«Иисус говорил, что конец света произойдет еще при жизни Его современников. Почему же этого не случилось?» — объясняем, о чем шла речь на самом деле

Цитаты Иисуса Христа на арамейском языке

Цитаты Иисуса, сохранившиеся на арамейском языке и переведенные на греческий. Подробности здесь: язык Иисуса и слова Иисуса на кресте.

Содержание

• 1 Семь высказываний 1.1 1. Отец, прости им; потому что они не знают, что делают
• 1.2 2. Сегодня ты будешь со мной в раю
• 1.3 3. Женщина, вот, сын твой! Смотри, мать твоя!
• 1.4 4. Боже мой, Боже мой, почему Ты оставил меня?
• 1.5 5. Жажда
• 1.6 6. Готово
• 1.7 7. Отец, в твои руки предаю дух мой.

Глава 1. Притчи Иисуса и их понимание / Почему Иисус говорил притчами?

Обращаясь к притчам Иисуса, мы должны прежде всего отметить, что они представляют собой наиболее сложный для интерпретации пласт Его прямой речи. Даже для Его современников они были по большей части непонятны, что подтверждают неоднократные попытки учеников получить разъяснение той или иной притчи (Мф. 13:36; 15:15). Об этом же свидетельствует и вопрос, который ученики задали Иисусу после того, как Он произнес притчу о сеятеле. В Евангелии от Матфея этот вопрос передан в следующей редакции:

И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют. И сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их (Мф. 13:10–15).

Как показывает ответ Иисуса ученикам, Он сознавал непонятность Своих притч и тем не менее произносил их; непонимание же слушателей объяснял словами из книги пророка Исаии, которые переносил на Своих современников. У Исаии эти слова звучат в определенном контексте, который необходимо учитывать: они вправлены в рассказ о его призвании к пророческому служению. Рассказ начинается с описания видения, которого Исаия удостоился в год смерти царя Озии. Он увидел Господа, сидящего на престоле и окруженного серафимами, восклицавшими: Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земляполна славы Его. От этих восклицаний поколебались верхи врат и дом наполнился кадильным дымом. Исаия в ужасе восклицает: Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. К пророку прилетает один из серафимов, в руке у которого клещи с горящим углем. Он прикасается углем к устам пророка и говорит: Вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен. Далее пророк слышит голос Господа, говорящего: Кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? Он отвечает: Вот я, пошли меня. В этот момент и звучат из уст Самого Бога те слова, которые Иисус процитировал в Своем ответе ученикам: Пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис. 6:1–10).

Иисус, таким образом, проводит прямую параллель между ситуацией, в которой оказался Исаия, когда Бог послал его проповедовать израильскому народу, и Своей миссией. Он сознает, что имеет дело с людьми, которые будут с трудом (βαρέως) воспринимать то, что Он им говорит, потому что они глаза свои сомкнули, то есть сами закрыли в себе доступ к принесенной Им Благой вести. В первую очередь цитата из Исаии относится к той категории слушателей Иисуса, которая не воспринимает Его проповедь: к духовным лидерам народа израильского — первосвященникам, книжникам и фарисеям. Но в большей или меньшей степени цитата относится также к простым слушателям — тем, кто пришел к Иисусу без злых намерений, без задних мыслей, без заведомого желания Его искусить, оспорить или опровергнуть. Их духовное состояние не позволяет им в полной мере воспринять истины, которые Он им хочет передать; вот почему для передачи этих истин народу Он использует особую форму подачи, специально приспособленную для него.

Какой цели служит эта форма — облегчить понимание или затруднить его? На первый взгляд кажется, что Иисус, как мудрый педагог, должен был бы прилагать усилия, чтобы облегчить людям понимание того, что Он хочет сказать. Но причинно-следственная связь между слушанием и восприятием по-разному выражена у Матфея и у двух других синоптиков. У Матфея, как мы видели, слова Иисуса даны в следующей редакции: Потому говорю им притчами, что они видя не видят… У Марка они звучат несколько иначе: Вам дано знать тайны Царствия Божия, атем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи (Мк. 4:11–12). В той же редакции слова Иисуса приведены у Луки (Лк. 8:10).

В русском Синодальном переводе разница между двумя редакциями — Матфея и двух других синоптиков — сглажена. В оригинальном тексте Евангелий от Марка и Луки вместо матфеевского διὰ τοῦτο… ὅτι (потому… что) стоит предлог ἵνα (чтобы). Этот предлог придает тексту иной смысл. Буквальный перевод слов Иисуса, по версии Марка и Луки, звучит так: а тем внешним все бывает в притчах, чтобы они, смотря, смотрели и не видели, и слушая, слушали и не разумели. Именно так текст звучит в славянском переводе Евангелия от Марка: Вам [есть] дано ведати тайны царствия Божия: онем же внешним в притчах вся бывают. Да видяще видят, и не узрят: и слышаще слышат, и не разумеют: да не когда обратятся, и оставятся им греси.

