Сайт Горловской и Славянской епархии
Как меняется жизнь священника после рукоположения?
Обязан ли он быть не таким, как все? Какие запреты налагает священный сан? Позволительно ли духовенству быть богатым и откуда в Церкви мерседесы? Открывается ли священнику воля Божия о человеке и допустимо ли испрашивать его благословения на каждый шаг в своей жизни? О богатых и бедных среди священников, занятиях, совместимых и несовместимых с саном и подлинном предназначении вступившего на этот путь.
Откуда у священников мерседесы?
Образ «попа на мерседесе» по сей день остаётся трендом в новостях и телепрограммах. Тема богатства священников очень сильно раздута. Зачастую всё преувеличено. Начнём с автомобиля. Зачем священнику авто? На священника возложено очень много обязанностей, и его день очень насыщен. После литургии — совершение треб, посещение больниц, погребения, венчания, крещения, беседы в школе, посещение домов престарелых, исправительных колоний… В наше время священник без машины просто никуда не успеет. «Не роскошь, а средство передвижения». Когда у меня сломалась машина, я никуда не успевал. Ездить на такси довольно дорого.
Теперь о марках автомобилей. Некоторые советуют священникам передвигаться чуть ли не на самокате или велосипеде, либо на автомобиле, которому тридцать или больше лет и который дольше чинится, чем ездит. Это тоже неправильно. Я служу в довольно небедном городе (особенно до войны). Однако среди нашего духовенства нет ни одного священника на мерседесе. Я не вижу таких священников, которых показывают по телевизору — что вот, у кого-то мерседес, у кого-то гелендваген, кто-то носит гуччи или армани. У нас таких нет.
Священник — «срез» паствы, среди которой он служит. Если на его приходе очень обеспеченные прихожане, либо он живёт в крупном, богатом городе, где его родственники занимаются бизнесом, он может купить себе авто подороже, которое не будет ломаться каждый месяц. У нас много священников, которые служат на сельских приходах. Там прихожане победнее. В храме убогое убранство, а священник ездит на скромной машине.
Бывают такие священники, которые, получив от спонсоров или богатых родственников в подарок дорогое авто бизнес-класса, кичатся этим и не собираются пересаживаться в автомобиль поскромнее. Это вызывает негодование у людей: они не понимают, почему, не имея соответствующего собственного дохода, он ездит на таком дорогом авто. Как правило, такие люди — случайны в Церкви. Их немного, они выделяются из среды остальных священников, на них обращают внимание телерепортёры, каждый такой случай раздувается максимально сильно и широко освещается в прессе. Я тоже категорически против этого выступаю. Мне кажется, машина должна быть хорошей, надёжной, но недорогой. Я бы призвал таких священников подумать о том, что они вводят людей в смущение.
У большинства же священников автомобиль — просто его рабочая лошадка. Ланосы, шевроле, рено — самые обычные и скромные авто, которые на улицах города не вызывают никакого удивления. На таких ездят врачи, учителя, рабочие заводов. Посмотрите на авто вашего священника: как правило, оно среднего ценового сегмента.
Бывает, что человек приезжает в Святогорскую лавру и видит там множество дорогих авто. Он думает, что это всё машины духовенства. На самом деле на большие праздники в лавру съезжаются и очень богатые гости, и депутаты всех уровней. У лавры стоят их автомобили.
Многие смотрят, на каких машинах ездят архиереи и патриарх, которым авто бизнес-класса положено по статусу — для того, чтобы их воспринимали в высших кругах власти, где им приходится решать важные для Церкви вопросы, — и думают, что все абсолютно священники богаты. Но это не так. Поедьте в Озеряновский храм и посмотрите, в каких условиях там служит священник, в Никитовку, на Гольму, в Кондратьевку, на Бессарабку. Поверьте мне, ни о каких мерседесах там речи не идёт. Кто желает, приходите ко мне в гости. Я живу в самой обычной квартире, езжу на самой обычной машине и у меня нет никаких миллионов.
Представьте, если патриарх или митрополит приедет на таврии или на жигулях на встречу с президентом. Это вызовет только смех и непонимание. Патриарх — глава Церкви. По нему судят о всей Церкви — собрание ли это только каких-то малограмотных крестьян, бедняков, или же к ней почитают за честь принадлежать люди влиятельные, высоко эрудированные и успешные.
В Церковь всегда стремились приносить всё самое лучшее. Посмотрите на лампады в Храме Гроба Господня, на украшения киотов многих икон. Раньше киоты и лампады наших храмов украшали драгоценными каменьями и золотом, сегодня стараются покрыть даже дешёвый металл позолотой. Не допускалось, чтобы лицо Церкви выглядело нищим и убогим. Такие люди, как патриарх Сербский Павел, который ездил на троллейбусах — это исключение из правил. Подобные явления осуждают и обсуждают, пытаются принять или относятся с откровенным непониманием.
Теперь об одежде и богослужебных принадлежностях. Как и любая качественная вещь, они стоят определённых денег. Подрясники, например, стоят недёшево. У меня и многих других священников их два. Я их ношу по нескольку лет.
Как стать священником
Чтобы стать священнослужителем Русской православной церкви, необходимо окончить специальную семинарию. Для поступления в такое учебное заведение требуется рекомендация настоятеля храма и благочинного (который надзирает за храмами в определенном округе). Чтобы получить такую рекомендацию, будущие семинаристы сначала «алтарничают» — помогают при богослужении в алтаре местного храма.
Для поступления в семинарию требуется сдать ЕГЭ и внутренние экзамены. Еще нужно будет пройти несколько предварительных собеседований (с ректором, благочинными и другими авторитетными церковниками). При сдаче вступительных экзаменов абитуриенты около недели живут в семинарии. В это время они проходят различные послушания и 4-5 собеседований.
В семинарии будущие священнослужители изучают специальные предметы (литургику, богословие, греческий язык, латынь), а также светские дисциплины (риторику, историю, английский, психологию, вокал). Во время учебы семинаристы должны выполнять различные послушания (убирать снег, чистить картошку, алтарничать и т. п.).
Как и в любом учебном заведении, в семинарии есть каникулы — около 5 дней после Рождества, 3-4 дня после Пасхи и 1-1,5 месяца летом. Как и все студенты, семинаристы получают стипендию — около 2 000 рублей (отличники немного больше).
После окончания семинарии новоиспеченных церковнослужителей приписывают к определенному храму. Обычно их отправляют в те районы, в которых они проживали до поступления (но иногда встречаются и исключения).
Первая должность, которую получает выпускник семинарии — это чтец. В его обязанности входит помощь при богослужении, уборка алтаря и выполнение небольших хозяйственных поручений. Зарплата чтеца небольшая — около 20 000 рублей. В этой должности церковнослужитель будет находиться до тех пор, пока не женится или не примет постриг в монахи.
После вступления в брак молодой священнослужитель может стать диаконом. Диакон также помогает священнику при богослужении. Еще он может преподавать в воскресной школе. Но совершать святые таинства (крещение, исповедь, венчание и т. д.) диакон не имеет права.
