Экуменизм в православной церкви: мнение патриарха и отношение священников

Понятие об экуменизме

Экуменизм в переводе с греческого языка означает “населять”, “обитать”. Изначально “ойкуменой” именовалась освоенная людьми территория. Следовательно, “экуменистический” – это “вселенский”, относящийся ко всему человечеству.

Современное понятие “экуменизм” вошло в употребление на съезде “Международного миссионерского совета” в начале ХХ века. Автором идеи является известный протестантский проповедник Джон Моттом (1865 – 1955). Его экуменистические взгляды получили широкое распространение среди протестантов. Впоследствии они стали популярны среди разнообразных религиозных течений Европы и Америки.

Определение экуменизма

Слово «экуменизм» произошло от греческого oikoumene, что в переводе на русский язык означает «мир обетованный, Вселенная». Значение названия мировоззрения полностью оправдывает его политику, направленную на создание универсального христианского верования, способного объединить все категории населения.

К объединению призывает нас главное Божественное послание — Библия. Евангелие от Иоанна (17, 21) гласит о заповеди «Да будут все едино». Библейское общество стремилось к межконфессиональному единству деятельности на протяжении всего своего существования, а экуменизм — это способ воплощения безграничных надежд на религиозную интеграцию.

Базисная, вероучительная основа экуменизма заключается в вере в Триединого Бога. «Иисус Христос — наш Господь и Спаситель», — так звучит единогласный догматический минимум экуменического мировоззрения.

Направления экуменизма

Экуменизм – это идея сближения различных религиозных течений в одну общность (общину). Идея экуменизма также претендует на “вселенский” масштаб. Однако истинная вера при этом заменяется исключительно механическим объединением различных религиозных течений, отпавших от Православия. Она имеет три основных направления.

Первое направление

Конструктивный диалог между христианскими общинами, направленный на совместную проповедь Евангелия в нехристианском мире. Также важной задачей является противодействие негативным сторонам современного язычества. Примером такого сотрудничества может служить проведенный в 1994 году христианский семинар “Тоталитарные секты в России”. На ней христиане различных конфессий обозначили как антихристианскую инициативу объединения христианства с “оккультными” и восточными верованиями.

«Если какая-то религиозная или “культурологическая” группа говорит о себе, что она нашла путь к синтезу всех мировых религий – это явный признак того, что перед нами отнюдь не “всепримиряющее учение”. Это секта, которая пытается насадить псевдовосточный культ под маской симпатии к христианству” (итоговый доклад семинара).

Второе направление

Либеральное течение, в основе которого лежит стремление к объединению различных христианских конфессий в общую Церковь. Свое начало экуменизм в таком понимании берет среди протестантов. Суть так называемой “теории ветвей” заключается в том, что христиане, к какой бы Церкви себя не относили, имеют общую веру в Христа распятого и воскресшего. Следовательно, несмотря на существенные различия в догматах, все христиане являются членами одной Церкви.

Такое объединение, по мнению сторонников данной идеи, принесло бы только пользу в распространении христианства. Более того, оно могло бы обогатить и разнообразить культуру друг друга. Сближение предполагало общую молитву и совместное Причастие.

Третье направление

Учение об объединении всех мировых религий в единую религиозную систему, в котором Бог представляется как “высший разум” и “абсолют”. Таким образом предлагается не только снять все противоречия, но и ликвидировать все особенности разных религий.

Поговорим об экуменизме как о стремлении к объединению христианских конфессий в одну Церковь.

Русская Православная Церковь и экуменическое движение

Прежде чем говорить об участии Русской Православной Церкви в экуменическом движении, следует сделать некоторые уточнения. В собственном смысле слова под экуменическим движением понимают движение многочисленных, главным образом протестантских, деноминаций, декларирующих своей целью достижение возможно полного единства между последователями различных христианских исповеданий. Первой конференцией различных христианских исповеданий стала Всемирная миссионерская конференция в июне 1910 года в городе Эдинбурге, одна из комиссий которой называлась «Сотрудничество в области достижения единства». Конференция прошла без участия православных представителей. Почти одновременно, в октябре 1910 года, на ежегодной конференции Американской Епископальной Церкви в городе Цинциннати (Соединенные Штаты Америки) была принята резолюция об образовании специальной комиссии для созыва всемирной конференции по вопросам веры и церковного устройства. Отсюда эту дату, 19 октября 1910 года, можно с определенной долей условности считать началом экуменического движения в современном смысле этого слова. Это решение привело впоследствии к созданию так называемого Всемирного Совета Церквей.