Ученые спорили о значении предлога ἵνα (чтобы) в данном тексте на протяжении всего ХХ века1См.: Turner N. Grammatical Insights into the New Testament. P. 47–50.. Некоторые видели в нем неудачный перевод с арамейского, искажающий изначальный смысл2Manson T. W. The Teaching of Jesus. P. 75–80.. Другие оспаривали такую точку зрения3Black M. An Aramaic Approach to the Gospels and Acts. P. 153–158.. Предлагалось рассматривать ἵνα как указание не на цель, а на последствия4Peisker C. H. Konsekutives hina in Markus 4:12. P. 126–127; Chilton B. D. A Galilean Rabbi and His Bible. P. 93–94.. Ряд ученых считает, что, пытаясь объяснить феномен непонятности притч, Марк создал свою «ожесточающую теорию» и вложил ее в уста Иисуса, Который в действительности ничего подобного не говорил, поскольку считал Свои притчи понятными5Carlston C. E. The Parables of the Triple Tradition. P. 97–109..

Попытки перетолковать значение слов Иисуса, как они переданы у Марка и Луки, в сторону смягчения были связаны прежде всего с опасением, что при буквальном переводе они могут быть восприняты в духе учения Кальвина о предопределении. Согласно этому учению одни люди заведомо предопределены к спасению, другие — к погибели6Кальвин Ж. Наставление в христианской жизни. 3, 21. Т. 2. С. 375–387.. Те, кто не предопределены к спасению, не могут понять смысл притч.

Между тем буквальное прочтение рассматриваемого места из Евангелия от Марка вовсе не обязательно должно вести к кальвинистскому толкованию. Такое прочтение полностью соответствует словам Иисуса из Евангелия от Иоанна: На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы (Ин. 9:39). Здесь предлог ἵνα переведен как чтобы: при помощи этого предлога обозначается причинно-следственная связь между пришествием в мир Иисуса и результатом Его проповеди. И оказывается, что результатом становится не только прозрение тех, кто раньше не видел, но и ослепление тех, кто считал себя видевшим. Однако данный результат отнюдь не является следствием предопределения одних к спасению, а других к погибели. Напротив, он проистекает из того, что одни откликаются на проповедь, а другие нет, одни с верой приходят к Иисусу, ища духовного прозрения, другие, подобно фарисеям и книжникам, затыкают уши и смыкают очи.

Приведенные слова являются частью диалога Иисуса с иудеями, состоявшегося после того, как Он вернул зрение слепорожденному. Само чудо, описанное Иоанном, наглядно иллюстрирует то двойное действие, которое Иисус оказывает на окружающих: приходящие к Нему с верой получают от Него прозрение; те же, кто приходит с недоверием, сомнением или неверием, не только не прозревают, но наоборот, еще больше выявляют свою слепоту. На вопрос иудеев «неужели и мы слепы?» Иисус отвечает: Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас (Ин. 9:40–41). Здесь ключевое значение приобретает дважды употребленный термин ἁμαρτία, переведенный как «грех», но в классическом греческом языке означающий ошибку, промах, попадание мимо цели. Именно результатом греха является неспособность людей увидеть то, что должно быть для них очевидно, и понять подлинный смысл адресованных им слов.

Грех приводит к духовной слепоте и глухоте. Физическая слепота и глухота требует определенного подхода от тех, чьей задачей является обучение страдающих одним из этих недугов, врожденным или приобретенным. При обучении слепых и глухих используются специальные методы, разработанные для этих категорий людей. Точно так же при работе с духовно слепыми и глухими требуется определенный способ подачи дидактического материала, конкретная форма, в которую этот материал должен быть облечен. Такой формой для Иисуса стала притча.

Однако если в случае с обучением слепых и глухих специальные методы разрабатываются, чтобы облегчить им усвоение материала, то в случае с притчами Иисуса дело обстояло иначе. Возвращаясь к смыслу Его слов, как они приведены у Марка и Луки, мы можем констатировать, что Он произносил притчи не для того, чтобы облегчить людям понимание Своего учения. Как кажется, ставилась обратная задача — усложнить процесс понимания, сделать его более трудоемким.