Через некоторое время диакон может стать священником в храме. Герой нашего рассказа служит в этой должности в течение 6 лет. В дальнейшем священник может стать настоятелем храма, благочинным (он следит за работой храмов своего округа) или секретарем епархиального управления (главой над благочинными епархии).
Следующей ступенью карьерной лестницы священнослужителя является должность епископа. Однако занимать ее могут только те люди, которые приняли монашеский постриг.
О «толстых попах»
По интернету ходит фотография, где очень полный священник благословляет худенькую женщину. Все смеются и комментируют, но мало кто знает, что у этого священника очень тяжёлая болезнь — сахарный диабет, — из-за которой у него полнота. Людям это неинтересно, им нужно посмеяться. У многих священников нарушен обмен веществ: они проводят много времени на ногах. У кого-то сахарный диабет, у кого-то язва желудка. Большинство священников в нашей епархии — худые, а если у кого-то проблемы с весом, то, как правило, у него проблемы со здоровьем.
Толстых священников обвиняют в том, что они много едят, а прихожанам велят строго поститься. Это тоже надуманно. Никогда не позволю себе наложить на кого-то строгий пост. Наоборот, перед началом каждого поста я объясняю своим прихожанам, что поститься мы должны по силам. Я знаю, что точно так же поступают и все остальные священники, с которыми я общаюсь. Я также знаю, что все мои знакомые священники сами неукоснительно соблюдают посты. Они также строго соблюдают евхаристический пост перед каждой литургией.
Может ли священник потерять работу
Рядовой священник и даже настоятель храма — это зависимые люди. Если у них не сложились отношения с благочинным, то в результате этого могут возникнуть профессиональные, бытовые и финансовые проблемы. Защиты у рядовых «работников церкви» практически нет. В качестве наказания священнослужителя могут перевести в другой храм или даже запретить в служении. В последнем случае он потеряет возможность зарабатывать деньги.
Если священнослужителя отправят «за штат» или «в запрет», то он сможет служить только как обычный чтец. Зарплата у чтецов в несколько раз меньше, чем у штатных священников. Также чтецы не могут совершать требы и получать дополнительный доход. Через несколько лет службы чтецом провинившегося священника могут восстановить в должности. А вот если священнослужителя извергнут из сана, то он навсегда утратит возможность служения.
Запрет в служении — это страх каждого священника. Большинство церковнослужителей не имеют никакого образования, кроме семинарского. Зарабатывать деньги другими способами они не умеют. При этом у большинства священников большие семьи. Обжаловать запрет в служении можно только в епархиальном или общецерковном суде.
Богатство — не порок?
Может ли вообще священник быть заметно богаче своих прихожан? Каждый священник, прежде всего, — человек. У кого-то есть талант к ораторству, и он становится популярным проповедником. Кто-то прекрасный строитель, кто-то организатор, и у него на приходе всевозможные кружки и разнообразные формы досуга. У кого-то есть предпринимательский талант, и он открывает на своём приходе производство иван-чая, натуральных восковых свечей или ещё чего-то. Если благодаря своим талантам священник смог заработать какие-то средства, его долг — тратить их, прежде всего, на нужды своего прихода. Если он будет тратить их только на свою семью, при этом его храм остаётся в плачевном состоянии, я это осуждаю.
Замечательно, если священник может заработать средства своим трудом. Главное — чтобы при этом на его приходе всё было отлично и там собиралась дружная община. Но если храм требует ремонта, не работает воскресная школа, нет библиотеки, а священник купит себе дорогое авто — на такого священника, в первую очередь, обратит внимание священноначалие и сделает ему строгий выговор.
У каждого священника есть семья и родственники, поэтому он может обладать «лишним» имуществом — иметь вторую квартиру либо дачу, если ему это оставляют в наследство или ими владеет его супруга. Священник живёт по тем же законам, что и всё остальное общество. Ничего плохого в этом нет. В нынешних условиях дача поможет священнику выжить, а квартира избавит от необходимости копить на жильё для своих детей.
Отделение второе. Жизнь священника
Первые лица, с которыми более и чаще всего имеет сношения священник – это его прихожане. Живя среди них; он постоянно видит их пред собою: они обращаются к нему по вызову своих религиозных потребностей, а нередко и по своим частным делам, и сам он является к ним не только тогда, когда нужно принести им слово религиозного утешения и совершить для них ту или другую церковную требу, но и тогда, когда его вызывают к тому не духовные, пастырские побуждения, но общежитейские хозяйственные нужды. Устроить добрые отношения между собой и своими прихожанами – дело житейской мудрости пастыря, о котором он должен позаботиться в видах своего собственного блага, а вместе с тем и в видах более успешного достижения цели, указанной ему его служением или Церковью, призвавшею его к этому служению.
Отношения пастыря к своим прихожанам должны определяться духом любви, какую он должен иметь к своим духовным детям, и отзываться сердечностью. К священнику в его приходе все обращаются со словом: отец
или
батюшка
. Это не пустое слово. Оно указывает тот тон, какой священник должен выдерживать в своих ежедневных сношениях с прихожанами, как членами одной духовной семьи. Священнику следует своим поведением в отношении к прихожанам оправдывать это многознаменательное название, утвержденное за ним не только обычаем, но и Церковью. Священник не отвечает этому названию, если стоит в холодных, чисто официальных отношениях к своим прихожанам, и не хочет ничего ни знать, ни делать, что выходит за пределы этой холодной официальности. Мало он оказывает внимания и любви своим прихожанам, если хочет быть только исправным по должности и не заставляет долго ждать себя, если его зовут совершить какую-либо требу, в церкви или в доме. Требуется и ожидается от него, как от духовного отца, сердечное участие в положении и делах его духовных детей, непосредственная, так сказать, семейственная близость к ним. В силу этой близости священник не встретит своего прихожанина суровым взглядом, когда тот обратится к нему по какому-либо поводу, и не поскупится для него на теплое слово. В силу этой близости он не будет сторониться от того, чем живут его прихожане, и что волнует и занимает их, а с сердечной готовностью войдет в их положение и в их интересы, разделит их радость и их горе, и не откажется дать им добрый совет в таких или иных затруднительных обстоятельствах их жизни. Нам представляется желанным такое отношение священника к своим прихожанам, чтобы они, привязанные к нему любовно и уверенные в его внимании к себе, видели в нем своего ближайшего руководителя, и к нему, а не к кому-либо другому обращались, со своими недоумениями и затруднениями, со своими заботами и предположениями, со своими печалями и радостями, и чтобы он был их и советником, и попечителем, и судьей, и решителем всех споров.