Решение о создании Всемирного Совета Церквей (ныне широко употребляемая аббревиатура ВСЦ) было принято в мае 1938 года на консультативной конференции в городе Утрехте (Нидерланды). А первая ассамблея Всемирного Совета Церквей, состоявшаяся в 1948 году в Амстердаме, по существу завершила процесс организационного оформления экуменического движения. Таким образом, применительно к истории Русской Православной Церкви до 1917 года представляется вообще затруднительным использование термина «экуменическое движение». В этом смысле название таких книг как «Православие и экуменизм» с привлечением материала XVIII–XIX веков чисто исторически не вполне корректно. Целесообразно говорить лишь о межконфессиональных контактах Русской Церкви. В этот период истории Русской Церкви с точки зрения рассматриваемой нами темы нас могут интересовать, во-первых, высказывания авторитетных иерархов, богословов, подвижников благочестия Российской Церкви, многие из которых ныне канонизированы, по вопросам, касающимся отношения Православной Церкви к инославию и вопросам церковного единства и церковного общения, а также, естественно, официальные суждения священноначалия, Святейшего Синода по данным проблемам. Во-вторых, нас также должны интересовать непосредственные контакты Российской Церкви с инославным миром, как на личном уровне (известная переписка А.С.Хомякова с архидиаконом Англиканской Церкви Уильямом Пальмером), так и на официальном уровне, контакты, имевшие своей целью вероисповедное единство и установление полного церковного общения.

Прежде всего, следует отметить, что суждения русских богословов по данным вопросам характеризуются крайне незначительным разбросом мнений. Практически все русские богословы определяют инославных (римо-католики, англикане, лютеране и другие) как еретиков и прямо называют их этим словом. Это справедливо даже к таким дипломатичным и осторожным в выражениях авторам, как, например, святитель Филарет Московский. Составить целостное представление о позиции святителя Филарета в данном вопросе, скажем, на основании мыслей, высказанных в раннем его творении «Разговорах между испытующим и уверенным» не представляется возможным, так как эта книга, написанная в 1815 году в определенных условиях и с определенными целями, отражает еще формирующиеся взгляды великого иерарха и святителя нашей Церкви. Впоследствии святитель высказывался об инославных, в том числе и о католиках, значительно более резко: «Терпимость значит не признание ереси, а только отсутствие гонения, допущение иноверцам пребывать в своей природной религии, коснеть в заблуждениях, доколе не озарит их свет благодати. Квакер ли это или еврей, гернгутер или мусульманин, папежник или язычник». Какая пара — папежник или язычник — на одном уровне! ( М.К,) (Собрание мнений и отзывов. Т. 4. С. 557).

Небезынтересно также рассмотреть, как решался русскими богословами вопрос о действительности таинств, совершаемых в инославных сообществах. В этом вопросе можно выделить 2 основных подхода. Одни авторы полностью исключают возможность совершения таинств в неправославной Церкви и соответственно рассматривают все таинства инославных, за исключением разве что крещения, как безблагодатные. Такого мнения придерживались святитель Игнатий (Брянчанинов), А.С.Хомяков, архиепископ Иларион (Троицкий), митрополит Елевферий (Богоявленский), митрополит Антоний (Храповицкий). Близкую к этой позицию занимал архиепископ Серафим (Соболев), который, признавая действительность таких таинств как миропомазание или священство, тем не менее отказывался признавать их действенность, а следовательно, и спасительность.

