и творит добро» (Idem. Ep. 3. 262-266). Истинный Д. не захочет быть спасенным без своих духовных чад (Idem. Catech. 8). Д.- это апостол (Idem. Euch. 2. 129) и новый Моисей (Idem. Hymn. 18. 124-221; ср.: Ioan. Climacus. Ad pastor. 15. 1). Прп. Симеон призывал подражать Д., который являет чаду образ Христа (Sym. N. Theol. Catech. 20). Однако такое почитание Д. вызвало осуждение со стороны К-польского патриарха.
В поздневизант. эпоху Д. были у мн. императоров (напр., у имп. Алексея I Комнина Д. был мон. Иоанникий, к-рый сопровождал его повсюду и выполнял разные поручения (Ann. Comn. Alex. I 7. 5, 8. 2, 9. 3).
В совр. греч. Церквах и в монастырях сохраняется практика старческой исповеди, а на приходах Д. может быть только священник, имеющий особую хиротесию от епископа. В «Архиератиконе» имеется чин поставления Д. (τάξις ϒενομένη εἰς τὸ ποιεῖσθαι Πνευματικὸν), состоящий из обычного начала, молитвы: Κύριε ᾿Ιησοῦ Χριστέ, ὁ Θεὸς ἡμῶν, ὁ τῷ Πέτρῳ… (Господи Иисусе Христе, Боже наш, Петру…), евангельского чтения (Ин 20. 19-23) и заключительного благословения (со словами: «Благодатью Всесвятого и закононачального Духа проручествуется (имярек) в духовника») (᾿Αρχιερατικόν. Σ. 152-153). Наставления Д. обобщены прп. Никодимом Святогорцем (᾿Εξομολοϒητάριον. Βενετια, 1885).
На Руси Д. известны по крайней мере с XI в. (прп. Феодосий Печерский). В Русской Церкви всегда считалось, что функции Д. может исполнять любой приходский священник (вероятно, ввиду постоянной нехватки клириков). При этом многие желали иметь Д. монахов, особенно широко почитаемых старцев. Известны Д. рус. князей, напр. прп. Савва Сторожевский был Д. Юрия Димитриевича, кн. Звенигородского, а прп. Кирилл Белозерский — Д. Андрея Димитриевича, кн. Можайского. В допетровские времена Д. выбирался свободно. В кн. «Сын церковный», одном из первых рус. катехизисов (XVII в.), имевшем широкое распространение, особенно в среде старообрядцев, говорится: «Если же нет у тебя отца духовного, избери и призови его, а без него не живи. Ибо пишется у нас в христианском законе: кто в миру живет, а отца духовного не имеет, тот не христианин. И еще: горе тому человеку, в мире живущему, если умрет, не имея отца духовного. Лучше бы ему было не рождаться» (Сын церковный. 80. Об отце духовном. Л. 37-37 об.). «Если в чем-то согрешил или согрешишь перед Богом и, к отцу духовному приходя, исповедуешь, то он будет тебе ходатаем к Богу и развяжет грехи, связывающие тебя. А без него никто [сам от грехов] освободиться не может. Даже если и добрые дела собираешься совершить, [прежде] благословись у него, как бы принимая грамоту и печать от царя правителя и беря оружие» (Там же. 82. О разрешении грехов. Л. 38 об.- 39). Помимо исповеди Д. принимал участие в устроении брака, обучении пасомого, составлении завещания и отпевании (см.: Смирнов. 1899). Позже свидетельство Д. принималось как наиболее важное в гражданских и уголовных делах.
Раскол в Русской Церкви XVII в. стал причиной того, что положение Д. и отношение к ним, прежде всего со стороны светских и церковных властей, стали меняться. Чтобы предотвратить повторение ситуации с протопопом Аввакумом, к-рый был известным Д., имевшим мн. духовных чад, в эпоху Петра I проводилась политика прикрепления христиан к приходам и ограничения для них возможности свободного выбора Д. Согласно Прибавлению к «Духовному регламенту» «О правилах причта церковного и чина монашеского» (1722), приходские священники должны были вести учет тех, кто исповедовались у них, поэтому приходские священники, принимавшие исповедь у прихожан, стали называться Д. Но в Русской Церкви не исчезло и старчество. Его возрождение было связано с деятельностью прп. Паисия (Величковского). В XIX в. многочисленными старцами славилась Оптина Макариева в честь Введения во храм Пресв. Богородицы муж. пуст. Старцами были такие великие рус. подвижники, как прп. Серафим Саровский, свт. Игнатий (Брянчанинов), св. прав. Иоанн Кронштадтский. В годы советской власти мн. старцы, так же как и приходские священники, исполнявшие обязанности Д., стали исповедниками и приняли мученическую кончину. Во 2-й пол. XX в. известными Д., служившими в мон-рях или в миру и оставившими письменные наставления своим чадам, были игум. Никон (Воробьёв), прот. Всеволод Шпиллер, архим. Иоанн (Крестьянкин) и др.
Лит.: Holl K. Enthusiasmus un Bussgewalt beim griechischen Mönchtum. Lpz., 1898; Смирнов С. И. Древнерусский духовник. Серг. П., 1899; он же. Духовный отец в древней восточной Церкви: История духовничества на Востоке. Серг. П., 1906. Ч. 1: Период Вселенских Соборов; Суворов Н. С. К вопросу о тайной исповеди и о духовниках в восточной Церкви. М., 19062; Hausherr I. Direction spirituelle en Orient autrefois. R., 1955. P. 212. (OCA; 144); Rossum J., van. Priesthood and Confession in St. Symeon the New Theologian // SVTQ. 1976. Vol. 20. P. 220-228.