Одно из недавно предложенных объяснений этого парадоксального аспекта проповеди Иисуса, не раз привлекавшего внимание ученых, исходит из предположения, что Иисус произносил притчи в целях собственной безопасности:

Иисус говорит притчи, чтобы Его не поняли… Если слишком многие люди поймут слишком хорошо, свобода передвижений, а то и жизнь пророка окажется под угрозой. Иисус знал, что Его весть о Царстве революционна. По самым разным причинам ей будут не рады и римляне, и Ирод, и ревнители еврейского благочестия, и еврейские вожди (как официальные, так и неофициальные). По этой причине Он должен говорить притчами, чтобы глазами смотрели — и не видели. Это единственный безопасный путь… До поры до времени цензура пропустит такие притчи. Затем настанет время для более открытых речей7Райт Н. Т. Иисус и победа Бога. С. 216..

Вряд ли следует всерьез воспринимать такое объяснение, игнорирующее тот очевидный факт, что притчи отнюдь не были какой-то промежуточной, временной формой, в которой Иисус излагал Свое учение: Он произносил их с самых первых дней Своего служения в Галилее до последних, предшествовавших аресту, дней, которые Он провел в Иерусалиме. Поучения, изложенные не в форме притчи, Иисус произносил параллельно с притчами, а не только на заключительном этапе Своего служения: об этом свидетельствует Нагорная проповедь, отнесенная Матфеем к началу Его служения, и многочисленные публичные беседы Иисуса с иудеями в Евангелии от Иоанна. Если бы Иисус боялся напрямую обращаться не только к сочувствовавшим Ему слушателям, но и к оппонентам, значительная часть Его обращений к иудеям, вошедших в Евангелия, в них бы просто отсутствовала.

Другое объяснение причин, по которым Иисус говорил притчами, основывается на том, что сам образ Иисуса, Его чудеса и Его проповедь оказывали двоякое действие на людей: в одних они укрепляли веру, у других, напротив, вызывали отторжение и ненависть. Как подчеркивают исследователи, многие слушатели Иисуса «прекрасно понимают призыв притч, но не готовы следовать ему»8Klauck H. J. Allegorie und Allegorese in synoptischen Gleichnistexten. S. 251.; «даже враги Христа на когнитивном уровне9Т. е. на уровне сознания. воспринимали его притчи»10Бломберг К. Интерпретация притчей. С. 42–43.. В качестве примера ссылаются на реакцию фарисеев, которые после произнесен Иисусом притчи о злых виноградарях старались схватить Его, но побоялись народа, ибо поняли, что о них сказал притчу (Мк. 12:12). Здесь налицо не непонимание а сознательное сопротивление.

Простые, но убедительные ответы на вопрос о том, Иисус говорил притчами, дает Иоанн Златоуст. По его мнению, Иисус говорил притчами «для большей выразительности»11Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 59, 2 (PG 59, 324). Рус. пер.: С. 388. использовал «прикровенную речь, потому что говорил о возвышенном12Его же. 3 (PG 59, 326). Рус. пер.: С. 390.. Другое объяснение, принадлежащее ему же: «Сначала Он не притчами говорил им, но просто и ясно. Но так как они стали неохотно слушать Его, то Он наконец стал говорить им притчами»13Его же. Толкование на святого Матфея-евангелиста. 45, 1 (PG 57, 472). Рус. пер.: С. 477..

Обратим внимание на то, что, когда ученики услышали первую притчу Иисуса, они не задали вопрос о ее значении. Они спросили: Для чего притчами говоришь им? (Мф. 13:10). Только после того, как они получили ответ на этот вопрос, а вместе с ним и разъяснение притчи, они осмелились задать вопрос, касавшийся уже другой притчи: Изъясни нам притчу о плевелах на поле (Мф. 13:36). Поначалу их интересовало не столько значение притчи, сколько сам способ подачи дидактического материала, которым воспользовался Учитель. Лишь во вторую очередь они спрашивают о значении притчи. В большинстве же случаев евангелисты вообще не отмечают какого-либо интереса учеников к значению притч: может даже создаться впечатление, что, получив разъяснение первых двух, они вообще не интересовались содержанием последующих. Во всяком случае, если они и получили разъяснения от Учителя, то не сочли нужным донести их до потомства, и большинство притч осталось в Евангелиях без объяснения.

Все дискуссии вокруг интерпретации притч в XIX– XX веках касались исключительно вопроса об их значении, содержании, смысле. Однако озабоченность смыслом, характерная для современного человека, была, по-видимому, менее характерна для непосредственных слушателей Иисуса — галилейских крестьян, во множестве собиравшихся вокруг Него, чтобы послушать Его слова. Их, возможно, в гораздо меньшей степени интересовало учение Иисуса, чем Его личность, чудеса, которые Он совершал, и сама тональность Его речи, столь не похожая на тональность, в которой к ним обращались книжники и фарисеи (Мф. 7:29). Как отмечает исследователь, для многих, собиравшихся послушать Иисуса, это была первая встреча с Тем, о Ком говорила вся округа. Слушая Его, они задавались не столько вопросом «что Он имеет в виду?», сколько вопросом «что происходит?»14Wright S. I. Jesus the Storyteller. P. 95–96..