Об официальной позиции Русской Православной Церкви по этому вопросу можно судить, например, по ответному посланию Святейшего Синода Русской Православной Церкви от 25 февраля 1903 года на Окружное послание Константинопольского патриарха Иоакима III, где утверждается, что Русская Церковь признает крещение западных христиан и чтит апостольское преемство латинской иерархии. Такой умеренной позиции придерживалось тогда большинство русских богословов. Более обстоятельно вопрос об отношении Русской Церкви к инославию и о действительности таинств в отделившихся от православной Церкви сообществах был разработан в трудах Святейшего патриарха Сергия (Страгородского). Сущность взглядов патриарха Сергия кратко выражена в словах этого выдающегося, не во всем до конца оцененного богослова Русской Церкви: «Хотя и действительно некоторые таинства у инославных, хотя они и имеют право на имя христиан с вытекающими последствиями, хотя и остаются в ограде церковной и даже на паперти, все же в церковной Евхаристии они не участвуют. Двух не сообщающихся между собой Евхаристий, одинаково Христовых и одинаково истинных быть не может, как не может быть двух Христов и двух Церквей». Не претендуя на какие-либо обобщения, мы тем не менее можем отметить, насколько мы занимались этой темой, не удалось обнаружить ни официальных документов Русской Церкви, ни высказываний наших авторитетных богословов XIX— начала ХХ века, в которых сколько-нибудь определенно утверждалось, что те или иные инославные конфессии обладают истинной Евхаристией. Позиция по данному вопросу Святейшего патриарха Сергия и Русской Церкви считалась общепринятой, по крайней мере до 60-х годов. Так, еще в 1959 году профессор Ленинградской духовной академии Николай Успенский на страницах ЖМП (№ 7 за 1959 год) характеризует работы патриарха Сергия как последнее слово русской богословской науки по вопросу об отношении Православной Церкви к инославию. Таким образом, русская богословская мысль начала века не делала принципиального различия между современными западными христианами и еретиками древности.

Митрополит Антоний (Храповицкий) в 1915 году писал, что «…Православная Церковь не полагает никакой качественной разницы между так называемыми на светском языке инославными христианами Европы и древними еретиками, ибо, когда первые изъявляют свое желание присоединиться к Церкви, то римо-католиков принимают в общение тем же самым чином, как ариан, несториан, монофизитов и тому подобное, а протестантов, как еще более далеких от Церкви, чем названные еретики, через миропомазание». Следствием такого взгляда на инославный мир явилось безусловное признание истинной Церковью только Церкви Православной. В ответном послании Святейшего Синода от 25 февраля 1903 года говорится, что задача Православной Церкви в отношении инославных состоит в раскрытии им православной веры и той истины, что только наша Восточная Православная Церковь, неповрежденно сохранившая всецелый залог Христов, есть в настоящее время Церковь Вселенская. Естественно, что и восстановление церковного единства мыслилось только как воссоединение инославных со всей полнотой Православной Церкви. При этом в качестве непременного условия для основания такого воссоединения рассматривалось достижение полного единства в вопросах вероучения.

В послании митрополита Санкт-Петербургского Исидора, которое в 1870 году было от имени Святейшего Синода отправлено в Американскую епископальную Церковь, о. Однако следует отметить, что такая принципиальная и последовательная позиция Русской Церкви в вопросах достижения межхристианского единства сочеталась с терпимостью, доброжелательностью к инославным, открытостью к диалогу с ними на всех уровнях и с искренним стремлением к единству. Не было иной раз так свойственной околоцерковной публицистике тенденции подчеркнуть теневые стороны, удовлетвориться состоянием разделения и собственной правильности, при этом позволительно предположить, что многочисленные браки представителей дома Романовых с представительницами протестантских династий в свое время имели смягчающее влияние на позицию постановлений Святейшего Синода, а с другой стороны, самая возможность этих браков находилась в контексте богословского подхода к инославию Российской Православной Церкви.

Что касается официальных межконфессиональных контактов, имевших непосредственное отношение к вопросу о восстановлении общения с инославными, то в рассматриваемый период у Русской Православной Церкви многочисленными они не были. Следует прежде всего отметить контакты с англиканами, которые имели место еще в 1716–1720 годах. До того можно вспомнить только своеобразный диалог между царем Иоанном Грозным и лютеранским пастором. Предание гласит, что после краткой дискуссии о сравнительном сотериологическом значении веры и добрых дел пастор имел неосторожность сравнить Лютера с апостолом Павлом, после чего царь прекратил дискуссию вполне небогословскими аргументами, ударив его хлыстом, со словами: «Ступай ты (далее нецитируемое публично выражение) со своим Лютером». На этом общение с лютеранами прекратилось.

