Протоиерей Георгий Тофилюк: «Православие в Польше часто воспринимается как наследие России»

Первый вопрос, который я задал ректору, касался отдельных вех его жизни и служения.

– Как получилось, что человек, родившийся в сугубо католической стране, стал православным священнослужителем?

– Я родился в православной семье, все мои предки были православными, – отвечает отец Георгий. – Мой отец – православный священник. Я родился на западе Польши, но жил на востоке, в Гайновке, где православных – почти половина населения. Так что я не переходил в православие, я с рождения православный. Дальше – обычный жизненный путь. Закончил начальную школу, общеобразовательный лицей. Потом получил духовное образование в семинарии (раньше была православная семинария в Яблочинском монастыре) и Христианской Академии в Варшаве. В священный сан рукоположен в 1981 году, в 24 года.

– Вы изначально намеревались избрать стезю священства?

– Нет. Не было сразу такого желания. Тем более, в молодости у меня был более математический, нежели гуманитарный склад ума. Но где-то в 16-17 лет я принял решение идти в семинарию. И поступил туда в 19 лет.

«Проблема, на мой взгляд, в нынешних слишком тесных связях Церкви и государства – думаю, для Церкви это неполезно»

– Отец Георгий, в одном из интервью – больше 13 лет назад – Вы высказывали мнение, что польский католицизм выдохся. Как Вы считаете, можно ли сейчас говорить в том же русле? Если да, то в чём причина? Выдохся ли католицизм богословски? Из-за дефицита кадров? Или, возможно, в Польше сейчас совсем иная ситуация, нежели 13 лет назад?

– Не думаю, что у польских католиков проблема с кадрами. Католическая церковь имеет здесь достаточное количество священнослужителей. Проблема, на мой взгляд, в нынешних слишком тесных связях Церкви и государства – думаю, для Церкви это неполезно. В целом католическая церковь в Польше сильна – как организация, а также политически. Причём более политически, нежели духовно. Хотя и в плане духовности она не слабая, в Церкви есть духовно богатые прихожане. Сейчас католики всё более активно служат акафисты, пишут иконы, переводят отцов Церкви. Заметно, что богословская мысль Востока, то, что связано с восточным благочестием, становится им ближе и родней.

– Такой интерес нельзя не приветствовать. Однако, насколько я знаю, увлечённость восточным богословием пока не особенно способствует переходу польских католиков в православие?

– Нет. И, боюсь, это вряд ли возможно. Православие в Польше воспринимается часто как наследие России, как то, что осталось после разделов Речи Посполитой, когда Польши вообще не было. В стране сложилось представление, что православный – это русский, поляк – католик, протестант – немец. Всё это остаётся в подсознании людей. Может, не в такой степени, как было раньше, но всё-таки остаётся… Или такой момент: почему в XVIII-XIX веках провалилась русификация в Польше?

– Вы полагаете, что из-за влияния Римо-католической Церкви?

– Да. И чувства народности. Посмотрите на аристократические фамилии – Сапеги, Ходкевичи. Это православные, которые стали поляками, католиками. Многие поляки стали немцами, протестантами. Но в противоположную сторону, чтобы крупные аристократические фамилии становились русскими (православными), движения не было. К сожалению, в сознании польского народа сохраняется отношение к русской национальности как к более «плохой», по сравнению с польской… Что касается современной ситуации – сложность ещё и в том, что Православная Церковь в Польше совершает богослужения на церковнославянском языке. Во всей стране всего три прихода, где служат на польском. Слишком мало. Церковнославянский язык полякам непонятен, и они не будут прилагать усилия, чтобы его учить. Да, в нашей церкви польский используется в проповеди, в коммуникации, но нет широкого движения по переводу служб на польский язык.

– Почему? Возможно, большинство верующих всё-таки устраивает церковнославянский как язык богослужений?

– Очень многие православные в Польше не считают себя поляками. Они граждане Польши, но по национальности – белорусы, украинцы, русские…

прот.Георгий Тофилюк и Сергей Мудров

– Значит, по-прежнему существует проблема разделённой идентичности? Поляк ассоциируется с католицизмом, а если человек не католик, то он не поляк, а русский, белорус, украинец?

– Абсолютно верно. «Тутэйшы», как говорили раньше. Местный. Думаю, что это ещё существует.

– Как Вы считаете, можно ли эту ситуацию изменить? Сделать так, чтобы Польская Православная Церковь стала «своей» для этнического поляка, перестала быть чем-то иностранным или инонациональным. Чтобы поляк понимал, что он может оставаться поляком, даже если принимает православие.

– Такие изменения возможны. И сейчас есть православные, которые считают себя поляками, в том числе священники. Однако остаётся много проблем, связанных со столкновением двух культур, двух мировоззрений. С нашей стороны свежо в памяти довоенное время, когда в Польше были преследования православных, разрушались церкви, православным было невозможно найти работу. Нельзя сказать, что сохраняется вражда, но есть некая напряжённость, на подсознательном уровне. Приведу один пример. В Варшаве строился новый православный храм – первый храм в XXI столетии. Архитектурно он напоминает Церковь святой Софии в Стамбуле. И вот кто-то на заборе там нарисовал свинью и появилась надпись «вон». То есть люди воспринимают наш храм как нечто для них чуждое…

– Нарисовали свинью? Но почему? Подумали, что строится мечеть?

– На здании ещё не было креста, но все знали, что это не мечеть – об этом и газеты писали.

– И местные жители, зная, что строится христианский, православный храм, рисовали свинью и писали «вон»?

– Да.

– Что за парадокс? Некая ассоциация православия с исламом?

– Вряд ли. Я думаю, здесь проблема столкновения с «чужим». Посмотрите, мы в Польше не хотим принимать всех мигрантов. Всё, что чужое, незнакомое – уже не то.

– Значит, протест мог быть только потому, что это храмовое здание не католической церкви. Другими словами, то, что считается чуждым для поляка?

– Так и есть. Даже если брать нашу семинарию, то не все знают и понимают, что такое «православная семинария». Иногда бывают недоуменные взгляды и вопросы. Всё-таки по поведению поляков заметно, что так называемая мультикультурность здесь не прижилась.

Здание Варшавской духовной семинарии

– С другой стороны, Евросоюз активно продвигает многокультурность, ведь это одна из составляющих политики Брюсселя…

– Вы правы. Но Польша стремится сохранять свою идентичность, порой вопреки решениям Евросоюза. Далеко не все инициативы Брюсселя приветствуются в Варшаве, их имплементация иногда проходит с трудом.