Близость священника к своим прихожанам не должна простираться до полного влияния и уравнения с ними в привычках и во внутреннем складе жизни и до принижения перед ними пастырского авторитета. Будучи близок и доступен для всех из своих прихожан, священник не должен опускать из вида то достоинство, каким облечен он Церковью, и во всех сношениях с ними должен вести себя так, чтобы не уронить своего сана. Нужно, чтобы не только любили его прихожане, но вместе с тем чтили в нем служителя Божия и своего духовного отца. Нужно, чтобы он являлся пред ними не другом и товарищем только, но и отцом, имеющим над ними высшую власть, данную ему чрез Церковь от Бога, и отцом первее, чем товарищем и другом. Чтобы поддержать на надлежащей высоте свой пастырский авторитет перед прихожанами, священнику не нужно облекать себя перед ними напускной литургической важностью, не нужно усвоять себе начальственные замашки и высокий тон в обращении с простыми людьми. Эти внешние средства, бьющие на глаза, сами по себе не достаточны для цели в настоящем случае и не могут создать уважения к священнику в сердцах, ищущих духа, содержания в человеке, приходящем с ними в соприкосновение, и не могущих долго довольствоваться одной формой; они скорее удалят от священника его прихожан, которые при начальственных приемах обращения с ними пастыря, закроют перед ним свою душу, ослабят и умалят те обычные связи, какие должны существовать между пастырем и его духовными детьми. Можно держать себя просто с простыми поселянами, не набрасывая на себя никакой важности, и лучше держать просто; только нужно при этом избегать всего, могущего компрометировать священника. Это главное, о чем нужно заботиться священнику в видах поддержания пастырского авторитета и снискания уважения к себе со стороны прихожан. В этих видах священник в своем обращении с прихожанами не ниспустится до пустого балагурства и плоских шуток с ними, не позволит в своем присутствии цинических бесед и грубых перебранок тех или других из прихожан, не станет участвовать в их попойках и деревенских увеселениях. Наш простой народ привык делить хлеб-соль со своими пастырями, и в дни празднеств каких-либо, церковных или семейственных, когда он видит в своих домах священника, он считает долгом угостить его. Можно не отказываться от предложения разделить трапезу с прихожанином, если это предложение делается от доброго сердца и искреннего расположения к своему духовному отцу; суровым отказом, пожалуй, можно оскорбить любовь и усердие доброго духовного сына. Но разделяя предложенную трапезу, священнику нужно показывать из себя пример трезвенности и воздержания. Если же, напротив, заметят в нем слабость и нетрезвенность, если он, принимая угощение прихожанина, допустит какое-либо излишество, предосудительное и в человеке, низко поставленном, он уронит тем свой сан и свой авторитет и подорвет уважение к себе у тех людей, которые должны чтить его, как своего духовного отца.
Чтобы не нарушить добрых отношений к своим прихожанам, священнику нужно иметь немало снисходительности и великодушия и не быть слишком настойчивым в своих требованиях. Могут беспокоить его те или другие из прихожан мелочными, пожалуй, неуместными, просьбами, могут приставать к нему с назойливыми заявлениями, могут обращаться к нему с такими требованиями, каким он не может удовлетворить. Терпеливо нужно выслушивать подобные заявления и не разражаться гневными словами, даже и тогда, когда видит неуместность обращенной к вам просьбы. Можно спокойно и с самообладанием разъяснить заявляющим перед вами неуместные просьбы и желания, почему вы не можете принять их и действовать согласно с ними. Может быть допущена со стороны простых прихожан невежливость и грубоватый тон в обращении со священником; ниже достоинства священнического обижаться этим: чаще всего проявления грубоватости и невежливости со стороны простых селян зависят не от их злой воли и намеренного желания оказать неприятность своему священнику, а от их необразованности, от их неумения поставить себя в должные отношения к людям, выше их стоящим, и вести перед ними приличную речь. В случаях замеченной невежественной формы обращения того или другого прихожанина можно, не сердясь, со спокойствием и лаской дать ему дружеское или отеческое наставление.
Весьма возможны случаи столкновения и пререканий священника со своими прихожанами по поводу каких-либо вопросов, возникающих при житейских сношениях между людьми, живущими в соседстве и пользующимися взаимными услугами, например при расчетах за какую-либо наемную работу, совершенную для священника кем-либо из его прихожан, при покупке или продаже какой-либо вещи, при возникновении вопроса о праве на владение тем или другим участком земли и т.п. Не хорошо и не благовидно, если священник своею притязательностью или духом корысти возбуждает и вызывает спор из-за подобных материальных интересов. А если они возникают помимо его воли, он должен испытать все способы мирного, любовного решения спора, и вместе с тем должен помнить, что его сану и положению соответствует более уступчивость, чем неумолимая требовательность и настойчивость. Если замешан в деле его личный материальный интерес, им может пожертвовать священник, чтобы не нарушить и не испортить добрых отношений к своим духовным детям. Уступчивостью в своем интересе, за который может стоять формальное право, он покажет добрый пример христианского поведения другим; ею он может более возвысить свой авторитет, когда увидят те христианские побуждения, во имя которых он готов отступаться от своего формального права, и едва ли прогадает он и с точки зрения материальных интересов, если раз-другой поступится своими выгодами в пользу своих прихожан при столкновениях с ними. Кроме чувства мира, покупаемого такой уступчивостью, он найдет при этом оправдание себе со стороны лучшей части своего прихода, которая не может не замечать христианского духа, руководящего ее пастырем, и совесть парода не позволит ему злоупотреблять добротой своего духовного отца, и доставит ему вознаграждение за те потери, какие он терпел прежде вследствие своей уступчивости прихожанам и желания жить мирно с ними. Между тем священник, жалующийся суду на своего прихожанина по поводу несогласия из-за какого-либо житейского интереса, представляет из себя явление, мало говорящее в свою пользу, хотя бы при этом он был прав, и совершенно на его стороне был закон и внешнее право. Ему свойственнее суд совести и дух прощения, чем искание внешней правды перед судом гражданским. И тот священник, который делает частые жалобы и позывы в суд тем или другим из своих прихожан, через это не приобретает ни любви, ни уважения своих прихожан, а только показывает себя человеком, чуждым пастырского духа. Руководственным предостережением в этом случае может быть для священника известное наставление ап. Павла, обращенное ко всем верующим, в котором апостол укоряет их за то, что они, имея дело с другими, обращаются к житейским судам. И то уже весьма унизительно для вас
(говорит апостол)
, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев
(1Кор. 6:1–8). Если апостол находил уместным и необходимым с таким словом обращаться к простым верующим, то тем более оно должно находить приложение к поведению священника, служителя и учителя мира и любви по преимуществу. Все прихожане его дети по духу, и отеческая любовь к ним не должна допускать его до жестких препирательств с ними по житейским делам и судебных жалоб на них.