В начале XVIII века с вопросом воссоединения с Русской Православной Церковью обратилась группа англиканских епископов, так называемых «неприсягающих», отделившихся от Англиканской Церкви в 1690 году, после того как они отказались присягать на верность королю Вильгельму III. Контакты с Англиканской Церковью активизировались в 60-х годах XIXвека вследствие соприкосновения обеих Церквей на северо-западном побережье Америки. Начавшияся дискуссии о воссоединении велись до 1870 года, но не привели к конкретным результатам по той причине, что стороны рассматривали сущность единения неодинаково. Англикане стремились прежде к практическому единению на основе общения в таинствах, не придавая значения догматическим различиям, православные не допускали единения без согласия в вере. Контакты с англиканами возобновились в конце XIX века. Переговоры о возможности сближения имели место в 1895–1897 годах. В начале ХХ века возобновились переговоры с Епископальной Церковью в США при участии святителя Тихона, будущего патриарха Московского и всея Руси, тогда епископа Русской Православной Церкви Северной Америки. Следует сказать, что лично святитель Тихон к представителям Епископальной Церкви относился весьма благожелательно. Известны два таких весьма характерных факта. Сей ревнитель православия и отеческих преданий однажды находился на рукоположении англиканского епископа Графтона в городе Фон-дю-лак в штате Милуоки, находился в епископской мантии, стоял в апсиде алтарной части англиканского храма и молился во время этого богослужения (эта фотография святителя Тихона очень известная, она опубликована в 1-м томе «Православной энциклопедии» в статье про Англиканскую Церковь) и равно известно, что, когда в Калифорнии произошло страшное землетрясение, то святитель Тихон послал одному из приходов, с которым до того имел непосредственное общение, в качестве дара евхаристические сосуды, чем наглядно засвидетельствовал свое отношение к тогдашней Епископальной Церкви в Америке, Но подчеркнем, именно в тогдашней, а не той, во что она превратилась ныне, в начале ХХIвека, введя не только женский епископат, но и совершив недавно рукоположение открытого «епископа»-извращенца, после которого наша Церковь была вынуждена уйти с всех диалогов с Епископальной Церковью Соединенных Штатов Америки.

В 1894–1914 годах Русская Православная Церковь вела богословский диалог также и со старокатоликами, который осуществлялся в рамках так называемой Петербург-Роттердамской комиссии. Однако и эти попытки не увенчались успехом. Конечная цель — восстановление церковного единства — не была достигнута. Говоря о межконфессиональных контактах, имеющих прямое отношение к восстановлению церковного общения, приходится признать, что в Русской Православной Церкви до 1917 года они, в основном, носили случайный характер. С другой стороны, сама инициатива их чаще исходила от инославной стороны. Говорить об участии Русской Церкви в этот период в каком-то движении, направленном на достижение межхристианского единства, исторически не представляется возможным. Кроме того, следует признать и отсутствие в это время у Русской Церкви сколько-нибудь разработанной концепции такого участия. Впрочем, потребность такой концепции в начале ХХ столетия несомненно ощущалась, что нашло отражение в решениях Поместного Собора 1917–1918 годов, в рамках которого действовал Отдел единства христианских Церквей. На последнем заседании Собора 7–20 ноября 1918 года было решено продолжить диалог о единстве с англиканами и старокатоликами, основываясь на доктрине и традициях древней неразделенной Церкви. Соборным определением предписывалось создать постоянную комиссию с отделениями в России и за рубежом для изучения разногласий на пути объединения с англиканами и старокатоликами. Комиссии поручалось обеспечить скорейшее достижение поставленной цели для церковного единства. Однако понятно, что последующие события послереволюционных лет конечно же помешали этим решениям осуществиться.