Апологетика и миссия

Обсудив вопросы идентичности и мультикультурности, я перевожу нашу беседу в несколько иное русло. Выпускникам православной семинарии неизбежно приходится определяться по такому важному вопросу, как отношение к католическому большинству (причём большинству доминирующему и очень активному). Какую роль в этом плане видит для себя ректор, как он в целом воспринимает католиков, чему учит студентов? Сделав ещё один глоток ароматного семинарского кофе, я перешёл к этому непростому, а порой и болезненному (для некоторых) вопросу.

– Наверное, я никогда не был проповедником православия в католической церкви, – признался отец ректор. – Тем более, я ещё преподаю в католической семинарии и католическом университете. Я работаю скорее в духе сотрудничества, экуменизма, и не считаю, что православные должны бороться с католиками.

– Отец Георгий, но Вы хорошо знаете, что в православии соседствуют два противоположных мнения. С одной стороны, есть богословы, которые утверждают, что Католическая Церковь в XI веке откололась от единой Церкви Христовой и сейчас пребывает в расколе. Есть и другая позиция: Католическая Церковь провозглашается чуть ли не «церковью-сестрой» по отношению к православию. Какого мнения придерживаетесь Вы?

– Я не считаю, что Католическая Церковь по отношению к нам пребывает в расколе. На мой взгляд, разрыв произошёл не в XI веке, а в XIII, когда крестоносцы захватили и разграбили Константинополь. Что касается богословского взгляда на католицизм, то я бы хотел вначале задаться вопросом: что такое богословие? Это ведь не только теоретические рассуждения; это прежде всего практическая жизнь, молитва. Если бы мы считали католиков раскольниками, еретиками, то не признавали бы их таинств. Но мы признаём крещение Католической Церкви. Да, на Афоне это крещение не признаётся, но это их взгляд. Полагаю, что Римо-католическая Церковь остаётся Церковью. Я не исключаю того, что в их Церкви можно получить спасение. И не осмелюсь сказать, что у католиков нет благодати.

– Тогда возникает следующий вопрос. Если благодать есть и у католиков, нужна ли в Польше в принципе миссия Православной Церкви? Если да, то для кого она будет предназначена?

– Что Вы понимаете под миссионерством? Проповедь православия перед католическим храмом?

«Я не осмелюсь утверждать, что только у нас, православных, есть спасение»

– Я думаю, это сделать проблематично. Миссия, наверное, должна быть в другом: не скрывать тех различий, которые есть между православными и католиками, не говорить, что мы одинаковы, не говорить о якобы равных путях ко спасению…

– Я не осмелюсь утверждать, что только у нас, православных, есть спасение, а у католиков его нет. Но это не означает, что мы скрываем различия. Всё же это разные вещи. Я преподаю сравнительное богословие и, конечно, говорю студентам о различиях православия и католицизма, да и с католиками общаюсь на эту тему. Вот в таких условиях можно вести миссию, не агрессивную. Если я не отрицаю возможность спасения для католиков, это ещё не означает, что я ставлю знак равенства между Православной и Католической Церковью. Если бы я поставил знак равенства, то не был бы православным священником. Я понимаю, что для нас, православных, легче найти спасение, что мы правы в своём вероучении. Я объясняю, почему мы отвергаем первенство и непогрешимость папы Римского, почему существует проблема филиокве, почему у нас другое понимание таинства брака. Мы не скрываем различий, но всё-таки я не дерзну сказать, что все католики из-за принадлежности к Католической Церкви будут осуждены.

Об устройстве семинарии

Услышав мнение отца ректора о католиках и Церкви, я решил завершить эту непростую тему. Множество копий сломано в дискуссиях между консервативным и либеральным крылом православия, но судя по всему, точки соприкосновения здесь вряд ли найдутся. В любом случае работать, учить и благовествовать в неправославной стране, когда больше 90% верующих вокруг – католики, сложнее, чем в стране православной, пусть даже и с номинально православными верующими. Понятно, что сейчас основная миссия Варшавской семинарии – это не обращение католиков в православие, а подготовка пастырей для польской православной паствы и, возможно, паствы некоторых соседних стран, иерархи которых готовы отправлять своих ребят учиться в Варшаву.

– Сейчас у нас обучение полностью на польском языке, студентов из-за границы немного, – говорит отец Георгий. – Есть ребята из Украины и Литвы. Раньше были семинаристы из Болгарии, Грузии, Бразилии. Из Беларуси, конечно, приезжали учиться, но в последнее время как-то особо нет студентов – возможно, сейчас белорусское священноначалие более скептически относится к идее учёбы за рубежом. В этом плане неизменно позитивной остаётся позиция епископа Гродненского Артемия, поэтому из Гродненской епархии к нам поступают. Впрочем, в этом году белорусских студентов в семинарии нет.

– Финансовый фактор здесь имеет значение? Или же затраты на учёбу для зарубежных (и местных) студентов не очень высокие? Насколько я понимаю, оплаты за обучение нет, предоставляется проживание и питание?

– Обучение бесплатное, но за содержание студенты платят. Сейчас в семинарии 60 студентов, из них постоянно проживают на месте, в здании семинарии, 11 человек. Остальные учатся по индивидуальному графику. Обычно они приезжают раз в месяц на неделю, живут у нас. Обучение длится три года, после чего выпускники получают диплом бакалавра богословия.

– Какие темы (направления) дипломных работ наиболее популярны среди студентов?

– По истории и патрологии. Учение отцов Церкви, святых. Иногда нравственное богословие. По догматике работы почти никто не пишет.

– А что дальше, после семинарии? Например, выпускник желает заниматься наукой, но при этом знает, что православной духовной академии в Польше нет?

– Здесь варианты следующие: ехать учиться за границу или поступать в магистратуру Христианской богословской академии в Варшаве.

– Но Христианская академия – это всё-таки не православное учебное заведение.

– Это так, но в академии существует определённая градация. Например, философия – единый курс для всех студентов. И есть курсы, читаемые для православных – догматическое богословие, нравственное богословие, сравнительное богословие, богословие иконы. Частично руководство академии – представители нашей Церкви. Так, проректором является архиепископ Георгий (Паньковский), а я заведую в академии кафедрой патрологии. Ректор академии, профессор Милерский, – протестант.

– Какой примерно процент студентов после окончания семинарии принимает священный сан?

– Подавляющее большинство. 95 процентов выпускников становятся священниками.

– И это невзирая на все трудности служения в Польше, в том числе материального плана?

– Да, семинаристы видят своё призвание в священстве. Хотя в Польше содержать священников могут в основном только приходы в больших городах. Священники из малых городов и деревень (по крайней мере, часть из них) преподают Закон Божий, являются капелланами в тюрьмах или больницах. Им за это платит государство. Иначе в большинстве приходов священники бы просто не выжили.