Впрочем уступчивость священника и стремление к полюбовному решению дела в столкновениях со своими прихожанами должны иметь свои границы. Там, где дело касается одного личного интереса священника, он может действовать, руководясь тем духом, какой внушал всем Господь наш в Своей нагорной беседе, говоря: хотящему судитися с тобою, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу
(Мф. 5:40). Но когда он замечает посягательство не на свой личный интерес, а на интересы церкви, когда например, хотят завладеть деньгами или имуществом, принадлежащим той церкви, в которой он приставлен, как ее настоятель, или когда хотят урезать у причта его церкви землю, данную ему в обезпечение его существования, он обязан выступить на защиту церкви и причта, обязан отстаивать право на владение тем или другим имуществом, незаконно отнимаемым чьими-либо корыстолюбивыми стремлениями. Нельзя позволять незаконно расхищать собственность церкви или причта. В этом случае во имя интереса церкви священник вынуждается принять все законные меры к тому, чтобы удержать при церкви то, что дано ей и что принадлежало ей прежде, и искание перед судом или вчинание гражданских жалоб не будет тогда служить к унижению его сана. Скорее он будет виновен в нерадении о церковном благе, если по своей доброте и уступчивости позволит оттягать от церкви то, что ей бесспорно принадлежало. Также точно следует поступать, когда будет нанесена какая-либо неприятность священнику, например, будет взведена на него грубая хула или оказано ему дерзкое оскорбление. Долг христианской любви побуждает его терпеливо перенести нанесенное ему оскорбление, если дело касается его личности. Но когда при этом нанесено оскорбление не его личности, а его сану, или когда вместе с ним поругана святыня Церкви и подверглась публичному осмеянию вера, которую он должен защищать и охранять перед всеми, то и при всей готовности простить личное оскорбление, священник может и должен просить закон и власть, его охраняющую, защищать от поругания то, что должно быть предметом общего почитания и благоговения.
В отношениях священника к своим прихожанам важное значение имеют те доходы, какие он получает от них за свое служение и требоисправление для них, и на какие он имеет право рассчитывать, поступая на место. Между средствами обеспечения священно-церковно-служитей на первом месте, по нашим церковно-гражданским постановлениям, стоят добровольные даяния прихожан за исполнение для них церковных и приходских треб. Эти добровольные даяния прихожан очень часто служат камнем претыкания, о который разбиваются добрые отношения пастыря к своим духовным детям, и который подает повод ко многим пререканиям и неприятностям обеим заинтересованным сторонам, т.е. и священнику и его прихожанам. Многие священники недовольны таким способом обеспечения своего содержания, – недовольны, во-первых, потому, что находят его неблаговидным и унизительным для себя, во-вторых, потому, что находят, что этот источник подвержен разным случайностям и поставляет их в прямую зависимость от прихожан, а, в-третьих, потому, что не доставляя им обеспечения в той мере, в какой бы они желали, вынуждает их быть требовательными там, где все должно быть предоставлено одной доброй воле. А прихожане часто тяготятся этою обязанностью давать плату своему священнику за его служение, и когда нужда заставляет их обращаться к священнику при святом религиозном деле, если они бедны, их немало беспокоит мысль о вознаграждении, какое по обычаю следует священнику за его дело. Если при этом священник, прямо или через других, напомнит прихожанину, что он не вполне доволен данным ему вознаграждением, – пойдут пересуды и жалобы, – и нарушен добрый мир между священником и его духовными детьми. В нашем народе, при всем его религиозном строе, ходит очень много поговорок, обидных для чести священника, и они обязаны своим происхождением тому обстоятельству, что священник, если хочет иметь средства к жизни, волей или неволей должен принимать подаяния от своих прихожан.
Для устранения лишних поводов к взаимным неудовольствиям между священником и прихожанами и для поставления себя перед ними в более независимое положение, многими священниками настоятельно заявлялось желание, чтобы они освобождены были от необходимости принимать доброхотные подаяния, часто тяжелые для той и другой стороны, т.е. для дающих и принимающих, и чтобы эти доброхотные подаяния заменены были определенным денежным жалованием от казны. Мысль об этой замене доброхотных подаяний жалованием от казны была и у правительства, начиная с императора Петра I; в особенности много думали над ее осуществлением при Александре I, и с тех пор, как манны небесной, духовенство ожидало себе жалования, которое бы улучшило его положение и в котором оно видело наиболее благородный способ обеспечения своего содержания. При Николае I эта мысль частью приведена была в исполнение, когда введен в действие (1847 г.) проект новых штатов сельских причтов, и когда во многих епархиях стали выдавать из государственного казначейства причтам городских и сельских церквей определенное жалование. Ныне идет казенное жалование церковным причтам едва ли не в большинстве епархиях и нет его во внутренних епархиях великороссийских и сибирских. Но и там, где есть жалование духовенству, не устранена необходимость принимать доброхотные подаяния. Жалование выдается не в таком размере, чтобы могло вполне обеспечивать содержание причтов (за исключением некоторых привилегированных епархий); оно служит только подспорьем к другим средствам содержания, какими может пользоваться наше духовенство. Наши священники увидели бы себя в большом затруднении, если бы принуждены были довольствоваться одним жалованием. А большим содержанием, могущим покрыть все нужды духовенства, не может снабдить наши причты государственное казначейство при тех источниках доходов, какими оно располагает. Вместе с тем иные, и ревнующие о благе Церкви и сочувствующие положению духовенства, находят ту невыгодную сторону в порядке обеспечения духовенства казенным жалованием, что при нем священник превращается в гражданского чиновника, что при нем ослабляются внутренние связи священника со своими прихожанами, и он становится гораздо дальше от них, чем при прежнем порядке обеспечения его содержания со стороны самих прихожан, а удаление священника от своих прихожан по каким бы то ни было обстоятельствам вещь нежелательная.
Были проекты, и ныне высказываются желания случайные доброхотные подаяния прихожан за требы церковному причту заменить не казенным жалованием, а определенным годичным взносом, назначаемым приходской общиной и собираемым со всех членов этой общины в известном размере независимо от того, сколько раз и для каких треб является священник в тот или другой дом. Обеспеченные условленным содержанием, доставляемым в назначенные сроки, священники, при таком порядке вещей, уже безмездно исполняли бы все требы и не видели бы надобности брать поручную, часто копеечную, плату за святое дело, совершаемое ими для прихожан. Еще в Духовном Регламенте проектировалась такая мера. В 22 пункте Прибавления к Регламенту о правилах причта церковного мы читаем: «Намерение есть Его Императорскаго Величества так церкви распорядить, чтоб довольно ко всякой число прихожан было приписано, и определить, что всякой приходской человек должен в год причту своея церкве, так чтоб подаяния тех весь причет тот могл иметь довольный трактамент. Того ради по Его Императорскаго Величества Указу Святейший Правительствующий Синод, согласясь с мирскими честными властьми, сочинит совет, и намеренное определение уставит. И когда сие станется, то священники должны будут и малейшаго за службы своя, им определенныя, награждения не искать, разве кто с доброхотства своего похощет нечто подарить, но и то, чтоб не в то время, когда священник потребу какую исправляет, но несколько недель спустя». Как видит читатель, более полутора веков назад в правительственных сферах проводилась мысль о замене случайных плат за требы священнику определенным годичным вознаграждением от приходской общины. Но долгое время, протекшее от составления Регламента, нисколько не приблизило осуществления этой мысли, несмотря на то, что в инославных обществах есть примеры такого вознаграждения духовенству за его служение, – и наши священники по-прежнему не могут избегнуть необходимости брать деньги от прихожан, когда совершают для них ту или другую церковно-религиозную требу. Попадаются по временам в газетах известия, что там или сям земства или общества постановили обеспечить церковные причты, вместо поручной платы за требы, достаточным годичным содержанием, и такие известия обыкновенно сопровождаются панегирическими комментариями и пожеланиями, чтобы пример, данный тем или другим обществом, нашел себе как можно больше подражателей. Но мы не видим и не слышим, чтобы такой порядок вознаграждения причтам входил в общее употребление, и случаи переложения доброхотных случайных подаяний на постоянное определенное годичное вознаграждение от общины остаются явлениями единичными и исключительными. Да если бы и утвердился в жизни такой порядок вещей, едва ли бы он освободил окончательно наших священников от всякого ропота на поборы и удалил от них всякую тень неудовольствия, возбуждаемого в прихожанах долгом вознаграждать священника за его служение. С крестьян или с прихожан стала бы собираться сумма, которая должна идти на содержание и вознаграждение причта. Всякий раз, когда потребовали бы назначенной платы с того или другого прихожанина на жалование причту, этим требованием так же могли бы быть не довольны те, которые ныне тяготятся долгом вознаграждения священника за требы, и так же, как и ныне, могли бы роптать на священника. И если бы это дело, т.е. определение годичного вознаграждения священникам, предоставлено было всецело воле общин, разве нельзя ожидать того, что бы они по возможности стремились к сокращению и уменьшению этого вознаграждения?