Даже в наше время, обсуждая выступления популярного телеведущего (просим прощения у благочестивого читателя за сравнение, которое может показаться неуместным), люди нередко обращают больше внимания на то, как он выглядит, во что одет или каким тоном говорит, чем на смысл его слов. Образ человека, его имидж, его поведение на сцене или перед телекамерой имеют для слушателей и зрителей не меньшее значение, чем содержательная сторона его выступления. Это в особенности относится к ситуациям, когда люди впервые видят ту или иную знаменитость — будь то в реальной жизни или на телеэкране. Психологический эффект от встречи с очень ярким человеком подчас приводит к тому, что смысл его слов вообще не воспринимается: его образ, личность полностью вытесняют из сознания слушателей то, что он говорит.

Сходные переживания можно наблюдать у некоторых людей, впервые берущих в руки Евангелие. Никогда прежде не соприкоснувшись с Иисусом и Его вестью, они при первом чтении многого не понимают. Евангелие погружает их в мир образов, далеких от их повседневной действительности; материал изложен языком, к которому они не привыкли: с одной стороны, очень простым, с другой — достаточно сложным для восприятия. И тем не менее они продолжают читать, пробираясь через тернии малознакомых для них образов и понятий. В изречениях Иисуса, в Его притчах они ощущают присутствие Того, Кто их произносил. Именно это чувство живого присутствия Христа оказывается для многих главным впечатлением от первого прочтения Евангелия. Вопросы о смысле тех или иных эпизодов, изречений и притч человек начинает задавать уже потом — при втором или третьем чтении.

Жанр притчи является одним из промежуточных звеньев между прозой и поэзией. Притчи излагаются, как правило, в прозаической форме, однако их образный строй, язык, лаконичная форма изложения, присказки и присловия, которыми они часто сопровождаются (кто имеет уши слышать, да слышит; много званых, но мало избранных; будут последние первыми, и первые последними), — все это сближает притчи с поэзией, придает им поэтическую окрашенность. Соответственно, и восприятие притч слушателем близко к тому, как люди воспринимают поэзию. В стихотворении читатель, как правило, не ищет мораль, выводы или инструкции: гораздо важнее оказываются образы, звукопись, ритм, игра слов, другие приемы поэтического мастерства.

Иисус нередко обращался к людям с прямыми наставлениями, имевшими императивную форму (примером может служить уже упомянутая Нагорная проповедь). Но в притчах Он прибегал к иной форме изложения, оставлявшей значительно больше пространства для воображения, фантазии, самостоятельного творческого осмысления. В притчах Иисус предстает перед нами не только как учитель нравственности, но и как поэт, облекающий свою мысль в пластичные и многофункциональные словесные формы, предполагающие многоуровневое восприятие — не столько через интеллект, сколько через сердце.

Не будем забывать и о том, что если для нас притчи являются прежде всего письменным текстом, который мы читаем, изучаем, анализируем, то для непосредственных слушателей Иисуса дело обстояло иначе: они слышали Его живую речь со всей характерной для нее динамикой устного, межличностного диалога15Donahue J. R. The Gospel in Parable. P. 3.. При переносе на бумагу неизбежно исчезали те дополнительные оттенки, которые слушатели улавливали благодаря интонации Рассказчика, Его жестикуляции, повышению и понижению голоса, выражению лица и глаз16Ср.: Lischer R. Reading the Parables. P. 7–8.. Какие-то дополнительные обертоны утрачивались при переводе с арамейского на греческий язык17Jeremias J. The Parables of Jesus. P. 25–26., а затем и при каждом новом переводе текста с греческого на иные языки.

И тем не менее, несмотря на то что в определенном смысле каждая притча Иисуса, которую мы читаем сегодня на своем родном языке, является реконструкцией того, что Он говорил когда-то Своим непосредственным слушателям, через письменный текст этих притч до нас доносится Его живой голос. И письменный текст воскрешает перед нами образ Того, Кто не только нес людям весть о Царствии Божием, но и обладал способностью облечь эту весть в яркие, запоминающиеся образы18Ср.: Wenham D. The Parables of Jesus. P. 13..

Притча является носительницей важных богословских истин, но выражаются они не через четкие дефиниции (определения), а через метафору:

Иисус был метафорическим богословом. Смысл того, что Он хотел сказать, Он выражал скорее через метафору, уподобление, притчу и драматическое действие, чем через логику и резонирование… Метафора передает смысл такими способами, которыми это не могут сделать рациональные аргументы… Метафора, впрочем, не является иллюстрацией идеи: это способ богословского дискурса. Метафора делает больше, чем разъясняет смысл: она создает смысл. Притча — это развернутая метафора и как таковая она не является просто системой передачи идей: она — дом, в котором читателя или слушателя приглашают поселиться19Bailey K. E. Jesus through Middle Eastern Eyes. P. 279–280. См. также: Bailey K. E. Finding the Lost. P. 15–22..