– Но саму семинарию митрополия может содержать?

– Частично. Митрополия платит за содержание здания, а государство помогает с выплатой зарплаты преподавателям (и то не полностью). В семинарии преподаёт 17 человек, но полных ставок – 7. Многие совмещают преподавание в семинарии и Христианской академии.

– Нет ли планов создать православную Духовную академию, как в Москве, Киеве, Минске, Петербурге?

– Мы не можем это сделать. Для создания академии необходимо минимум 12 человек с учёной степенью «доктор хабилитованный», а у нас есть около половины от требуемого числа. Да я и не уверен, что нам будет кого учить. В богословские науки мало кто идёт, гуманитарные специальности в наши дни непопулярны. Поэтому расклад останется, думаю, такой, какой есть сейчас.

Украинский вопрос

Варшавская семинария охотно принимает студентов из Украины, но только из канонической Церкви, ныне управляемой митрополитом Онуфрием. Украинские раскольники в Польше никогда не признавались; впрочем, также непризнанной со стороны Польской Церкви оказалась и новая структура – ПЦУ (Православная церковь Украины), получившая от Константинополя автокефалию. Отец Георгий во всём происходящем на Украине в наши дни видит большую беду и трагедию, однако ему непросто предложить некие действенные рецепты для решения этой проблемы.

– В действиях Вселенского Патриарха я усматриваю нарушение прав Русской Церкви, вторжение на её каноническую территорию. В Польской Церкви мы не признали решение Константинополя о возвращении священного сана Филарету и Макарию.

– Судя по всему, украинская проблема будет законсервирована на многие годы… Как и в Эстонии, где сосуществуют две параллельные юрисдикции. Причём в Эстонии до сих пор сохраняется взаимное неприятие и непонимание между ЭПЦ Московского патриархата и ЭАПЦ Вселенского патриархата.

– Мне кажется, что на Украине дело ещё и в том, что народ разделён. Западная и Восточная Украина – это два разных народа. Разделение переносится и на церковный строй, и на политические слои.

– Действительно, различие по регионам очень заметно. По данным соцопросов, создание единой Православной Поместной Церкви поддерживают 51% жителей Запада Украины, а на Востоке поддержка снижается до 25%. Более чем двукратный разрыв. Западные и центральные области настроены более проавтокефалистски. Восточные и южные регионы настроены по-другому. И раскол этот преодолеть не удалось, он сохраняется.

– Да, и в политике, и в Церкви – во всём. Хотя в Польше раскола не было, но польскую автокефалию Русская Церковь не признавала более 20 лет, до 1948 года.

– Как раз в том же году было и покаянное письмо митрополита Дионисия (Валединского), одного из инициаторов польской автокефалии, предстоятеля автокефальной Польской Церкви с 1924 года.

– Было такое письмо, но не оно стало поводом для признания польской автокефалии в Москве.

– Возможно. Хотя важен сам факт такого письма. Ведь от украинских раскольников в Москве так покаяния и не дождались, ни от Филарета, ни от Макария. Впрочем, это уже отдельная тема… Вас, отец Георгий, я хочу поблагодарить за открытый и интересный разговор.

– И Вам спасибо. Хотя я вижу, что не во всём Вы были со мной согласны, и, наверное, не все мои ответы Вас устроили.

Вы можете поаплодировать автору (хоть 10 раз)16

«В Польше украинцы и белорусы называют себя «русскими людьми» или «православными»

Послевоенная Польша, вероятно, – самая однородная в национальном и религиозном отношении страна: почти все ее граждане – поляки по национальности и католики по вероисповеданию. В течение многих веков до самой середины ХХ века это было не так: Польша была, скорее, многонациональной империей. В то время как Украина стремится в Евросоюз, мало кто знает, что украинцы и белорусы уже живут в ЕС. Речь не об эмигрантах, а о польских украинцах и белорусах – последних остатках прежней многонациональной Польши. Некоторые из них даже занимаются политикой. Slon.ru предлагает интервью единственного православного депутата польского сейма Евгения Чиквина – заместителя председателя парламентской комиссии по вопросам национальных и этнических меньшинств, главного редактора польского журнала «Православное обозрение» («Przeglad Prawoslawny»).