Таким образом, доброхотные даяния прихожан священнику за его требы до сих пор остаются необходимостью, которой должен подчиняться священник в видах обеспечения содержания своего семейства, и этой необходимости не устранили никакие проекты, составлявшиеся в разные времена, и никакие меры, предпринимавшиеся правительственными лицами или общественными деятелями. Нужно думать, что и в будущие века эти доброхотные даяния останутся одним из средств, пожалуй, и главных, к обеспечению причтов церковных, и в речи об урегулировании отношений пастыря к своим прихожанам неизбежно наталкиваетесь на вопрос об этом предмете.
Нет надобности стыдиться и сторониться этого способа вознаграждения священнику за его служение, и видеть в нем унижение священнического сана. Это будет уже излишней щепетильностью со стороны человека, не желающего мириться с принятыми условиями жизни. В обществе есть целые классы лиц, поставленные довольно высоко на иерархической лествице, например доктора или врачи, которые за свои врачебные советы или за свои визиты получают известную плату со своих пациентов, живут этой платой и ею составляют значительное состояние. И они не стыдятся этого, и никто не видит в этом унижения их звания и профессии, никто не отказывает им за это в том уважении, какого они заслуживают. Почему же то же самое не может иметь места в быту духовенства и в отношениях его к обществу, пользующемуся его услугами? Издавна, практикой многих веков, утвержден этот способ содержания духовенства, и он имеет на себя основание в самом Священном Писании. Еще Господь сказал: достоин есть делатель мзды своея
, когда посылал Своих учеников с проповедью по городам и весям израильским, и когда при этом не велел им брать с собою ни золота, ни серебра, ни меди, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, а разрешал им есть и пить то, что найдется и что предложат им в тех домах, в какие они принесут слово благовестия (Лук. 10:7–8. Мф. 10:9–10). То содержание, какое они будут получать от принимающих их, будет, по указанию Спасителя, законным вознаграждением их за тот труд, какой они несут для них. Апостол Павел любил своими руками добывать себе пропитание во время своего служения апостольского, чтобы не быть в тягость другим (2Сол. 3:8–9. Деян. 20:33, 34), но он утверждает за служителями Церкви законное право пользоваться пропитанием и содержанием от тех, для которых они поставлены служителями.
Или мы не имеем власти
(говорит он)
есть и пить
(т.е. получать от других нужное для пропитания)?…
Какой воин служит когда либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не пьет молока от стада? По человеческому ли только разсуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай устен вола молотящаго
(Втор. 25:4).
О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас сие написано: ибо кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?… Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим евангелие жить от благовествования
(1Кор. 9:4, 7–14). И наша руководственная
Книга о должностях пресвитеров приходских
, ссылаясь на приведенные нами места Писания, замечает, что доброхотному подаянию всячески должно быть, по словеси Господню…43.
Но пользуясь доброхотными подаяниями, утвержденными обычаем и дозволенными законом, священник в этом случае должен быть крайне осторожен, чтобы не подать повода к неудовольствиям со стороны прихожан и не вызвать нарекания и обвинений в корыстолюбии. Нужно, чтобы доброхотные подаяния были в полном смысле доброхотными. Требование большего от прихожан, чем сколько дают или могут дать они, торг с ними из-за платы за совершение какой-либо требы, отказ совершить для них то или другое богослужебное действие в случае неуплаты ими такой или иной суммы вознаграждения, – вообще всякий вид вымогательства дело, в высшей степени недостойное священника, могущее и унизить его в глазах прихожан и расстроить те добрые отношения, какие должны быть у пастыря с пасомыми. Даже обнаружение легкого неудовольствия со стороны священника перед прихожанином, если он не дает ему обычного вознаграждения, или дает слишком ничтожное, набрасывает на него тень, а в душе прихожанина поселяет недоброе чувство по отношению к своему пастырю. В особенности неуместна и даже прямо преступна притязательность священника, когда ему известна бедность человека, обращающегося к священнику за удовлетворением какой-либо религиозной нужды: в этом случае мало того, чтобы не требовать платы за свой труд, нужно отклонять усердие доброго прихожанина, если он старается возблагодарить священника, наравне с другими более достаточными лицами, выше сил своих,
Соблюдая возможную осторожность при принятии обычного вознаграждения церковному причту за его труд, и избегая при этом всякого вида корыстолюбия, священник обязан показывать полное бескорыстие, когда преподает какую-либо тайну своим прихожанам. Он может принять от них вознаграждение, если оно, помимо его воли, предлагается ему усердием прихожанина. Но требовать какой-либо платы за совершение таинства и сообщение таинственной благодати – это и грешно, оскорбительно для святыни таинства, и противно канонам церковным и может подвергать его законному взысканию за симонию. Никто из епископов, или пресвитеров или диаконов
(читаем мы в 23 правиле Шестого Вселенского собора),
преподая пречистое причастие, да не требует от причащающагося за таковое причащение денег или чего инаго. Ибо благодать не продаема: и мы не за деньги преподаем освящение Духа, мо неухищренно должно преподавать оное достойным сего дара. Аще же кто из числящихся в клире усмотрен будет требующим какого либо рода воздаяния от того, кому преподает пречистое причастие: да будет извержен, яко ревнитель Симонова заблуждения и коварства
. Имея в виду это правило,
Книга о должностях пресвитеров приходских
44 дает священнику такое наставление: „При подаянии таин должно и то пресвитеру помнить, что если святая продавать так запрещенно, что причащаяй Телу и Крови Христовой священник, аще медницы единой воспросит, извержению подлежит, то конечно следуее крепко берещись, чтобы не истязывать ничего за совершение таин, по словеси Господню:
туне приясте, туне дадите
(Мф. 10:8), а довольствоваться доброхотным подаянием»… «Если (продолжает эта Книга, отвечая на возможное возражение) священник с причтом так убог, что к содержанию своему лишится нужных, то может в другое время, кроме подаяния таинств, требовать от прихожан вспомоществования, по силе учения апостольскаго:
кто воинствует своими оброки когда»?…