Притча имеет некоторое сходство с басней или сказкой. Подобно басне она построена на принципе метафоры и в некоторых случаях заканчивается прямым указанием на то, как эта метафора соотносится с реальностью. Подобно сказке, притча не претендует на реализм и может содержать в себе разного рода фантастические детали, закончиться раньше, чем хотелось бы слушателям. Прослушав сказку или басню, дети иногда спрашивают: «А что было дальше?» Это вопрос взрослым кажется неуместным и комичным, так как они знают законы жанра.

У жанра притчи тоже есть свои законы. Один из них заключается в том, что не все детали притчи имеют равное значение и не каждая деталь требует истолкования. Еще Иоанн Златоуст говорил о том, что «не на все в притчах надо обращать внимание»20Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста. 64, 3 (PG 57, 613). Рус. пер.: С. 656.. Современный исследователь пишет: «Притча и реальность не равнозначны. Притчи не являются прямыми описаниями реальности и не претендуют на то, чтобы описать жизнь такой, какой она должна быть. Они только частично отображают реальность, которую призваны явить… Мы никогда не поймем притчи, если не сфокусируем внимание на том, как функционирует аналогия»21Snodgrass K. Stories with Intent. P. 517..

Иными словами, в каждой притче есть детали, имеющие функциональное значение, но могут быть также элементы, не выполняющие никакой метафорической функции. Вопросы, касающиеся значения той или иной детали, не несущей смысловой нагрузки, могут оказаться столь же неуместными, как и детские вопросы относительно возможного продолжения сказки, которая уже закончилась.

На наш взгляд, ключ к ответу на вопрос о том, почему Иисус избрал форму притчи в качестве основного способа подачи дидактического материала, следует искать в сопоставлении Его притч с Его же чудесами. Взаимосвязь между словами и действиями Иисуса очевидна. При этом основную часть Его действий, описанных евангелистами, составляют именно чудеса. Мы можем говорить о том, что чудо было основной формой, в которой Иисус выражал Себя через действие как Сын Божий, посланный в мир Отцом. Точно так же притча была основной формой, в которой Сын Божий выражал Себя через слово, передавая людям ту Благую весть, которую Он послан был возвестить.

Чудеса Иисуса не воспринимались людьми пассивно. Очень часто, совершая исцеление, Иисус не только требовал от исцеляемых веры, но и ставил веру условием совершения чуда. Нередко исцеление, будучи Его действием, должно было сопровождаться конкретными действиями со стороны человека, над которым совершалось. К ним Иисус прямо призывал исцеляемых: Протяни руку твою (Мф. 12:13; Мк. 3:5; Лк. 6:10); Встань, возьми постель твою, и иди в дом твой (Мф. 9:6; Мк. 2:11; Лк. 5:24). С другой же стороны, Его чудеса вызывали противодействие со стороны тех, у кого вся Его деятельность вызывала раздражение и неприятие. Чудо становилось вызовом и для тех, и для других: одни через активное содействие получали исцеление и спасение, другие через активное противодействие получали вечную погибель.

Точно таким же вызовом становилась каждая притча для тех, кто ее слышал. Притча — это «реалистичный вымысел»22Kloppenborg J. S. The Tenants in the Vineyard. P. 51 (“realistic fiction”).; «земная история», имеющая «небесное значение»23Jones P. R. The Teaching of the Parables. P. 131.; «жанр, созданный для того, чтобы удивлять, заставлять задуматься, встряхивать»24Levine A. J. Short Stories by Jesus. P. 3–4.. Как и многие другие тексты Священного Писания, притчи одновременно «вдохновляют и бросают вызов, утешают и осуждают: они являются мечом обоюдоострым»25Lambrecht J. Out of the Treasure. P. 195..

Будучи повествовательной по форме, притча иносказательна по содержанию26Bailey M. L. Guidelines for Interpreting Jesus’ Parables. P. 30.. Притча ставила целью превратить слушателей из пассивных рецепторов Благой вести в активных соработников Того, Кто эту весть им приносит. Она требовала собственных интеллектуальных и духовных усилий от тех, кому была адресована, собственной работы над пониманием ее смысла, она «провоцировала активную работу мысли»27Dodd C. H. The Parables of the Kingdom. P. 16.. Каждый должен был воспринять притчу по-своему, и именно в этом, по-видимому, и заключалась главная цель произнесения Иисусом притч.