– Господин Чиквин, пан Чиквин, как к вам лучше обращаться? – Ну, потому как это интервью для российского интернет-издания, давайте Евгений Григорьевич. Так будет лучше. – Евгений Григорьевич, откуда в католической Польше появились православные? Польша ведь традиционно считается оплотом католицизма? – В нынешних границах Польша – исключительно однородное государство по национальному признаку и вероисповеданию, это мононациональная страна. Причем около 90% населения декларируют, что принадлежат к римско-католической церкви. В 2002 году в Польше впервые после Второй мировой войны при проведении переписи населения задавался вопрос о национальной принадлежности. И оказалось, что все национальные меньшинства в Польше составляют около одного процента! Если умножить эту цифру на 3–4, – многие ведь не хотели декларировать непольскую национальность из-за специфики проживания в своей местности, часто это люди-одиночки, – даже теоретические 3–4 % дают очень однородную картину. Православие на территории нынешней Польши существует со времен миссии святых Кирилла и Мефодия. К нам православие пришло из Киевской Руси в XI веке, я говорю сейчас о территории Подлясского воеводства Польши, где исторически компактно проживают православные. Тогда сюда пришли православные монахи, которые проповедовали христианство и обращали местных жителей в православие. Конечно, сейчас на всей территории Польши есть православные приходы. На западе страны тоже живут православные: после войны во время проведения акции «Висла» насильственно были переселены на бывшие немецкие земли украинцы, определяющее себя как отдельную этническую группу лемки-русины. – Сколько сейчас в Польше православных? – Считается, что в Польской автокефальной православной церкви около полумиллиона верующих. Но реально все-таки, я полагаю, это 300 000 – 400 000 на 38 млн населения. Кстати, мои предки, в частности мой отец, никогда не называл себя белорусом, хотя мы живем на границе с нынешней Белоруссией. Но вопрос, кто вы по национальности, отец отвечал: «Православный». Это была специфика границы, рубежа: здесь такая особая ситуация складывалась веками, граница западного и восточного христианства, граница западно-латинской и византийско-русской цивилизации. Это была многовековая борьба за сохранение своей тождественности, идентичности: и национальной, и религиозной. Все это выработало своеобразные защитные механизмы. Поэтому для моего отца главным было широкое понятие «православие». А уж если кто-то отца «дожимал»: все-таки, кто вы по национальности, он всегда отвечал: «русский», имея ввиду понятие «русскости» еще со времен Великого княжества Литовского. После подписания Люблинской унии, когда Великое княжество Литовское объединилось с Речью Посполитой, тогда на территории этого общего государства православных было больше, чем католиков! Потому что огромные земли, которые вошли в новое образование, нынешней Белоруссии, Украины – это все были православные люди. Тогда их называли «русские люди, старой веры греческой». – И когда вас спрашивают, кто вы по национальности? – Я себя отношу к восточным славянам. Мне очень близко все то, что было у моего отца. По документам я белорус, потому что эта культура и эта традиция мне самая близкая. Но для меня так же близка и русская культура, и украинская. В моей деревне на свадьбах, на гулянках, на крестинах всегда пели песни белорусские, русские и украинские. И все они принимались за «наши». Главным было определение, что «мы – не поляки». – На территории, где компактно проживают православные, – район Белостока, Гайновки, вблизи Беловежской пущи, – государственные границы за последнее столетие передвигались несколько раз. С 1939 по 1941 годы Белосток даже входил в состав СССР. Как люди жили в таких условиях? – Мой отец родился в Российской империи в 1914 году. И за его жизнь границы менялись девять раз! Это за одну человеческую жизнь! Конечно, нужно было все это совмещать с лояльностью к государству, ушли одни, пришли другие власти… Но, несмотря на все сложности, люди у нас всегда были очень привязаны к своей вере и своему этническому самоопределению, к «русскости», о которой я говорил. Мы – своего рода феномен, за столько веков нажима западной цивилизации, римско-католической церкви, мы сберегли свою тождественность как в религиозном смысле, так и в национальном. – Национальная идентичность в Белостоке – какая она сейчас? – Сегодня эти процессы очень динамичны. Молодые люди чаще себя называют белорусами в этой части Польши, в приграничных районах с Белоруссией. Часть жителей считают себя украинцами. Еще часть, к сожалению, все чаще и чаще называют себя православными поляками. – Поляки всегда обижены на Россию, считают себя жертвой России и ее имперских амбиций. Так, во всяком случае, говорят многие ведущие польские политики, которые сейчас руководят страной. Это – комплекс «жертвы»? – Проблема «жертвы» в польском самосознании – результат некоего мессианского романтизма: когда Польша не существовала как государство на карте Европы и была разделена между Россией, Австрией и Пруссией, тогда поляки мечтали о воссоздании государственности и умами завладело мессианское мышление. Мы – жертва, у нас, поляков, есть определенная миссия, мы – рубеж между варварским Востоком и цивилизованным Западом. Сейчас это принимает странные и диковинные формы из-за части польских политиков, которые хотят по-новому интерпретировать историю. Это называется «историческая политика». Поляков пытаются убедить, например, в том, что освобождение Польши Красной армией во время Второй мировой войны было второй оккупацией. Для людей православных, как и для большинства поляков, это немыслимо! – Польша всегда была адвокатом Украины, многие польские политики поддержали «оранжевую революцию» на киевском майдане 5 лет назад. Сейчас друг Польши Виктор Ющенко получил 5 % голосов, а выборы выиграл Янукович. Как на этот провал смотрят в Варшаве? – Для Польши Украина – стратегический партнер, и с этим согласны все политические силы. Поляки хотят помогать Украине в ее стремлении интегрироваться с Западом. Для меня как для человека верующего было очень больно смотреть (а это было не только при Ющенко, но и с самого начала независимости Украины), как власти активно участвовали в борьбе против православной церкви, поддерживая раскольнические инициативы. Это ослабляет церковь, а в результате Украину и ее народ. Правители, которые выступают против православной церкви, должны знать: добром для них это не кончится. Исторических примеров тому предостаточно. – В Польше никак не могут определиться, как относиться к Александру Лукашенко. С одной стороны, польская пресса постоянно пишет об ущемлении прав польского национального меньшинства в Белоруссии, с другой стороны, Варшава была инициатором программы «Восточное партнерство»… – Да, наши газеты даже писали, что Лех Качиньский хочет пригласить Александра Лукашенко на празднование годовщины Грюнвальдской битвы 1410 года. Я всегда говорил и говорю, что изоляция Белоруссии – это ошибка. Мы теряем время, можно сделать много полезных дел, как для Белоруссии, так и для Польши, для наших граждан. С соседями надо дружить, нужно иметь как можно больше контактов. У польских политических элит мало знания о Белоруссии, Украине, современной России – это факт. Я всегда поражаюсь, какими стереотипами мыслят наши политики! Иногда провожу простой тест: прошу назвать хоть кого-нибудь из известных белорусских поэтов или писателей. В ответ всегда молчание. С другой стороны, нынешнее правительство Дональда Туска делает попытки улучшения отношений с соседями: с Белоруссией, с Россией. – Я знаю, что вы давно знакомы с патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Поделитесь с нами этой историей. – Это счастье, что у меня была возможность познакомиться с сейчас уже патриархом Кириллом. Началось все в 80-е годы. Тогда я и не думал, что в жизни мне придется заниматься политикой. В 80-е годы мы смогли создать в Польше организацию православной молодежи – «Братство православной молодежи», в которой я был первым председателем. Мы все были деревенские дети, перед глазами всегда был пример живой веры наших родителей. Но об универсальности православия мы почти ничего не знали. В море католицизма мы искали новых контактов с православными: у нас тогда было такое представление, что в Советском Союзе церковь уничтожена, про Балканы мы что-то слышали, но контактов не было. И думали, что мы, здесь в Польше, остались каким-то островком православия, который еще не задушили. Через православных в Финляндии мы нашли контакт с духовными школами Ленинграда. Нынешний патриарх Кирилл тогда служил в Ленинграде, потом стал Смоленским епископом и очень способствовал развитию наших контактов. Парадоксально, но у нас был живой обмен молодежью, а ведь был Советский Союз. Мы каждый год устраивали встречи, семинары, мы приезжали к ним, они – к нам. Тогда еще митрополит Кирилл приезжал к нам в Польшу. В 1986 году мы пригласили его на святую гору Грабарку, где был единственный женский монастырь. Там собрались около 3000 молодых людей. Кирилл после службы благодарил нас и сказал, что никогда не думал, что в католической Польше он встретит в одном месте 3000 православных молодых людей. Потом, будучи руководителем Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата, он несколько раз приезжал в Польшу. – И был у вас в гостях? – Да, был у меня дома. Сейчас мой старший сын стал православным священником и считает большой честью (хотя он тогда был маленький), что у нас дома был патриарх. Последний раз я был в Москве по приглашению патриарха Кирилла 22 декабря прошлого года. – О чем говорили, если это не секрет? – Между прочим, и о том, как могут православные христиане способствовать улучшению отношений между поляками и русскими. Я думаю, что он, как патриот своей страны понимает, что нынешние отношения между Польшей и Россией действительно ненормальные. Реально нет причин, что они были настолько холодными и плохими. Все это как-то не по-соседски. Конечно, это задача для политиков. Но верующие люди тоже могут что-то сделать. Сейчас мы заканчиваем большой польско-российский издательский проект – готовим два альбома о почитании Богородицы в католической Польше и в православной России. Проект делаем вместе с издательством Московского патриархата. Для многих, я думаю, это будет открытием, насколько близко в культуре и традициях Польши и России почитание Богородицы. – Евгений Григорьевич! Почему столько негатива в польской прессе в отношении России? Во всем виноваты братья Качиньские? – Да, негатива очень много, и хоть это часть прессы, но влиятельная часть прессы. Хочу при этом особо подчеркнуть: польская пресса влиятельна, но не всесильна. Простые люди думают по-другому, для них русофобия части польских политиков непонятна. Безусловно, часть польского общества негативно настроена к России из-за исторического контекста: не будем забывать, что у поляков есть для этого основания. Но обычному поляку становится все более очевидно, что Россия Польше не угрожает. ДЕЛА СЕЙМА – В польском сейме говорят, что вы уже практически «вечный депутат». Сколько раз Вас избирали в парламент? – Сейчас это уже шестой депутатский мандат. По партийным спискам я был избран трижды, раньше у меня был свой избирательный комитет. За меня голосуют православные люди в Подлясском воеводстве. Когда изменилось законодательство, я стал баллотироваться по партийным спискам «Союза демократических левых сил». Я никогда не был партийным лидером и не был на первом месте в списке, последний раз меня поставили аж на шестом месте в партийном списке. Но избиратели проголосовали за меня. – Вы ведь единственный православный в польском сейме? – Да, это факт. Работая депутатом, я активно участвовал в подготовке закона «Об отношении государства к польской автокефальной православной церкви» и закона «О национальных меньшинствах». Это очень важные для нас законы. Все юридические проблемы, вопросы собственности церкви решены положительно. – Любопытно, как на вас смотрят депутаты, например, от партии «Право и справедливость» братьев Качиньских? – Я помню, в первом созыве после перемен в Польше в 80-х годы, все смотрели на меня с удивлением: это было что-то совсем новое. Когда я первый раз выступил в сейме и говорил о православных белорусах, русских, украинцах, о наших национальных меньшинствах, для многих это было нечто шокирующее. Но за столько лет мои коллеги-депутаты убедились, что в этих вопросах я прав. За все это время я очень редко встречал открытую недоброжелательность. Когда мы принимали бюджет-2010, мне удалось провести поправку в бюджет, чтобы правительство Польши выделило деньги на реставрацию православного монастыря в Супрасле – полтора миллиона злотых. Потом ко мне подходили молодые депутаты из нашего региона от правящей коалиции и поздравляли. – Ваш совет Дональду Туску: что нужно сделать, чтобы отношения между Польшей и Россией все-таки улучшились? – Главное – уйти от идеологизации в двусторонних делах, строить отношения в экономике на прагматической основе. Нужно создавать условия для контактов между простыми людьми, ведь большинство поляков нормально относятся к России. Конечно, и церкви здесь могут сыграть свою положительную роль.

