Т
Таяжде
— то же самое
Твоея
— твоей
Тебе
— тебя
Теку
— бегу
Тем, темже
— поэтому
Ти
— тебе
Тля, тление, истление
— порча, разрушение; первородный грех
Токмо
— только, лишь только
Точию
— только
Тощно
— усердно
Тоя
— той
Требую
— нуждаюсь
Тропарь
— краткая похвальная песнь в честь праздника или святого
Тропари Троичные
— тропари в честь Святой Троицы
Туне
— даром, напрасно
Тщи
— ни с чем
Тыя
— те
Начало страницы
«Благословен еси, Христе Боже наш»
В Неделю восьмую по Пасхе празднуется Пятидесятница, называемая в Русской Церкви также днем Святой Троицы. Предлагаем богословско-филологический комментарий тропаря и кондака этого праздника.
Праздник Пятидесятницы посвящен сошествию Святого Духа на апостолов. Согласно Священному Писанию, в этот день, пятидесятый по счету после Воскресения Христова, собравшимся вместе апостолам явились «языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2: 3–4). Именно с того момента в Церкви пребывает Святой Дух, зажигая в людях пламя веры и ведя их ко спасению:
«Этим завершилось великое дело спасения рода человеческого»[1], – отмечает архимандрит Иоанн (Крестьянкин).
Богослужебные песнопения праздника Пятидесятницы содержатся в Цветной Триоди. Рассмотрим наиболее употребительные из них – тропарь и кондак.
На церковнославянском языке они звучат следующим образом.
Тропарь:
«Благословен еси, Христе Боже наш, Иже премудры ловцы явлей, низпослав им Духа Святаго, и теми уловлей вселенную, Человеколюбче, слава Тебе».
Кондак:
«Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний, егда же огненныя раздаяше, в соединение вся призва; и согласно славим Всесвятаго Духа»[2].
Греческий оригинал таков:
Тропарь:
«Εὐλογητὸς εἶ, Χριστὲ ὁ Θεὸς ἡμῶν, ὁ πανσόφους τοὺς ἁλιεῖς ἀναδείξας, καταπέμψας αὐτοῖς τὸ Πνεῦμα τὸ ἅγιον, καὶ δι’ αὐτῶν τὴν οἰκουμένην σαγηνεύσας, φιλάνθρωπε, δόξα σοι».
Кондак:
«Ὁτε καταβὰς τὰς γλώσσας συνέχεε, διεμέριζεν ἔθνη ὁ Ὕψιστος· ὅτε τοῦ πυρὸς τὰς γλώσσας διένειμεν, εἰς ἑνότητα πάντας ἐκάλεσε, καὶ συμφώνως δοξάζομεν τὸ πανάγιον Πνεῦμα»[3].
Среди русских переводов тропаря есть версия протоиерея Владимира Успенского.
Тропарь:
«Благословен Ты, Христе Боже наш, соделавший рыбарей мудрецами, ниспославши на них Святого Духа, и через них уловивший вселенную. Человеколюбец, слава Тебе».
Кондак:
«Когда Всевышний (Бог), нисшедши, смешал языки, – разделил между собою народы; когда же роздал огненные языки (в сошествии Святого Духа), – к единению всех призвал; и мы единодушно прославляем Всесвятого Духа»[4].
Благословен Ты, Господи
Тропарь начинается обращением к Господу словами: «Благословен еси, Христе Боже наш (Εὐλογητὸς εἶ, Χριστὲ ὁ Θεὸς ἡμῶν». «Еси» – форма церковнославянского глагола «быти». Это своеобразный показатель, маркер обращения.
Неоднократно в Священном Писании прославляется, благословляется Бог. Святой пророк Давид восклицает:
«Благословлю Господа на всякое время» (Пс. 33: 2); «Тако благословлю Тя в животе моем» (Пс. 62: 5).
И апостол Павел пишет эфесянам:
«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас всяким благословением духовным» (Еф. 1: 3).
Церковнославянский глагол «благословити» обозначает «призвать, призывать Божью милость, благодать; хвалить, благодарить»[5]. Благословение человека, направленное к Богу, является выражением благодарности Творцу за Его любовь, явленную в творении, Промысле и спасении мира.
Благословение человеком Бога – это выражение благодарности Творцу за Его любовь
Преподобный Иустин пишет:
«Церковь – все-цель и их единственный все-смысл. В ней Бог действительно “благословил нас всяким духовным благословением” (Еф.1: 3); в ней Он преподал нам все средства для нашей святой и непорочной жизни перед Богом»[6].