Использование Им жанра притчи в качестве основного носителя той вести, которую Он хотел сообщить людям, связано с возможностями этого жанра, отличающими его от прямолинейных высказываний. В Ветхом Завете Бог говорил с народом языком повелений, выраженных в жесткой императивной форме и сопровождавшихся угрозами наказания за их невыполнение. В Новом Завете Бог говорит с людьми иным языком: Он никому ничего не навязывает, уважая свободу выбора каждого конкретного человека. Современный православный богослов пишет:

Жанр притчи обладает способностью охватить более широкий спектр слушателей, от простых рыбаков до изощренных в философии мыслителей. Каждый может найти в притче нечто созвучное его интересам, поэтому притча имеет несколько уровней понимания: одни и те же слова могут сообщить несколько уровней истины… В притчах… истина не навязывается… Притчи — единственный способ достичь той глубоко личной бездны человеческого сознания, которая не принимает ни силы, ни принуждения… Живой, никогда не кончающийся диалог каждой притчи с человеческим сознанием позволяет перейти от недвижного образа общения к динамике живых отношений через характерную особенность жанра притчей: незафиксированность, избегающую прямолинейной статики28Николай (Сахаров), иером. Краткий обзор методики современного толкования притчей Христовых в синоптических Евангелиях. С. 199, 207–209..

Каждая притча предполагает индивидуальное прочтение: ее смысл открывается конкретному человеку из его собственной жизненной ситуации, из того контекста, в котором он живет. При этом смысл притчи может по-разному раскрываться при каждом новом прочтении. Это относится к одному человеку и к целым поколениям. На разных этапах своего духовного развития человек может по-разному понимать смысл одной и той же притчи. И целые группы людей могут по-разному воспринимать их в зависимости от своего культурного контекста, от вызовов своей эпохи, от множества других факторов, влияющих на восприятие.

Именно благодаря этому притчи обладают особым свойством: они никогда не устаревают. Будучи изначально адресованы конкретным людям, жившим в определенный исторический период, притчи Иисуса сохраняют актуальность для всех последующих поколений. Каждая новая эпоха изобретает свои подходы к притчам, свои методы толкования. Но всегда и везде действует универсальный принцип: пытаясь понять смысл притчи, читатель или слушатель вольно или невольно проецирует ее сюжет на собственную жизненную ситуацию, подобно тому как это должен был сделать царь Давид после того, как пророк Нафан рассказал ему притчу об овечке.

Иисус цитировал слова из книги пророка Исаии по отношению к тем, кто слушает Его притчи. На Исаию ссылается и евангелист Иоанн, говоря о реакции противников Иисуса на Его чудеса:

Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исаии пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня? Потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исаия, народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем (Ин. 12:37–41).

Этот текст служит дополнительным подтверждением тесной связи не только между чудесами и притчами Иисуса, но и между реакциями людей на эти чудеса и притчи.

По содержанию, форме, образному строю и действию притчи сродни пророчествам. Многие пророчества были предсказаниями о событиях будущего; притчи тоже. Пророки использовали богатый язык образов, символов и метафор; в притчах используется похожий язык. Пророчества были рассчитаны на длительное, многовековое «функционирование»: их основная функция заключалась в том, что они сбывались, причем сбываться они могли неоднократно, в разных ситуациях по-разному. Евангелия наполнены указаниями на пророчества, сбывшиеся в жизни и служении Иисуса. Притчи тоже предназначены к тому, чтобы жить долго, на протяжении веков, и сбываться, то есть доказывать свою актуальность и значимость на разных этапах развития человечества, а также в судьбах отдельных людей.

Всякий раз, когда тот или иной читатель или слушатель узнавал себя в одном из героев притчи, свою жизненную ситуацию в ситуации, описанной в притче, свою проблему, касающуюся взаимоотношений с Богом или с людьми, в проблеме, обозначенной в притче, эта притча сбывалась. Всякий раз, когда тот или иной народ, то или иное поколение людей совершало поступки, приводившие к тем же последствиям, что и описанные в конкретной притче, эта притча сбывалась.

В том, что Иисус говорил притчами, Его ученики видели исполнение ветхозаветных пророчеств. Изложение поучения из лодки — первого собрания притч Иисуса, вошедшего в Евангелие от Матфея, — завершается словами евангелиста: Всё сие Иисус говорил народу притчами, и без притчи не говорил им, да сбудется реченное через пророка, который говорит: отверзу в притчах уста Мои; изреку сокровенное (κεκρυμμένα) от создания мира (Мф. 13:34–35). Эти слова являются парафразом стиха из 77-го псалма, в русском Синодальном переводе с иврита звучащего так: Открою уста мои в притче и произнесу гадания из древности (Пс. 77:2). В Септуагинте первая половина стиха дословно совпадает с версией Матфея, вторая близка ему по смыслу: «Отверзу в притчах уста мои, произнесу гадания (προβλήματα — здесь “загадки”, буквально: “задачи”, “вопросы”) от начала».