В период 1917–1945 годов международные контакты Русской Православной Церкви были сведены к минимуму. Русская церковная эмиграция по вопросу участия Русской Православной Церкви в экуменическом движении не имела единого мнения. Синод Русской Зарубежной Церкви занял непримиримую позицию по вопросу отношения к экуменизму во всех его формах. В то же время часть Русской Церкви в Западной Европе, находившаяся под омофором митрополита Евлогия (Георгиевского), достаточно активно участвовала в экуменическом движении. Однако часть эта, во-первых, была полностью изолирована от Русской Церкви в СССР, а во-вторых, слишком малочисленна, для того чтобы иметь возможность адекватно выражать позицию всей Русской Церкви. Кроме того, с 1930 года эта часть фактически находилась в расколе и, следовательно, вообще не имела право выступать на экуменических мероприятиях от лица Русской Церкви, на что справедливо было указано на совещании глав и представителей Автокефальных Поместных Церквей в Москве в 1948 году. Непосредственное взаимодействие Русской Православной Церкви с экуменическим движением в собственном смысле слова начинается по мере возобновления международных контактов Московской Патриархии после окончания Великой Отечественной войны. В лице экуменического движения, особенно — стремительно набиравшего силу в ВСЦ, наша Церковь столкнулась с качественно совершенно новым явлением, не имеющим аналогов в истории межконфессиональных контактов Русской Церкви до 1917 года, что поставило перед Русской Церковью ряд серьезных проблем как богословского, так и практического характера. Экуменическое движение середины ХХ века отличалось от практики межхристианских контактов начала ХХ века и по форме, и по духу, и по целям, и по средствам достижения этих целей.

Межконфессиональные контакты XIX— начала ХХ века представляли собой двусторонние диалоги. Участвовавшие в них стороны были совершенно свободны, независимы одна от другой. В середине ХХ века экуменизм — всемирно направленное движение с определенной структурой, ядром которого уже являлся Всемирный Совет Церквей. Интеграция в это движение автоматически делала ту или иную Церковь частью огромного целого и неизбежно налагала на нее определенные обязательства, принятие которых могло входить в противоречие с ее традицией. Так, для Русской Церкви особую остроту приобрел тогда вопрос о допустимости для православных участвовать в совместных экуменических молитвах с инославными, поскольку к этому времени эти молитвы сделались неотъемлемой частью экуменических мероприятий. Структурное оформление экуменического движения заставляло относиться к вопросу о вступлении в него с максимальной осторожностью, ибо уже было очевидно, что вступить в него будет значительно легче, чем выйти обратно. Не мог не смущать православных и самый дух этого движения. Когда говорят о вступлении Русской Православной Церкви в экуменическое движение, то в качестве исторического прецедента указывают на опыт участия Русской Церкви в межхристианских контактах в начале ХХ века, в частности на упоминавшуюся нами деятельность святителя Тихона, однако при этом упускают из виду, что это были не совсем те же самые инославные. Англикане и старокатолики, с которыми вела переговоры Русская Церковь в начале века были тогда наиболее близкими нам инославными, к тому же искренне интересовавшимися православием и размышлявшими о воссоединении с ним. Например, глава Епископальной Церкви в Америке епископ Графтон в статье «Соединение Восточной и Англиканской Церквей» призывал всех англиканских епископов ни много, ни мало принять во всей полноте православное вероучение. Ну что ж было не общаться с таким человеком? Можно ли хотя бы предположить, чтобы с подобным обращением выступил бы кто-нибудь из современных протестантских представителей, лидеров Всемирного Совета Церквей? В середине века тон в экуменическом движении задавало протестантское большинство, которое было внутренне чуждо православию, да и не проявляло к нему серьезного интереса.

Единственной целью диалогов Русской Церкви с инославными в XIX — начале ХХ века было восстановление полного церковного общения, достижение которого мыслилось возможным только на основании полного единства в вере. В экуменическом движении середины столетия достижение единства в вере являлось лишь одной из целей движения, притом не всегда доминирующей. Как мы уже видели, русская богословская мысль начала века понимала восстановление церковного единства только как воссоединение инославных со всей полнотой православной Церкви. Естественно, что такой подход был совершенно чужд протестантскому большинству в экуменическом движении середины века, которые в вопросе о церковном единстве вдохновлялось идеями интерконфессионализма или так называемой теории ветвей, поэтому для православных было весьма затруднительно принять сам термин «экуменический», по крайней мере в том смысле, какой вкладывается в него экуменистами.