Православная Жизнь

«Православные поляки проводят четкую границу: западное христианство – вертеп, восточное – икона. Поэтому в наших храмах шопки не встретить… Что же касается несовпадения календарей, главное − не допустить небрежения к другому: они празднуют – и для меня радостно, что вокруг Рождество». О жизни православного прихода в «католической столице» Польши портал «Приходы» расспросил иерея Ярослава Антосюка, настоятеля Успенского храма в Кракове.

Расскажите, пожалуйста, о вашем приходе. Кто составляет общину?

− У нас в храме можно увидеть представителей всех регионов Польши, особенно много людей из Белостока, Гайновки и вообще восточной и южной части страны, где в основном сконцентрировано православное население. Кто-то приезжает в Краков на учебу, кто-то – на работу, есть те, кто живет здесь уже во втором, в третьем поколении. Кроме того, в наш храм приходит немало людей из России, Белоруссии, Украины. Есть среди прихожан также болгары, греки, грузины, молдаване, сербы, словаки, румыны… Бывают и христиане с Ближнего Востока. Все вместе они составляют единую православную общину нашего храма.

А на каких языках совершается богослужение?

− Служим мы на церковнославянском языке, однако в такие моменты, как чтение Евангелия, Апостола, проповедь, звучит также польская речь.

Вы говорили, что среди прихожан есть представители неславянской традиции, например, греки, румыны. Нет ли у них проблем с восприятием богослужения на церковнославянском?

− Да, это вызывает некоторые сложности. Я разговаривал как-то с одним из наших прихожан, греком по национальности, и тот признал, что для него это немножко чужая традиция. И все-таки, раз он воцерковленный человек, то имеет возможность понимать, что происходит в каждый момент богослужения, по-своему переживает его. И главное, сказал мне этот прихожанин, хотя ему и сложно, но без Церкви он не видит себя в повседневной жизни, поэтому приходит в храм, участвует в богослужениях, пусть и на непривычном ему языке.

Каково это – жить в инославном окружении? Ваш храм находится в центре города, и вокруг – множество католических костелов, монастырей…

− Знаете, что для вас непривычно, для меня − повседневность. Я родился в Польше, поляк по национальности, поэтому для меня жить среди католического большинства − обычное дело. То, что мы, православные, в Польше составляем меньшинство, я знаю с самого детства. Я учился в школе, где православных было трое-пятеро в классе из тридцати человек…

…В детских коллективах порой травят тех из ребят, которые относятся к меньшинству. Вам не приходилось с таким сталкиваться?

− Дети сами по себе бывают жестоки, и нередко те или иные отличия сверстников используются ими как повод для давления. Такими поводами могут быть также материальный, социальный статус родителей, что-то еще. Если ребенок по свойству своего характера не может оказать сопротивления, отстоять себя, то на него будут давить, и это, конечно, неприятно.

Насколько мне удалось увидеть, у вас очень дружный приход, хотя многие члены общины живут в довольно большом отдалении от храма. Принимается ли в расчет столь большое рассеяние прихожан при организации приходской жизни, например, при назначении времени начала богослужения?

− Действительно, Краков − достаточно большой для Польши город, почти миллионник. А в период, когда приезжают студенты, у нас больше миллиона жителей.