Но, может быть, оскудеет содержание и слишком сократятся доходы священника, если не заявлять никакой требовательности касательно вознаграждения за исправление треб церковных? Едва ли может быть состоятельно подобное опасение. Скорее можно ожидать, что притязательный священник получит менее, чем священник, всегда довольствующейся тем, что ему предлагают. Притязательность священника располагает прихожан не к увеличению ему обычных даяний, а к возможному сокращению их: по естественному закону, усиленное требование с одной стороны всегда вызывает с другой соответственный отпор. В этом случае имеют приложение условия торга, хотя вовсе неуместного в деле служения священнического: чем больше просит один, тем меньше хотят дать ему другие. И если сойдутся в количестве вознаграждения, в существе дела дают священнику по его требованию такую же плату, какую дали бы и без его запросов, только после запросов дают неохотно и с неудовольствием, и доброхотное подаяние превращается в неприятное и тяжелое вынужденное даяние. Но если священник всегда и везде руководится духом бескорыстия, с готовностью идет на зов прихожанина совершать для него какую-либо церковную требу, не рассчитывая на то, много ли вознаградят его за это, и всегда довольствуется тем, что предлагают ему, тогда он приобретет себе в приходе нелицемерное расположение, и после этого усердие прихожан будет предупреждать его желания. Довольные своим священником и любящее его прихожане окружат его своими попечениями, и на его нужды будут доставлять ему больше, чем сколько он может требовать, и если увидят его в крайности, они будут готовы делиться с ним всем, что имеют. Нельзя думать, что в приходской общине, если не будет внешних возбуждений, утвердится уклонение от обязанности поддерживать свой причт церковный посильными приношениями. Основываясь на данных доступного нам опыта, мы полагаем, что в большинстве ее членов одно чувство долга в силу прежних преданий, без всяких запрашиваний со стороны священника, представляет довольно сильное побуждение к доставлению ему приличного вознаграждения во всяком случае, когда священник служит чем-либо для своих прихожан, и исполняет для них какую-либо требу.
Некоторые священники из новых стесняются совершать установленные обычаем хождения с крестом и молитвословием по домам прихожан в известные общие или местные праздники церковные – и не по лености и небрежности, а по излишней деликатности, чтобы этим не подать повода прихожанам к лишним подаяниям причту и не быть для них в тягость. Не может быть оправдано подобное уклонение от стародавних обычаев, хотя нельзя не признать некоторой доли благородства за чувствами, руководящими подобными священниками. Нужно поддерживать добрые религиозные обычаи, где они существуют. На них опирается и ими хранится существующая в нашем народе привязанность к клиру и Церкви и отеческое благочестие. Если священник, по каким бы то ни было побуждениям, не будет блюсти этих обычаев и даст им заглохнуть в народе, он тем самым будет способствовать умалению в нем духа благочестия и охлаждению его к Церкви. Пусть тяжело человеку с деликатной душой ходить из дома в дом и принимать часто копеечные подаяния. Что же делать? Чего требует долг или обычай, утвержденный временем и одобряемый Церковью, то нужно выполнять. Если требуется при этом жертва какая-либо, ее нужно принести, нужно подавить в себе всякое смущение, какое может происходить от щепетильно-деликатного чувства, при сознании неловкости положения, создаваемого обычаем. Притом едва ли справедливо, при исполнении этого обычая, на первом месте ставить денежный прибыток причта. Первое, что здесь имеется в виду и что достигается явлением священника в известный праздник в дом прихожанина со знамением нашего спасения, – это освящение дома, принесение в семейство благословения Церкви, придание празднеству религиозного характера. Денежный прибыток для священника при этом вещь более чем второстепенная. Так смотрит на это дело большинство православных христиан. Потому священник уклонением от исполнения этого обычая не столько доставит удовольствия прихожанам освобождением их от обычной платы за его праздничное посещение, сколько оскорбит их в их религиозном чувстве. Из сотен и тысяч в приходе разве единицы, потерявшие веру, будут довольны тем, что не видели в своих домах в известный праздник священника, которому нужно что-либо платить за это, а огромное большинство будет чувствовать горечь и досаду, что священник, уклонившись от прежнего обычая, лишил их дом того освящения и благословения, к какому в известные дни привыкли они, но преданиям отцов и дедов.
Хорошо ли сделает священник, если будет совершенно отказываться от принятия так называемых доброхотных подаяний со стороны своих прихожан, и будет настаивать, чтобы ему никогда не платили за те требы, какие он исполняет для них? Это может позволять себе человек обеспеченный, имеющий независимое состояние или получающий достаточное содержание от других должностей, например, учительских или законоучительских, соединяемых нередко со званием приходского священника. Но там, где доброхотные подаяния существуют, как узаконенные средства к обеспечению церковного причта, и где они не заменены определенным годичным вознаграждением, там и такой обеспеченный священник не должен бы делать этого. Положим, он сам не нуждается в случайных доходах, имеющих неблаговидную форму подаяний, и легко может обойтись без них. Но он не себя только должен иметь в виду, должен блюсти не один свой личный интерес, а общий интерес своих братий и сослужителей. Отказываясь от всякого вознаграждения со стороны прихожан, он может приобрести себе славу бескорыстия, и молва о нем пойдет из одного прихода в другой. Но рядом с ним стоит другой священник, не имеющий никакого обеспечения, нуждающийся и многосемейный, который, если бы и хотел, никак не может отказаться от принятия доброхотных подаяний. Молва о бескорыстии его соседа, для которого это бескорыстие ничего не стоит, не будет ли ложиться тенью на его имени потому только, что он не может подражать примеру своего собрата? Не будут ли его прихожане, указывая на известный им пример бескорыстия чужого священника, пенять на своего духовного отца за то, что он не такой, как этот, и хваля того, нарекать на него за то, что в существе дела не может заслуживать нарекания? Не хорошо, если священник, приобретая лестную славу себе и тем угождая своему самолюбию, вредит через то другим, несущим одинаковое с ним звание, но поставленным в менее благоприятные жизненные условия. Кроме соседей, хорошо обставленному священнику не следует опускать из вида и интерес своего преемника. Он не берет сам подаяний от прихожан и отучит их от платы священнику за требы. Но его место займет другой священник со скудными достатками, для которого доходы от прихожан существенно необходимы. Легко ли ему будет снова вводить то, что вывел его предшественник? И как отнесутся к этому прихожане, уже забывшие о той повинности, какая лежит на них по отношению к своему духовному отцу? Они будут тяготиться теми, хотя и скудными, взносами, от каких отвыкли и какие снова принуждены будут делать. Сравнение невольно заставит их унижать преемника перед предшественником, и первый, по вине последнего, сразу поставит себя в неловкие отношения к прихожанам, которые не так легко исправляются.
Быть священником — легко?