Определение понятия «экуменический» было дано на Второй Всемирной конференции движения «Жизнь и деятельность» («Lifeand order») в июне 1937 года в Оксфорде. Цитирую это определение: «Термин «экуменический» относится к выражению в истории единства Церкви. Сознание и деяния Церкви экуменичны, поскольку они направлены на осуществление единой святой Церкви, братство христиан, признающих единого Господа». Как будто этой Церкви нет на земле! Аналогичным образом разъяснял смысл этого термина тогдашний Генеральный секретарь ВСЦ доктор Виссер’т Хуфт: «Следующие причины как будто объясняют широкое принятие этого термина. Оно могло определить природу современного движения сотрудничества и единения, которое стремится выявить (!) основное единство и вселенскость Церкви Христовой». Опять же классическая протестантская идея — выявить единство, как будто оно не явлено в исторически пребывающей на земле Вселенской Церкви Христовой. Таким образом, несомненный для каждого православного факт реального бытия единой святой соборной апостольской Церкви, веру в которую мы исповедуем в девятом члене Символа веры, в данном случае полагается как цель, которая должна еще быть выявлена и осуществлена.

В силу вышеуказанных обстоятельств в Русской Православной Церкви не мог не быть поднят вопрос о том, насколько возможно и оправдано православное свидетельство в таких условиях. Может ли оно дать положительные результаты, не нанесет ли вреда самой Русской Церкви? О том, насколько эти опасения были обоснованы, свидетельствует признание протопресвитера Александра Шмемана, имевшего огромный личный опыт в экуменическом движении, скорее поддерживавшего его, но тем не менее ближе к концу жизни сделавшего следующее заявление: «Характерная особенность участия православных в экуменическом движении заключается в том, что православным не оставили выбора, в том, что им с самого начала назначили вполне определенное место, роль и функцию в рамках экуменического движения. Это назначение основывалось на западных богословских и экклезиологических предпосылках и категориях и выдавало чисто западное происхождение самой экуменической идеи» (опубликовано в статье «Экуменическая боль» в сборнике «Церковь, мир, миссия» М, 1996, с 235). И еще две небольшие цитаты из того же Шмемана: «Всякий, кто всерьез изучал экуменическое движение, мог убедиться, что православные свидетельства (выраженные большей частью, если не исключительно в форме отдельных заявлений православных делегаций, приложенных к протоколам главных экуменических конференций) никогда не оказывала сколько-нибудь заметного влияния на ориентацию и богословское развитие движения как такового» (с.237-238). «Вопросы, которые Запад предложил православным, были сформулированы (цити­ру­ем еще одно высказывание Шмемана) в западных терминах и отражали специфический западный опыт и путь развития. Ответы же православных строились по западным образцам, подгонялись к категориям, понятным Западу, но едва ли адекватным православию» (с.247). Вот это в значительной мере определяло внутреннюю характеристику экуменического движения. Сомнительна внутренняя адекватность православию тех ответов, которые вынужденно давались в этих экуменических диалогах.

(Окончание следует)

Экуменизм это общая вера в Иисуса Христа или заблуждение?

Преподобный Паисий Святогорец (1924 – 1994) на вопрос “что такое экуменизм?” отвечал:

“Дьявол закинул сети, чтобы поймать в них все человечество. Богатых от хочет уловить масонством, бедных – коммунизмом, а верующих – экуменизмом”.

Впервые идеи экуменизма были осуждены Русской Православной Церковью в 1621 году патриархом Филаретом (Соборное изложение 1621 года о крещении Латынь). При этом идея сближения православных и католиков была широко распространена среди греческого священноначалия и духовенства. Позднее, в период Европейской Реформации, идею о духовном единстве всех христиан разделили многие протестантские общины.

В наши дни “христианский” экуменизм набирает все большие обороты среди людей, считающих себя последователями Христа. Чаще всего приверженцы этой идеи не углубляются в изучение Священного Писания и вероучения Православной Церкви.

““Христианский” экуменизм опирается на неопределенное, но тем не менее вполне реальное ощущение «общего христианства», разделяемого многими, кто не особенно глубоко размышляет о Церкви и не особенно горячо к ней относится, и целью его является “создание” церкви, объединяющей всех таких равнодушных христиан… “Христианский” экуменизм в своем наилучшем варианте представляет собой искреннее и понятное заблуждение протестантов и католиков, – заблуждение, которое заключается в том, что они не умеют понять, что видимая Церковь Христова уже существует и что они находятся вне ее” (иеромонах Серафим (Роуз)).