Понятно, что в столь крупном городе многим нашим прихожанам требуется время на то, чтобы доехать до храма. Да и не любят в культурной столице Польши рано вставать… Кроме того, нужно иметь в виду, что по территории своей наш приход − это почти вся область Малопольская. Кто-то живет за тридцать, сорок километров от храма, и таким людям нужно больше времени, чтобы приехать на службу. Дабы все желающие имели возможность успеть к началу богослужения, воскресную литургию мы начинаем в 10 часов.

Порой в Москве диссидентски настроенные, желающие быть «не как все» люди принимают католичество. А бывает ли в Польше так, что кто-то принимает Православие из чувства протеста, из желания выделиться?

− Сложно ответить за всю Польшу, но мне кажется, что большинство переходов из одной конфессии в другую − это результат разочарования, протеста против каких-то событий, поведения людей… Идейные демонстративные переходы мне кажутся очень редкими, вернее сказать, я о таких и не знаю. Зато часто слышу, например, такое: «Меня привела к вам икона; в числе причин также называются церковное пение, понятие поста, традиция, верность истокам…

Приходящих мы знакомим с основами веры, богослужением, приходской жизнью. Обычно около года продолжается период приготовления, после которого человеком принимается решение о возможности принятия Православия.

По моим наблюдениям, к Православию приходят люди традиционных ценностей, которые не хотят быть сметены веяниями современного мира. Ведь сегодня то, что принято называть свободой, лишает людей, особенно молодежь, опоры в жизни, из-за чего они просто теряются, не знают, куда стремиться. И приходит момент, когда они задумываются, что все-таки нужны какие-то основы, нужны ценности, по которым нужно жить не только в определенный день, минуту, час, но постоянно. Нужны, выражаясь высоким стилем, вечные ценности.

Какие ценности Православия привлекают людей, в том числе тех, кто по крещению своему является католиком? Что они ищут у нас?

− В глазах католика Православная Церковь является хранительницей древних традиций. Традиционное богослужение очень многих притягивает к Православию, многие также обращают внимание на разницу в духовной наполненности православных икон и религиозной живописи в костелах. А еще мало кто из католиков проходит мимо, когда слышит наше богослужебное пение.

Кроме того, можно упомянуть, что немалое число людей смущает имеющийся в Католической Церкви принцип целибата духовенства.

Главное же − молитва. Надо вспомнить, что состоявшаяся после II Ватиканского собора реформа католического богослужения повлияла не только на продолжительность служб, но и на восприятие их людьми. Теперь, вроде бы, понятно все, что говорят в храме, но одновременно не хватает духовности, ощущения тайны, которого люди ищут. Поэтому они смотрят в сторону Православия.

В Кракове в дни католического Рождества я увидела, что повсюду стояли очень красивые шопки – вертепы. Православные в Кракове делают шопки?

− Нет, это католическая традиция. Православные поляки проводят четкую границу: западное христианство – вертеп, восточное – икона. Поэтому в наших храмах шопки не встретить.

А каково жить в таком несовпадении календарей? Вот католический Краков дружно отпраздновал Рождество двадцать пятого декабря, как после этого ваши прихожане настраиваются на Рождество православное?

− Ощущение праздника сейчас не сложно поддержать, ведь рождественские украшения на улицах появляются где-то за полтора месяца до праздника, а заканчиваются все торжества примерно через месяц после. Поэтому дело, наверное, не во внешних атрибутах – ты просто среди всего этого ждешь своего праздника.

Думаю, всем будет интересно узнать о традициях празднования нашими западными братиями праздника Рождества Христова. Вот вы сказали: «Католический Краков отпраздновал Рождество 25 декабря…» На самом деле, в общественном восприятии поляков самый главный момент праздника перешел на сочельник, т.е. 24 декабря. С появлением первой звезды за праздничным постным ужином собирается вся семья. Желательно, чтобы стол в сочельник состоял из двенадцати постных блюд. Среди них мы найдем: рыбу (самый популярный сорт − карп), кутию, грибы, фрукты, соленья, компот. Под елкой появляются подарки. Все дружно поют колядки. Вечером семья идет в костел на ночное богослужение – пастерку.

С ужином сочельника связаны многие традиции: например, на стол всегда ставится одна лишняя тарелка − для неожиданного гостя, для странника, которого нужно будет покормить, если он зайдет в дом. Остатки со стола раздаются животным, которые в этот вечер, как утверждает предание, говорят человеческим языком.

Сам день праздника − 25 декабря – это обычные встречи с родственниками, знакомыми. Дома навещают колядники…

Многие, если не большинство этих традиций, культивируются и в православных домах.

Единственно, нельзя в себе допустить какого-либо осуждения, небрежения к другому: они празднуют – и для меня радостно, что вокруг Рождество.

А Новый год в Польше отмечают?

− Отмечают, но не так торжественно и повсеместно, как это можно увидеть в России. Праздничность, которая присутствует у вас на Новый год, у нас бывает на Рождество. Это главный зимний праздник, к которому все готовятся, и он никак не «перебивается» светским празднованием.

Наступление Нового года и прощание со Старым годом отмечается фейерверком на площади, концертами, на которые в больших городах собирается довольно много людей, часто из других городов. В клубах и на дому организуются вечеринки, танцы…

Несмотря на то, что для православных это постное время, в процентном соотношении их число среди участвующих в организованных предновогодних гуляньях сравнительно велико. Вечеринки 31 декабря по случаю наступления следующего года называют «Сильвестер» по имени святого Сильвестра Римского, память которого отмечают в этот день.

Ощущает ли ваша община связь с другими православными по всему миру, или приход можно сравнить с неким затерянным в океане островком?

− И да, и нет. Наш храм − единственный православный приход в почти миллионном Кракове. Мало того, он единственный на почти всю Малопольскую область. Ближайшие православные приходы находятся: на севере – в Кельце на расстоянии 130 км; на юго-востоке – в Горлице также в отдалении на 130 км; в 80 км на запад – в Сосновце; в 168 км на восток − в Жешове; на юге до границы со Словакией православных приходов нет вовсе. Зато католическая Краковская митрополия состоит из 432 приходов, в которых окормляется около полутора миллионов верующих; архипастырское служение несут шесть епископов (в том числе два кардинала), на приходах служат 2061 ксендзов. С этой точки зрения мы − маленький островок.

При этом в Краков, который является всемирно известным городом, приезжает множество туристов со всего мира, и среди них много православных. С сожалением должен сказать, что в основной своей массе они даже не предполагают, что в католической столице Польши может действовать православный приход, и поэтому его даже не ищут; а части он просто не нужен. Поэтому я буду очень рад, если благодаря этому интервью кто-то еще узнает о нашем приходе.