Каждая притча была одновременно загадкой и задачей для учеников: загадкой, которую надо было отгадать; задачей, которую надо было решить. Таковыми притчи остаются по сей день для всех, кто пытается понять их смысл. Результат этого процесса во многом зависит от того герменевтического ключа29Т. е. ключа к толкованию. Герменевтика — искусство толкования. — Примеч. ред., который используется для объяснения притч. Таких ключей в истории толкования притч было изобретено немало. И тем не менее к каждой притче приходится искать свой ключ, свой подход. Об этом мы подробнее скажем ниже, в разделе, посвященном толкованию притч.

Притчи в Ветхом Завете

Оглавление

Притчи Иисуса: классификация

Историчность [ править ]

Джеймс Данн считает, что семь изречений имеют слабые корни в традиции и рассматривают их как часть разработок в различных пересказах последних часов жизни Иисуса. [37] Данн, однако, утверждает, что подлинность слов Марка / Матфея состоит в том, что представление Иисуса как «покинутого» было бы затруднением для ранней церкви и, следовательно, не было бы изобретением. [37] Геза Вермес утверждает, что первое высказывание из (Матфея и Марка) является цитатой из 22-го псалма и поэтому иногда рассматривается как богословский и литературный прием, используемый авторами. [38]По словам Вермеса, попытки интерпретировать это выражение как обнадеживающую ссылку на Священное Писание косвенно свидетельствуют о его подлинности. [39] Лесли Холден , с другой стороны, утверждает, что Лука, возможно, намеренно исключил высказывание Матфея / Марка из своего Евангелия, потому что оно не соответствовало модели Иисуса, которую он представлял. [3] [7]

Примечания [ править ]