Рыбаками уловил вселенную
В тропаре ловцами названы простые рыбаки. Вспоминается призвание первых апостолов на проповедь – Андрея и Петра, людей бедных, неученых, зарабатывающих себе на жизнь ловлей рыбы. Как рыбаки извлекают улов из воды при помощи сетей, так апостолы своей проповедью спасают человеческие души от духовной погибели и ведут их к вечной жизни.
В тропаре говорится, что ловцы не просто мудры, а «премудры», то есть обладают глубокой, высшей премудростью. Ее основание заключается в Истине, которую апостолы познали от Христа и призваны были нести в мир. Эта премудрость Божественная, являющаяся противоположностью мудрости земной, ибо
«Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1 Кор. 1: 27).
Это призвание основывается на словах Спасителя:
«Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28: 19).
Поэтому греческий глагол «ἀναδείκνυμι», переведенный на церковнославянский язык как «явлей», одним из своих значений имеет провозглашение, избрание человека на определенную должность, поручение ему некоей миссии[7].
Ниспослание Святого Духа стало исполнением обетования Господа, данного ученикам на Тайной вечере:
«Kогда же придет Утешитель, Kоторого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Kоторый от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15: 26).
Сошествием Святого Духа апостолы совершенно переменились, сделались новыми людьми, они почувствовали в себе силу, дерзновение и высшее призвание отдать свою жизнь на служение Богу и спасение людей.
Господь Своими учениками «уловил вселенную». Греческое «οἰκουμένη» имеет и русский аналог: «ойкумена» – вся обитаемая земля[8]. Для жителей Византийской империи этот термин был одним из ключевых. Как отмечает С.С. Аверинцев,
«христианская держава, в своем “земном” измерении наследница космополитической Римской империи, была принципиально лишена всякого этнического характера и по идее должна была совпадать со всем человеческим миром – “ойкуменой”»[9].
Так в тропаре обозначается та часть вселенной, которая населена людьми. Упоминается спасенный Богом человеческий мир, который прославляет подвиг Христа Спасителя словами: «Человеколюбче, слава тебе».
Разделение языка и соединение народов
Кондак праздника – вступление, проэмий к кондаку преподобного Романа Сладкопевца[10]. В византийской гимнографии кондак – большая поэма, которая состоит из вступления (проэмия) и строф (икосов). Кондак Пятидесятницы состоит из начального кондака и 18 икосов. Но в современной практике исполняется только его начало и первый икос.
В основе кондака лежит антитеза:
«Егда снизшед, языки слия, разделяше языки Вышний, егда же огненныя раздаяше, в соединение вся призва».
Разделение языков противопоставляется соединению народов.
В церковнославянском слово «язык» имеет два значения. Первое соответствует греческому «γλῶσσα» – «речь, наречие», а второе – передает греческое «ἔθνος», означающее «народ, племя»[11].
В кондаке вспоминается разделение языков, которое произошло при строительстве Вавилонской башни:
«И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого» (Быт. 11: 6–7).
В день же Пятидесятницы Господь посылает апостолам дары Святого Духа, которые должны послужить соединению, объединению всего человечества.
Господь посылает дары Святого Духа, которые должны послужить объединению всего человечества
Говорящие на разных языках апостолы были объединены Святым Духом, когда «явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них» (Деян. 2: 3). Слово «раздаяше» в греческом отражено через глагол «διένειμεν» – «делить на части, управлять, править»[12], то есть в непосредственном ведении Бога находится, кому следует давать благодать Духа.
Призвание к соединению
Снисхождение благодати призвало людей к единению. Греческое «ἑνότητα» переводится как «сплоченность, согласие, объединение»[13]. Его использует апостол Павел, когда пишет к эфесянам о единстве духа (см.: Еф. 4: 3) и единстве веры (см.: Еф. 4: 13).
Призыв к единению обозначается греческим «ἐκάλεσε», родственным которому является слово «ἐκκλησία» – Церковь[14]. Только в собрании верующих – в Церкви – можно обрести благодать Духа.
Кондак заканчивается призывом к прославлению «Всесвятаго Духа». Славословие должно происходить в едином настрое, что точно передает греческое «συμφώνως» – «согласованно, согласно»[15]. В день сошествия Святого Духа явилось начало Христовой Церкви, которая стала единым Телом и оживленной Душой[16].
***
День Пятидесятницы – момент, с которого началась жизнь Церкви. Со дня сошествия Святого Духа на апостолов и их учеников вера в Воскресшего Христа и проповедь о Нем получили вселенское распространение, дабы всякий мог прикоснуться к источнику воды живой, текущей в жизнь вечную.
Тропарь и кондак Пятидесятницы вновь напоминают христианам о том событии, которое стало завершением земного подвига Спасителя.