А. А. Ткаченко
Проповедь
Блаженный Диадох говорил: «Нет ничего более скудного и бедного, чем философствующий о Боге ум, сам находящийся вне Бога».
Проповедь, лекция, рассказ о духовном скучны тогда, когда человек говорит то, чего не знает на опыте. Ты говоришь, что христианство это радость. Но как я поверю тебе, если не вижу радости преображающей на твоём лице? Мне важен и опыт борьбы проповедника, и опыт его победы. Прочитать о Боге я могу и сам, однако хочу услышать, что Творец сделал в жизни того, кто мне о Нём говорит. Как складывались их отношения? С чего начинались? Как он преодолевал недовольство Богом и недоверие Ему? Как ощущает Всевышнего и всегда ли ощущает?
Пересказ книг не может заменить личный опыт преображения и богообщения, поэтому человек должен говорить о Боге только то, что является его личным опытом встречи и общения.
Мне важен не только опыт побед, но и опыт неудачи, поражения, которое не остановило движение души в свет.
Человек, конечно, не сразу побеждает страсть, а по мере борьбы он может научить и меня.
Человек может сказать о том, чем живёт, и что живёт в нём.
Сила веры – это Бог, но и Божий человек тоже. На лекциях становилось ясно, почему апостол Павел называет слово Божие мечом духовным… Действительно, это был меч, проникающий до разделения души и духа. Но для того чтобы меч был действенен, нужен человек, умеющий им владеть, тот, кого можно назвать духовным человеком. Без этого условия даже самый лучший меч бесполезен, потому что всех нас убеждают не слова, но некий неизреченный свет, исходящий от лица и сердца того, кто эти слова говорит.
Духовник
На должность Духовника монастыря поставляется в совершенных годах иеромонах честного и богоугодного жития, одаренный от Бога духовным рассуждением и прилежный к чтению Слова Божия и святоотеческих писаний. Обязанность Духовника состоит в совершении таинства Покаяния и в духовном руководстве братии по пути ко спасению. Духовник должен вести у себя запись, кто когда приобщался Святых Христовых Тайн, дабы все неуклонно приступали к сему великому таинству. Также Духовник обязан по своему непременному долгу посещать болящих, утешая и ободряя их в болезнях душевных и телесных.
Если Духовник за множеством братии или по немощи не будет успевать принимать всех своих духовных питомцев, то с разрешения Настоятеля, часть их предоставляется вручить опытному духовному старцу, но за правильность духовного руководства со стороны старца отвечает Духовник.
Кроме того, по благословению Настоятеля, могут быть назначаемы старцами или наставниками над новоначальными иноками и иные иеромонахи или простые монахи, опытные в духовной жизни, кои подчиняются главному Духовнику монастыря, приемля от него отеческие советы и наставления.
Помимо старцев-наставников Духовнику монастыря подчиняются исповедующие богомольцев духовники-иеромонахи, среди которых один может быть старшим и ответственным за общее дело исповеди говеющих. В великом, ответственном и трудном деле духовного руководства Духовник руководствуется Словом Божиим, богомудрыми отеческими писаниями, правилами Святой Церкви и правилами, положенными в Уставе монастыря. В недоуменных делах Духовник спрашивает Настоятеля и его рассуждению и воле следует».
Из Устава Свято-Троицкого Александра Свирского мужского монастыря
Важные мысли о духовничестве
Святой праведный Алексий Мечев говорит: «Если ты уходишь от духовного отца с унынием, с тоской, с еще большим грузом, чем к нему пришла, если он причиняет тебе страдания, и эти страдания влекут тебя к земле, и ты не получаешь облегчения – берегись такого отца!..
Вот какой верный признак твоего истинного духовного отца, который может тебя вести: если ты от него выходишь облегченная, твоя душа как бы приподнята над землей, ты ощущаешь в себе новые силы, мир, радость, свет, любовь ко всем, с желанием работать над собой, служить Христу – знай, что это твой истинный духовный отец».
Старец Иоанн Крестьянкин так рассуждает об отношениях ученика и учителя: «Никто за нас не может решать наших жизненно важных вопросов, и даже в прежние времена старцы не командовали наследием Божиим. Обдумывать, на что брать благословение, должен сам человек».
Ту же мысль развивает отец Валериан Кречетов: «Но для того, чтобы Господь вмешался, нужно, чтобы человек сам стремился к истине. А стремление к истине предполагает, что человек учится размышлять. Отец Алексей Мечев, например, часто спрашивал своих чад: ‟А как ты думаешь?” Своим вопросом он учил человека самого рассуждать. Отец Всеволод Шпиллер говорил: послушание не в том, чтобы спрашивать: ‟Благословите открыть форточку, благословите закрыть форточку”. В жизни такие ‟послушники” встречаются нередко. Но если все так будут спрашивать, с ума сойдешь, а толку не будет. Послушание предполагает в человеке самостоятельность, и ответственность, и мужество.
Благословение – это не повеление, потому что повеление – это уже диктатура. А в диктатуре нет любви. А любовь и свобода связаны неразрывно. Основа здесь – любовь Божия, и в ответ на нее – свободная любовь человека».
Святой Силуан Афонский: «Всегда надо помнить, что духовник совершает служение свое в Духе Святом, и потому должно благоговеть пред ним. Верьте, братья, что если кому случится умирать при духовнике и скажет умирающий духовнику: ‟Отче святый, благослови меня видеть Господа в Царстве Небесном”. И скажет духовник: ‟Иди, чадо, и зри Господа”; то будет ему по благословению духовника, потому что Дух Святой и на небе и на земле тот же».