С одной стороны, у городского священника при соборе больше обязанностей, послушаний и больше постных дней, чем у сельского. С другой стороны, священник в селе думает о том, как отопить храм, где взять средства на жалование сотрудникам из скудного храмового дохода. Говорить, что какому-то священнику легко служить, я бы не стал. Я служил и в соборе города Славянска, и на сельском приходе, могу сравнивать и утверждать, что лёгкого служения нигде нет.
Большое заблуждение — думать, что если в сельском храме службы проходят лишь раз в неделю, в остальное время священник там сидит и скучает. Я служу в прифронтовом посёлке Зайцево. Расскажу о том, как проходит неделя обычного сельского священника. Вечер пятницы и субботы — всенощное бдение, утро субботы и воскресенья — литургия. Среди недели — молебен. Участие в общегородских богослужениях в соборах. Обязательно богослужения во все праздники. Требы. Забота о каждом члене общины. Постоянная забота о том, чтобы достойно содержать свой храм. Где найти средства на то, чтобы отопить здание? Как выплатить в срок жалование хористам, свечницам, просфорнице? А если зданию нужен ремонт?
Я бы не сказал, что это чересчур лёгкий труд. Если кто-то желает попробовать себя на этом поприще — пожалуйста, милости просим. Окончите семинарию и приезжайте служить в село. Это работа с самой скромной зарплатой и очень многими обязанностями.
Зная нашего правящего архиерея, могу с уверенностью сказать, что если вдруг у нас появится приход, где «всё уже сделано» и священник целыми днями просто сидит на лавочке и радуется жизни, то такой настоятель у нас долго не задержится. Всё переделать никогда не возможно. Даже если храм уже построен, должны развиваться хор и воскресная школа, проводиться миссионерская и просветительская работа.
У каждого священника нашей епархии есть социальная карта прихода, где отмечены детские дома, садики, школы, больницы, интернаты для престарелых людей и инвалидов, исправительные колонии и прочие учреждения, которые он обязан посещать. Не просто приезжать раз в неделю послужить, а принимать самое активное участие в их жизни и откликаться на их нужды. Многие священники ведут занятия по христианской этике в школах, выступают перед студентами иняза и других учебных заведений.
«Сам ты в священники не собираешься, но твой друг, может быть, пойдет»
— Можно ли, по-Вашему, всерьез рассчитывать, что священников будет становиться больше?
— Важно, чтобы сами священники ставили этот вопрос на повестку дня. Если Церковь осознáет это как задачу, если на приходах будут созданы условия для появления новых священников, тогда ситуация может улучшиться.
Недавно на конференции одного из московских викариатств я делал доклад о том, как формируется священник и что оказывает на него влияние. В частности, я высказал мнение, что существенную роль в формировании священника играет семья. Более того — в нормативной ситуации священники рождаются в многодетных семьях. В Русской Церкви до последнего времени не было исследований на этот счет, а про Католическую Церковь мы знаем: подавляющее большинство ее священников — выходцы из церковных многодетных семей. Причина вполне понятна: многодетные семьи — это самая активная часть Церкви, стержень прихода; именно они воспитывают будущих священников, поддерживают их и доводят до рукоположения.
Но эти мои слова вызвали отторжение и возмущение. Почему это семья должна быть центральной точкой заботы прихода? И с какой это стати священники рождаются в семье? И где я видел семью, которая бы священника поддерживала и воспитывала?
При таком отношении к семье, конечно, никаких священников у нас не будет. Они будут появляться, только если в церковной среде появится осознание, что не только епископы, не только духовные школы, не только священники, а все церковные люди, любая семья в ответе за то, чтобы в Церкви было духовенство.
Это не значит, что нужно всех мальчиков ориентировать на священство — ни в коем случае! Но воспитывать своих детей нужно, осознавая, что, может быть, кого-то из них Господь призовет к священству, и нужно дать ему всё необходимое для этого. Молодежь должна понимать: хочешь быть, например, физиком — пожалуйста, но имей в виду — может быть, Господь когда-нибудь призовет тебя в священники. Поэтому вот это делай, а вот этого лучше не делай. Только если такое понимание в Церкви — и у священства, и у родителей — сформируется, мы сможем качественным образом изменить ситуацию с дефицитом духовенства.
— Но в наших реалиях вряд ли можно ожидать, что каждая многодетная семья выставит хотя бы по одному кандидату в духовенство…
— Я убежден, что в священники ни в коем случае нельзя «подталкивать» — тут не может быть никакого искусственного призыва, рекрутинга. Важно, чтобы среди прихожан появлялось другое — ощущение ответственности за тех, кто идет служить в Церковь. Допустим, сам ты в священники не собираешься, зато твой друг, может быть, пойдет. И тогда ты должен будешь, во‑первых, поддержать его выбор, а во‑вторых, помогать ему.
Один священник старшего поколения рассказывал мне, как он уже с четырьмя детьми оставил светскую работу и пошел учиться в семинарию. Никаких средств к существованию у него не было, и ему помогали друзья: скидывались и оплачивали жизнь его семьи. Хотя он только учился и до священства было еще далеко.
Вот если с Божьей помощью удастся сформировать такое отношение, тогда ситуация может измениться — и только тогда она и изменится. В противном случае резерв тех, кто может быть священниками, похоже, просто исчерпан.
Фото Алексея Мякишева
— А как обычные прихожане могут поучаствовать в становлении священников? Ваша история про друзей, содержавших семью будущего священника, конечно, вдохновляет, но это ведь исключительный случай.
— Не такой исключительный, как кажется. Во всяком случае, раньше среди церковных людей считалось святым делом поддержать семинариста, который хотел стать священником. Деньгами легко помочь: не всегда, но иногда они что-то решают. Но возможна и совсем другая поддержка: можно духовно, психологически поддержать его семью, помочь что-то сделать, побыть с детьми, даже просто проявить уважение к его выбору, заранее отнестись как к будущему священнику — человеку, который чем-то ради тебя пожертвовал, которому ты чем-то обязан.
Такое уважительное отношение очень важно для формирования священника. Когда он чувствует его, то и сам относится и к себе, и к людям соответствующим образом; понимает, что он им многим обязан.
Но конечно, это совсем не простая и не повсеместная ситуация. Я знаю несколько случаев, когда молодые люди шли в семинарию, а их друзья, вполне церковные люди, никак их выбор не поддержали. Наоборот, скептически к нему отнеслись. Это внешний успех вызывает в людях энтузиазм, а решение стать священником часто воспринимается как некое чудачество. И те молодые люди переживали это очень тяжело, всерьез и глубоко.
— Как сегодня обстоит дело с желающими стать священниками?
— Количество семинарий за последние 15–20 лет сильно увеличилось. Но все они небольшие и работают на восполнение клира близлежащих епархий — как это всегда и было. А Церкви недостаточно простого восполнения. И даже просто воспроизводить духовенство сложно, потому что в России очень много молодых приходов. Когда еще они дадут плод в виде следующего поколения духовенства, людей, которые в этих приходах выросли и захотели послужить Церкви! А новые священники на этих приходах будут нужны уже скоро, ведь
«цикл жизни» священника очень короткий. Рукополагают его обычно, когда ему около тридцати лет, а ближе к пятидесяти он уже никакой внебогослужебной деятельностью заниматься не может. Он может быть духовником, пастырем, служителем, но строительством прихода заниматься ему уже трудно.