Сказую же вам, братие, благовествование, еже благовестих вам, еже и приясте, в немже и стоите, имже и спасаетеся, кацем словом благовестих вам, аще содержите: разве аще не всуе веровасте. Предах бо вам исперва, еже и приях, яко Христос умре грех наших ради, по писанием, и яко погребен бысть, и яко воста в третий день, по писанием, и яко явися кифе, таже единонадесятим: потом же явися боле пяти сот братиям единою, от нихже множайшии пребывают доселе, нецыи же и почиша: потом же явися иакову, таже апостолом всем: последи же всех, яко некоему извергу, явися и мне. Аз бо есмь мний апостолов, иже несмь достоин нарещися апостол, зане гоних Церковь Божию. Благодатию же Божиею есмь, еже есмь, и благодать его, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною. Аще убо аз, аще ли они, тако проповедуем, и тако веровасте. Аще же Христос проповедуется, яко из мертвых воста, како глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть? И аще воскресения мертвых несть, то ни Христос воста: аще же Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша. Обретаемся же и лжесвидетеле Божии, яко послушествовахом на Бога, яко воскреси Христа, егоже не воскреси, аще убо мертвии не востают: аще бо мертвии не востают, то ни Христос воста: аще же Христос не воста, суетна вера ваша, еще есте во гресех ваших: убо и умершии о Христе, погибоша. (И) аще в животе сем точию уповающе есмы во Христа, окаяннейши всех человек есмы. Ныне же Христос воста от мертвых, начаток умершым бысть. Понеже бо человеком смерть (бысть), и Человеком воскресение мертвых. Якоже бо о адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут, кийждо же во своем чину: начаток Христос, потом же Христу веровавшии в пришествии его. Таже кончина, егда предаст Царство Богу и Отцу, егда испразднит всяко началство и всяку власть и силу: подобает бо ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногама своима. Последний же враг испразднится смерть, вся бо покори под нозе его: внегда же рещи, яко вся покорена суть ему, яве, яко разве покоршаго ему вся. Егда же покорит ему всяческая, тогда и сам Сын покорится покоршему ему всяческая, да будет Бог всяческая во всех. Понеже что сотворят крестящиися мертвых ради? Аще отнюд мертвии не востают, что и крещаются мертвых ради? Почто (же) и мы беды приемлем на всяк час? По вся дни умираю: тако ми ваша похвала, братие, юже имам о Христе Иисусе Господе нашем. Аще (бо) по человеку со зверем боряхся в ефесе, кая ми польза, аще мертвии не востают? Да ямы и пием, утре бо умрем. Не льститеся: тлят обычаи благи беседы злы. Истрезвитеся праведно и не согрешайте: неведение бо Божие нецыи имут, к сраму вам глаголю. Но речет некто: како востанут мертвии? коим же телом приидут? Безумне, ты еже сееши, не оживет, аще не умрет: и еже сееши, не тело будущее сееши, но голо зерно, аще случится, пшеницы или иного от прочих: Бог же дает ему тело, якоже восхощет, и коемуждо семени свое тело. Не всяка плоть таже плоть: но ина убо плоть человеком, ина же плоть скотом, ина же рыбам, ина же птицам. И телеса небесная, и телеса земная: но ина убо небесным слава, и ина земным: ина слава солнцу, и ина слава луне, и ина слава звездам: звезда бо от звезды разнствует во славе. Такожде и воскресение мертвых: сеется в тление, востает в нетлении: сеется не в честь, востает в славе: сеется в немощи, востает в силе: сеется тело душевное, востает тело духовное. Есть тело душевное, и есть тело духовное. Тако и писано есть: бысть первый человек адам в душу живу, последний адам в дух животворящь. Но не прежде духовное, но душевное, потом же духовное. Первый человек от земли, перстен: вторый Человек Господь с небесе. Яков перстный, такови и перстнии: и яков небесный, тацы же и небеснии: и якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ небеснаго. Сие же глаголю, братие, яко плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетления наследствует. Се, тайну вам глаголю: вси бо не успнем, вси же изменимся вскоре, во мгновении ока, в последней трубе: вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся: подобает бо тленному сему облещися в нетление и мертвенному сему облещися в безсмертие. Егда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в безсмертие, тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою. Где ти, смерте, жало? где ти, аде, победа? Жало же смерти грех: сила же греха закон. Богу же благодарение, давшему нам победу Господем нашим Иисус Христом. Темже, братие моя возлюбленная, тверди бывайте, непоступни, избыточествующе в деле Господни всегда, ведяще, яко труд ваш несть тощь пред Господем.