Отношение церковных деятелей

Мнения православных деятелей касательно данного вопроса разнятся, например, диакон Андрей Кураев утверждает, что экуменизм не есть ересь. И хотя с ним не соглашается большинство православных деятелей, он утверждает, что данное движение является всего лишь межконфессиональным диалогом и обменом богословским опытом. Поэтому Кураев рассматривает его как положительное явление и необходимое.

Патриарх Кирилл также близок к признанию его положительным явлением, поскольку часто говорил о необходимости диалога с другими конфессиями и лично участвовал в подобных встречах (встреча с Папой Римским, к примеру). Хотя он понимает, что в православном мире существует твердая оппозиция и неприятие этого движения. Из-за этого, а также крайней изоляции православия, патриарх Кирилл часто выдерживает жесткую критику в свой адрес, особенно после его слов в защиту экуменизма.

“Экуменизм” что это в Православии?

Экуменистические инициативы и в наши дни серьезно рассматриваются во многих христианских Церквях. Так, Папа Римский Франциск I предложил определить общую дату Пасхи для всех христиан. И это невзирая на то, что в правиле I Вселенского Собора (325 года) четко обозначены критерии определения даты Воскресения Христова и никаких изменений в нем не предусматривается.

На это патриарх Константинопольский Варфоломей ответил, что в такой реформе он видит пользу

“для христиан, живущих в Америке, Западной Европе и Океании” и “в последние годы, а особенно после падения «железного занавеса», некоторые силы в каких-то национальных Церквях, к сожалению, выступают против этой идеи реформы” (из интервью итальянской газете La Stampa).

В Русской Православной Церкви большинство священнослужителей не видят реальной возможности объединения христианских конфессий для общей молитвы и участия в Евхаристии. Ведь апостольское правило гласит:“Если кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковой да будет отлучен” (10-е правило святых Апостолов).

“Не объединяясь с еретиками, где бы ни был их центр, в Женеве или в Риме, наша Святая Православная Церковь, всегда верная Святым Апостолам и Отцам, не откажется этим от своей христианской миссии и евангельского долга, т. е. она будет перед современным православным и неправославным миром смиренно, но смело свидетельствовать Истину Всеистины, живого и истинного Богочеловека и всеспасительную и всепреображающую силу Православия. Церковь, ведомая Христом, через свой святоотеческий дух и богословов всегда будет готова всякому требующему отчета дать отчет в нашем уповании (1 Пет. 3, 15)” (преподобный Иустин (Попович) “Доклад Священному Синоду Сербской Церкви”).

Нужно признать, что некоторые священники Русской Православной Церкви лояльно относятся к тенденции сближения с католиками. Самый известный пример — протоиерей Александр Мень.

Что такое экуменизм с точки зрения православия

Православная Церковь сегодня — это наиболее консервативное ответвление христианства, поскольку все новые тенденции в ПЦ воспринимаются подозрительно и отвергаются большинством христиан (наиболее яркий пример — отказ перехода на иной календарь). Тем не менее ПЦ готова на межконфессиональный диалог, несмотря на утверждение в «Основных принципов отношения РПЦ к инославию», что только Православие имеет полную Божественную благодать. Это утверждение приводит к мысли, что католикам и протестантам следует покаяться и вернуться в лоно истинной церкви.

Таким образом, экуменизм для православия явление вредное и, скорее всего, лишнее. Если и сотрудничать с другими религиями, то только на базе православия. Многие православные богословы считают, что экуменизм не только не дает никакой пользы, но обедняет своей механичностью и обезличиванием. Объединить же может только Господь.

Читайте о Православной Церкви:

• Можно ли православным ходить в церкви других религий
• Поп, священник и батюшка — в чем разница
• О рукоположении во священники

Почему Православная Церковь отрицает экуменистические идеи

В Символе Веры четко сформулирован вероучение об истинной Церкви Христовой:

“Верую во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь”.

Здесь говорится не о новой объединенной структуре, а многие века существующей и неизменной Православной Церкви. Эта Церковь создана на камне Христовой Истины, а не на песке всевозможных ересей и заблуждений. Церковь не была бы единой, если бы допускались своевольные подходы к догматам. Собственно, результат подобных толкований имеет исторический пример — наличие огромного числа протестантских течений.