Краков также является историческим и очень важным академическим центром Польши и Европы. Старейшее и самое известное учебное заведение – Ягеллонский университет, но и остальные вузы привлекают немало учащихся. Ежегодно в Краков прибывает около 260 тысяч студентов, которые потом становятся в каком-то смысле послами Польши в своих странах по всему миру. Преподаватели и студенты также есть среди наших прихожан. В этом плане мы постоянно поддерживаем связь с мировым Православием.

У вас есть контакты с другими православными?

− Очень широкие. Большая часть наших прихожан – это те, кто приезжает из разных стран мира и из разных областей Польши. Поэтому у нас всегда есть свежая информация о жизни других общин, с ними поддерживаются живые, крепкие отношения, имеется постоянное общение. Мы делаем, например, конференцию вместе с Ягеллонским университетом, куда приглашаем наших друзей из России, Украины, иных стран. Мы ездим в паломничества, прежде всего, в соседнюю с Польшей Украину: в Почаевскую лавру, к киевским святыням, а также в Грузию. К нам заглядывают представители других Поместных Православных Церквей с Кипра, из Румынии, Украины и России, Греции, Словакии, Сербии…

Изоляция наступает, когда не принимают к себе и от себя ничего не дают. А наш приход не таков: мы и принимаем всех, кто приезжает, и сами тоже стремимся общаться с другими.

Хотелось бы еще спросить о литургической жизни прихода. У вас много прихожан, которые часто причащаются?

− Если говорить о процентном соотношении, то достаточно много, но не так много, как мне бы хотелось.

А как они готовятся к причастию? В Русской Церкви сейчас идет оживленная дискуссия по этому вопросу.

− Считаю, что сам разговор по данному поводу очень важен, потому что практика действительно очень разнообразна и расхождения можно наблюдать не только в традициях разных Поместных Церквей, но и между приходами одной Церкви.

Приготовление к Причащению пронизано главным вопросом: как достойно, иными словами, с надлежащим благоговением приступить к Таинам Христовым? Существуют общие, обязательные для всех нас церковные предписания: продолжительные и однодневные посты, евхаристический пост, молитвенное правило, внутреннее настроение. Есть и сугубо индивидуальные пути приготовления, которые устанавливаются в беседе с духовником или священником, принимающим исповедь. Так и стараемся поступать, каждый − по мере своих возможностей.

В Польше общая практика сходна с той, которая существует в Русской Православной Церкви: Причащение предваряется исповедью. Однако когда к нам приходят на богослужение греки или киприоты и желают приступить к Святым Таинам, я их допускаю к Причащению в соответствии с их традицией − без исповеди.

Исповедь и Причащение на вашем приходе тесно связаны? Человек обязательно в один день исповедуется и причащается, или это может быть разнесено во времени?

− В нашем приходе Таинство покаяния не совершается во время Божественной литургии. К исповеди можно приступить перед Литургией или после вечернего богослужения в предыдущий день, что я больше приветствую.

У вас много прихожан, которые состоят в браке с католиками?

− Да, довольно много.

А где венчались эти пары, в православном храме или католических костелах?

− Из тех, кого я знаю, только одна пара венчалась в костеле.

Как в смешанных семьях, где, например, жена православная, а муж католик, воспитывают детей, в какой вере?

− Не хочется, чтобы вы подумали, будто я хвастаюсь, но, кроме двух семейных пар, все остальные известные мне семейства деток своих воспитывают в Православии.

Всегда ли сохранялся в Польше уклад жизни, тесно связанный с христианской верой? Удалось ли его сохранить в бурях XX века?

− Польша всегда оставалась религиозной, традиционно верующей страной, в том числе и в XX столетии; особенно это заметно на контрасте с Советским Союзом, власти которого поставили себе целью уничтожить веру и ради этого шли на самые жестокие меры. В Польше храмы не уничтожались, не закрывались. Все исторические костелы сохранились, и нет такого, как в России, где до сих пор можно встретить в здании церкви музей или увидеть на месте храма руины. В Польше католических костелов в таком состоянии вы не встретите. Было притеснение, была борьба власти с церковью, с костелом, но они не были настолько жестокими, как в России.

Самые тяжелые времена польское Православие переживало в межвоенный период. Тогда под предлогом уничтожения всего, что осталось от оккупанта – Царской Руси, православные храмы повсеместно разрушали или переделывали в костелы.

Многие католические приходы в вашей стране весьма активны: действуют молодежные объединения, ведется подготовка молодых пар к браку, проводятся утренники для детей. Как Вы считаете, что православные могут позаимствовать из их опыта?

− Детки − будущее Церкви, все должны это понимать. Хотя Польская Православная Церковь маленькая, у нас уже около 30 лет ведется усиленная работа с молодежью. Наш опыт настолько велик, что мы не так уж сильно оглядываемся на опыт католического костела.

Уже с трехлетнего возраста наши детки обучаются Закону Божию в садиках и школах либо в приходских воскресных школах. Молодежь объединяется в братства, у которых есть свои духовники и, что надо особо отметить, полная поддержка со стороны наших епископов, которые активно участвуют в мероприятиях, организованных православными молодежными братствами.

Есть, конечно, у католиков такие инициативы, к которым и нам следовало бы присмотреться, − например Академическое капелланство ордена доминиканцев в Кракове. К ним каждое воскресенье на специальную мессу приходит более двух тысяч студентов. Даже в таком многолюдном университетском городе, как Краков, подобная цифра впечатляет – две тысячи молодых людей собираются каждое воскресенье на молитву в одно время, в одном месте.

В то же время надо помнить о том, что, перенимая опыт католиков, следует его перерабатывать в соответствии с нашими традициями и установлениями.

Ваш храм освящен в честь Успения Пресвятой Богородицы. А когда вы отмечаете престольный праздник – по старому или новому стилю?

− В нынешнем году Польская Православная Церковь решила официально вернуться к старому стилю. До этого мы официально считались новостильной Церковью. Официально − потому что на самом деле 96% приходов всегда придерживались старого календаря. Имея это в виду, Собор епископов Польской Православной Церкви 18 марта 2014 года отменил решение Собора 1924-го года о переходе на новый стиль. В соответствии с этим решением престольный праздник мы празднуем 28 (15) августа. До этого в нашем приходе службы совершались первоначально по новому стилю, а несколько последних лет мы, можно сказать, жили сразу по двум календарям.

Во время зимних каникул в наш регион приезжают десятки, если не сотни тысяч гостей из России, Украины, Белоруссии – они отдыхают в самом Кракове, а также в Закопане и других горнолыжных курортах Татр. Для них мы на Рождество Христово совершаем в Закопане православное богослужение. Нам разрешают отслужить там в католическом костеле утреню или Рождественскую вечерню.