1. Джеффри У. Бромили, Международная стандартная библейская энциклопедия
   , Eerdmans Press 1995, ISBN 0-8028-3784-0 стр. 426
2. Джозеф Ф. Келли, Введение в Новый Завет для
   литургической прессы
   католиков
   , 2006 ISBN 978-0-8146-5216-9 стр. 153
3. ^ a b c d Иисус: полное руководство
   Лесли Хоулдена 2006 ISBN 0-8264-8011-X стр. 627
4. ^ a b c d Гамильтон, Адам. 24 часа, которые изменили мир
   . Abingdon Press, 2009. ISBN 978-0-687-46555-2
5. Уилсон, Ральф Ф. «Семь последних слов Христа с креста». < Http://www.jesuswalk.com/7-last-words/ >
6. Иисус из Назарета
   У. Маккроклин 2006 ISBN 1-59781-863-1 стр. 134
7. ^ a b Иисус в истории, мысли и культуре: энциклопедия, том 1
   Джеймса Лесли Холдена, 2003 ISBN 1-57607-856-6 с. 645
8. Семь последних слов с креста
   Флеминга Ратледжа 2004 ISBN 0-8028-2786-1 стр. 8-10
9. ↑
   Ричард Янг (25 февраля 2005 г.). Отголоски Голгофы: размышления о Семи последних словах Христа Франца Иосифа Гайдна, том 1 . Роуман и Литтлфилд . ISBN 978-0742543843. Проверено 1 апреля 2012 года . Интересно отметить, что в Методистской
   Книге Поклонения,
   принятой Генеральной конференцией 1964 года, представлены два богослужения на Страстную пятницу: трехчасовое служение во второй половине дня и вечернее служение в Страстную пятницу, которое включает в себя «Поклонение на кресте» (Евангелие, Изъятие и Поклонение Креста), но не включает службу причастия, которая была бы методистским эквивалентом Мессы Преждеосвященных.
10. The Encyclop Americdia Americana: библиотека универсальных знаний, Том 13 . Энциклопедия Американа . 1919 . Проверено 1 апреля 2012 года . Посвящение «Трех часов», заимствованное из римского обихода, с медитацией на «семь последних слов» с Креста и проводимое с 12 до 3, когда наш Господь висел на Кресте, — это служба Страстной пятницы, которая встречает все возрастающее число раз. признание среди англикан.
11. Эрман, Барт Д. . Иисус, прерванный , HarperCollins, 2009. ISBN 0-06-117393-2
12. «Интернет-Библия — Новая международная версия» . Biblehub.com
    . 2011 . Проверено 8 февраля 2022 года .
13. Jan Majernik, Синоптики
    , Эммаусроуд Press: 2005 ISBN 1-931018-31-6 , стр. 190
14. ^ a b c d e f g h Международная стандартная библейская энциклопедия
    Джеффри У. Бромили, 1988 ISBN 0-8028-3785-9 с. 426
15. ↑
    Вернон К. Роббинс в
    Литературных исследованиях в Евангелии от Луки
    Ричарда П. Томпсона (редактор) 1998 ISBN 0-86554-563-4 стр. 200–01
16. Библейский словарь Mercer
    Уотсона Э. Миллса, Роджера Обри Булларда, 1998 ISBN 0-86554-373-9 стр. 648
17. Чтение Луки-Деяния: динамика библейского повествования
    Уильяма С. Курца 1993 ISBN 0-664-25441-1 стр. 201
18. Представление Луки Иисуса: христология
    по де: Роберт Ф. О’Тул 2004 ISBN 88-7653-625-6 р. 215
19. Стивен Л. Кокс, Кенделл Х. Изли, 2007 ISBN Гармонии Евангелий
    0-8054-9444-8 стр. 234
20. ^ a b c d Соратник католицизма Блэквелла
    Джеймса Бакли, Фредерика Кристиана Бауэршмидта и Трента Помплана, 2010 ISBN 1-4443-3732-7 с. 48
21. Коннер, WT Крест в Новом Завете
    . Нэшвилл: Broadman Press, 1954. ASIN B0007EIIPI p. 34
22. «Комментарий кафедры». См. От Марка 15:34, https://biblehub.com/commentaries/pulpit/mark/15.htm.
23. Stagg, Фрэнк. Богословие Нового Завета
    . Broadman Press, 1962. ISBN 0-8054-1613-7
24. «Семь слов с креста (отражение)» . Украинская Православная Греко-Католическая Церковь
    . 28 февраля 2011 г. Архивировано 13 августа 2022 г.
25. Иссоп. ср. Исход 12:22 : окропляли кровью пасхального агнца над дверьми жилищ израильтян, когда убивали первенцев египтян; Левит 14 : иссоп, обернутый пряжей, использовался для окропления крови и воды прокаженных; Левит 14 : иссоп, обернутый пряжей, также используется для церемониально нечистых, чтобы они могли снова очиститься; Псалом 51 : 7: Давид в своей исповеднической молитве воззвал к Богу: «Очисти меня иссопом, и буду чист»; и к Евреям 9: 19–20 : после того, как Моисей дал народу Десять заповедей«Он взял кровь телят и козлов с водой, красной шерстью и иссопом, и окропил и сам свиток, и весь народ, говоря:« Это кровь завета, который Бог установил для вас » ». Гамильтон. , Адам (2009). 24 часа, которые изменили мир . Нэшвилл: Abingdon Press. ISBN 978-0-687-46555-2.
26. Nicoll, WR , толкователь по — гречески Testement на Иоанна 19, доступ15 мая 2020
27. ↑
    Иерусалимская Библия (1966): Псалом 22:15
28. https://bible.org/question/what-does-greek-word-tetelestai-mean
29. «Иоанна 19:30» . Библия Дуэ-Реймса. Поэтому Иисус, выпив уксус, сказал: готово. И, склонив голову, он испустил призрак.
30. Миллиган, Джордж. (1997). Словарь греческого Завета . Хендриксон. ISBN 1-56563-271-0. OCLC 909241038 .
31. ↑
    Дэвид Андерсон-Берри,
    Семь изречений Христа на кресте
    , Глазго: Pickering & Inglis Publishers, 1871 г.
32. Артур Пинк , Семь высказываний Спасителя на кресте
    , Baker Books 2005, ISBN 0-8010-6573-9
33. ↑
    Саймон Питер Лонг,
    Раненое слово: краткое размышление над семью изречениями Христа на кресте
    , Baker Books 1966
34. Тимоти Рэдклифф, 2005 Семь последних слов
    , ISBN 0-86012-397-9 стр. 11
35. Словарь библейской традиции в английской литературе
    Дэвида Л. Джеффри 1993 ISBN 0-8028-3634-8 стр. 233
36. Робертсон Word Pictures из Нового Завета
    (Broadman-Holman, 1973), т. 1. ISBN 0-8054-1307-3 .
37. ^ a b Джеймс Г.Д. Данн, Иисус вспомнил
    , Eerdmans, 2003, стр. 779–81. [
    ISBN отсутствует
    ]
38. Геза Vermes , Страсть
    , Пингвин 2005, стр. 75. [
    ISBN отсутствует
    ]
39. Vermes, Геза. Подлинное Евангелие Иисуса
    . Лондон, Penguin Books. 2004. [
    ISBN отсутствует
    ] [
    необходима страница
    ]
40. Нейдо, Jean-Guy (2005). Пути к общественной площади: практическое богословие в эпоху плюрализма . Мюнстер: LIT Verlag Münster. п. 159. ISBN. 9783825884239. Проверено 8 февраля 2022 года .