Экуменисты отвергают незыблемые апостольские правила (10-е и 45-е). Они говорят о невозможности молитвенного общения с еретиками. А любой православный христианин, отступающий от этого запрета, должен быть отлучен от Церкви.

Также экуменизму свойственно умалять значение святоотеческих трудов. Оно подается как человеческое творчество, а не божественное откровение. Священное Предание перестает быть Священным, оно больше не рассматривается как авторитет. На первое место ставится трактовка Библии по своему усмотрению, что приводит к существенным заблуждениям.

Такой взгляд чужд православному вероучению, так как божественная истина остается неизменной более 2000 лет. В экуменизме истинная нелицеприятная вера заменяется на “удобный” суррогат. Появляется возможность о и «несовременные» догматы и устанавливать свои правила.

Хроники: история экуменизма

Несмотря на то что возникновение экуменизма датируют лишь 1910 годом, в начале двухтысячелетней истории христианства заведения, проповедующие сию религию, носили название экуменических соборов, а Константинопольский патриарх награждал героев «экуменическим» титулом. Тем не менее стремление ко всеобщему единству постоянно соперничало с религиозной раздробленностью, что в конечном счете привело к возникновению таких новообразований, как расколы, секты и ветви христианства. Итак, экуменизм — религия с историей.

Церковь начала поиск решения проблемы в 10 году ХХ века, когда была проведена Эдинбургская миссионерская конференция. На заседании обсуждались вопросы важности и приоритетности межденоминационного взаимодействия вопреки любым конфессиональным границам.

Обозримая история экуменизма продолжилась в 1925 году. На одной из Всеобщих христианских конференций поднялся вопрос общехристианской позиции и путей ее социальной, политической или экономической пропаганды.

Спустя три года Лозанна (город в Швейцарии) приняла гостей первой Всемирной конференции «Вера и церковное устройство». Тема ее была посвящена основанию базисных христианских единств.

С лозунгами о христианском единстве прошли и последующие встречи 1937-1938 годов, в Англии и Нидерландах соответственно. На протяжении этих лет был создан Всемирный совет Церквей, чье заседание по причине начала Второй мировой войны удалось провести только по прошествии 10 лет.

Проведение двусторонних встреч и богословских диалогов Церквей с различными традициями и конфессиями можно считать главным достижением экуменизма.

Поддерживает ли экуменизм мировое христианство?

Экуменизм в Православной Церкви укрепился в 1961 году, после вступления Русской Православной Церкви во Всемирный совет Церквей.

Для католического христианства характерно неоднозначное отношение к экуменическому движению: вопреки тому, что о полном отрицании экуменизма представители римско-католической веры не заявляли, они не являются его частью. Хотя, Второй Ватиканский Собор Римско-Католической Церкви, казалось, занимающий позицию, напоминающую движение против экуменизма, подчеркивал противоестественность разделения. «Расколы расходятся с волей Христа», — утверждал декрет 1964 года «Об экуменизме». Ко всему прочему, стоит отметить, что деятели данной ветви христианства принимают участие в деятельности комиссии «Вера и церковное устройство».

Трактовки экуменизма

Экуменисты не позиционируют себя и свои настроения как вероучение, идеологию или церковно-политическое движение. Нет, экуменизм — это идея, стремление к борьбе против раскола между молящимися Иисусу Христу.

По всему миру смысловая нагрузка экуменизма воспринимается по-разному, что, в свою очередь, влияет на проблему создания окончательной формулировки определения сего движения. На данный момент термин «экуменизм» подразделяют по трем смысловым течениям.

Трактовка № 2. Либерализм в экуменизме

Экуменизм призывает к общехристианскому объединению. Либерализм течения заключается в стремлении, по словам Православной Церкви, создать искусственным путем новое верование, которое будет противоречить существующему. Отрицательное влияние экуменизм с либеральным уклоном оказывает на апостольскую преемственность и догматические учения. Православная Церковь надеется увидеть проправославно настроенное экуменическое движение, что, исходя из последних событий в мире экуменистов, невозможно.