Так что мы обречены находиться в ситуации дефицита духовенства. Священников всегда нужно больше, чем их способны дать приходы. И тем не менее, если церковные люди готовы будут ради этого потрудиться, если каждый как-то поучаствует, то Господь откликнется, ответит на просьбу людей, может быть, даже не явно выраженную.
Кем может быть священник?
Зачастую священник сегодня не только не владеет мерседесами и прочими предметами роскоши, но и вынужден работать ещё кем-то для того, чтобы прокормить свою семью. При этом есть работа, совместимая с саном священника, и несовместимая с ним по моральным соображениям. Например, священнику нельзя быть актёром. Лицедейство не подобает священному сану. Такие примеры, как Иван Охлобыстин, всегда будут вызывать общественный резонанс. Я ни в коей мере не пытаюсь осуждать его жизнь, но лично для меня эти профессии несовместимы.
То же касается депутатской, судебной, прокурорской должностей. Священник не может судить и иметь властных полномочий. Это каноническое правило. Не всяким бизнесом ему можно заниматься. Бизнес, основанный на спекуляции, ростовщичестве для священника неприемлем. Мне никогда не встречались священники-полицейские или пожарные. Я думаю, что священник не сможет заниматься такой работой, которая будет отнимать практически всё его время. Как говорится, Богу Богово, а кесарю кесарево.
Вопреки распространённым предрассудкам, священник может быть охотником или рыбаком. Заповедь «не убий» общая для всех христиан, при этом христиане могут охотиться или держать собственное хозяйство и, например, зарезать курицу для супа. Некоторые думают, что священнику нельзя даже убить комара. Скажу честно, что не убиваю комаров, а ловлю их пылесосом, но о таком запрете не слышал.
Некоторые думают, что священнику нельзя работать врачом, чтобы ненароком не убить человека. Но у нас на слуху прекрасный пример ведущего хирурга, по учебникам которого продолжительное время преподавалась гнойная хирургия — святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Сегодня он причислен к лику святых. Очень много прославленных Церковью святых угодников тоже были врачами.
Священник может обороняться от преступников, защищать свою или чужую жизнь. Если он видит беззаконие, угрозу жизни кому-либо, как гражданин, он обязан этому помешать. Я не вижу необходимости священнику носить оружие, но вызвать полицию и помешать преступнику — его святая обязанность. Помимо того, что он священник, он также и законопослушный гражданин.
Что будет, если, обороняясь, священник убьёт человека? Такие вещи рассматривает церковный суд. В Евангелии сказано: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13). Многие священники принимали участие в обороне городов и сёл в годы Великой Отечественной войны. Говорить о том, что священник не может противиться преступлению и должен подражать примеру преподобного Серафима Саровского, подчинившегося разбойникам, было бы неправильно.
Не боятся священники и водить автомобиль, хотя это тоже связано с риском для жизни. Единственное, если священник едет причащать больного, желательно посадить за руль кого-то другого, потому что он должен быть сосредоточен только на Святых Дарах, которые везёт.
Я знаю священников, которые владеют несколькими языками и занимаются переводами. Некоторые пишут статьи и даже художественные книги. Сельские священники стремятся что-то делать своими руками. Они вырезают из дерева двери, рамы, делают мебель. Священник может возглавить иконописную мастерскую, цех по производству свечей. Есть священники, которые работают в школе или даже подрабатывают в такси, чтобы выжить.
Жизнь современных священников и первых христианских иереев
Конечно, сходство только в одном: жизнь современных и древних священников неразрывно связана с приходом. Там они совершают службы, Таинства, требы. Там встречаются с прихожанами, беседуют, берут на себя груз их грехов.
Разница все же есть и немалая. Древних иереев преследовали гонения от врагов Церкви. Даже архиереям приходилось скрываться от гонителей и убийц. В Древнем Патерике описано много подобных случаев.
Сейчас нет гонителей христиан, но современных священников преследуют другие скорби и искушения. Это: «прелести мира сего и деньги», как предсказывал святой Серафим Вырицкий. Он говорил, что в последние времена погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества, и «гонения будут иметь самый непредсказуемый характер».
Не доисторический динозавр
Может ли священник заниматься спортом или быть болельщиком? Есть азартные виды спорта, где делают ставки, играют на деньги. Тогда человек волей-неволей впадает в грех. Болеть за любимую команду тоже можно по-разному. Если есть раздражение, гнев, злость, агрессия, это неприемлемо. К самому спорту я отношусь с большим почтением. С детства я занимался футболом, посещаю бассейн. Здесь нет запретов.
По поводу настольных и компьютерных игр — играть на деньги недостойно священника. Карты и прочие азартные игры также под запретом как те, которые будят в человеке страсти. Компьютерные игры тоже бывают разными. Есть те, где пропагандируется жестокость, льётся кровь. А есть популярные игры в «танчики» с техникой времён Великой Отечественной войны или «корабли», вполне безобидные. Есть масса интересных стратегий — всевозможных империй, цивилизаций. В них есть возможность подучить иностранный язык, развить мышление.
Я только «за», если священник в курсе интернет-игр и может об этом поговорить с молодёжью, которая приходит в его храм, объяснить, что хорошо, а что нет. Очень важно, чтобы в глазах молодых прихожан священник выглядел не неким динозавром доисторической эпохи, который вообще не разбирается в реалиях современной жизни, а был человеком образованным и понимал, о чём идёт речь.
То же касается и выхода священника в интернет. Сегодня в соцсетях мы видим массу не просто священников, но и монахов, иеромонахов, архимандритов, епископов и митрополитов. Они активно несут свою миссию проповеди о Христе через интернет. Очень важны форумы, где священники могут узнать мнение других по тем или иным актуальным современным вопросам, разные точки зрения.
Сегодня весомая часть общественного служения священника приходится на интернет. Задать священнику вопрос в интернете гораздо проще, чем уделить этому время в реальной жизни, приехав в храм и дождавшись, когда у него появится свободное время.
Распространённый образ семьи священника в сознании многих верующих — супруга в длинной серой одежде до пят и куча детей. Неверно считать, что священник должен иметь много детей, осуждать его за малодетность или бездетность. Этим мы уподобляемся иудеям, которые осуждали родителей святого пророка Иоанна Предтечу и других праведников за бездетность. Всё совершается в нашей жизни по воле Божией.
Часто Господь испытывает веру людей и даёт им детей в более позднем возрасте. Семья священника не может, например, как думают некоторые, рожать каждый год по ребёнку. Не допуская и мысли об аборте, священник и его супруга заботятся о своём здоровье и знают физические силы своего организма.
Стиль священника и его семьи в обычной жизни тоже может быть достаточно современным и при этом оставаться скромным. Например, носить длинную бороду вовсе не обязательно. Это форма миссионерской проповеди: православный — не значит древний динозавр.