Есть у нас мечта построить в этой горнолыжной столице Польши небольшой православный храм, но для того, чтобы купить там маленький кусочек земли, нужно иметь минимум 500 тысяч долларов. Очень надеемся на то, что среди многочисленных гостей найдется состоятельный и понимающий нашу ситуацию благотворитель… но пока ждем и славим Бога за все, что Он нам дает. Слава Богу за все!

Приходы.Ru

Православие в Речи Посполитой: между сильным Римом и слабой Москвой

К середине XVI века православная церковь уже не воспринималась большинством русинско-украинского нобилитета как ценный карьерный актив, в который стоило инвестировать время и силы, а потому пребывала не в лучшем состоянии.

450 лет Люблинской унии. Какие последствия для Восточной Европы имело создание Речи Посполитой

ic.pics.livejournal.com /

По мере сближения Польши и Литвы участились «прокси-войны», инициированные польской католической церковью с целью рейдерского захвата активов (прихожан и земель).

Так в 1569 году сторонник львовского католического епископа Станислава Сломовского Иван Лопатка Осталовский пытался вооруженным путем отобрать собор и епископство у православного епископа Гедеона (он же Григорий Балабан). Земли и собор Гедеон сохранил, но всю жизнь ему пришлось отбиваться от нападок такого рода и спасло его только личное вмешательство польского короля.

Навязанная православным Речи Посполитой уния 1596 (суть её была такова: православная церковь сохраняет все свои обряды, но переподчиняется Папе Римскому) встретила неприятие самых авторитетных православных деятелей польской Украины: уже упомянутого львовского епископа Гедеона и его коллеги из Перемышля епискова Михаила (Матвей Копыстенский).

Оба епископа обвиняли епископов помельче в переходе под римскую юрисдикцию без их на то санкции, а короля и нобилетет Польши они упрекали в нарушении условий Варшавской конфедерации 1573 года, согласно которым в королевстве и княжестве гарантировалась свобода вероисповедания.

Так на Украине началась холодная гражданская война между сторонниками и противниками унии. Впрочем, она периодически превращалась в горячую (оба епископа продолжали исполнять свои обязанности даже будучи официально лишенными сана): сторонники обеих партий прибегали к насилию и, к сожалению для православных, у католиков получалось лучше (потому что в процессе отъема земель и крестьян у православных монастырей активно участвовала шляхта).

Униатский митрополит Потий (Ипатий Поцей), кстати, довольно большое число епископов склонил на сторону унии довольно мощным аргументом про то, что противники унии суть османские шпионы: подчинение Константинопольскому патриархату фактически означало духовную зависимость от людей, находящихся под колпаком султана-мусульманина.

День в истории. 12 ноября: убит знаменитый проповедник церковной унии

При этом среди паствы уния не пользовалась чрезмерной популярностью и дело в социальной структуре политии: многочисленные украинские крестьяне и немногочисленные украинские горожане постоянно страдали от шляхетского беспредела и введение установление латинского контроля над церковью небезосновательно воспринимали как закрепление их подчинения полякам.

На периферии королевства, в Запорожье, однако оставалась казаки — мощная вооруженная группировка «народа рыцарей и православных христиан», как их называл православный деятель Мелетий (Максим Смотрицкий) до своего перехода к поддержке унии. Позднее, в 1640-х с них начнётся кризис и распад Речи Посполитой. Но это уже другая история.

В условиях давления внутри Польши «неуниатское» православное духовенство с 1620-х гг. всё чаще обращается за помощью (в первую очередь финансовой) к правителям Московского государства.

Правда, вес Москвы тогда был не так велик и возможности её тоже были весьма ограниченными. Впрочем, в исключительно тяжелых условиях того времени это помогло укрепить позиции Москвы среди православных Украины и сформировать «промосковскую» партию среди украинского духовенства, которая рассматривала переход Украины в русское подданство как гарантию своих прав и привилегий.

Но некоторых серьёзных побед православные Польши могли добиваться благодаря благоприятному стечению обстоятельств и зарубежному лоббистскому ресурсу.

В 1632 году Константинополем в качестве Киевского «неуниатского» митрополита был назначен Петр Могила, человек из очень хорошей семьи (его отец был господарем Валахии и Молдавии). Польский король справедливо рассудил, что Османы (отношения с которыми двигались только в сторону ухудшения начиная со второй половины XVI века) обязательно попытаются поэксплуатировать больную для Польши тему церковного раскола и инициировал возвращение православной церкви части ранее отобранного имущества (главным образом, монастырей и храмов).

Король также дал своё формальное разрешение на разделение Православной церкви в королевстве на униатскую и константинопольскую — что, впрочем, не ослабило напора шляхты и католического духовенства по части продвижения унии.

Сам Могила преследовал своей целью развитие системы православного образования и подготовки православных священников на уровне достаточно высоком для того чтобы они могли конкурировать с латинянами за умы и души населения. Нужно сказать, что его усилия принесли свои плоды и их результаты были закреплены его преемником митрополитом Сильвестром (в миру Коссов).

Выхода за тематические и хронологические рамки нашей статьи, что это также имело последствия и для России, где впоследствии выходцы с Украины были диспропорциального сильно представлены в среде православного духовенства.

При Могиле и Сильвестре православная церковь Украины неплохо закалилась в боях как богословского, так и более материального характера (не забываем о непрекращающемся прессинге католиков), но восстания казаков Хмельницкого и его победы многократно усилили переговорную позицию православных внутри королевства.

При этом Сильвестр в переписке с поляками подчеркивал свою верность королевству, а когда приход русских стал неминуем, торговался с царем насчет привилегий и независимости Киевской митрополии — и даже мешал русским войска строить крепости (!) на своей территории. Это кстати привело к тому что Киевская митрополия занимало особое место в России следующие полстолетия, пока, наконец её независимость не была окончательно ликвидирована.

Но этот процесс был не таким напряжённым как процесс навязывания унии при поляках поскольку «промосковская» партия в украинском духовенстве была уже достаточно сильна и многочисленна (не в последнюю очередь потому что русские войска уже находились в регионе и это был серьезный аргумент в любом теологическом споре).

Чего на самом деле нет, а что есть в грамоте Петра I, возвращенной в Киев из Германии

nahnews.org / Перейти в фотобанк

История принятия унии и дальнейших разно — это классический случай «просчёта в ходе заключения брака по расчёту».

С позиции 1596 соглашательская позиция львиной доли православного духовенства Украины выглядит вполне разумно: Речь Посполитая была огромным и сильным государством, отсталость которой по сравнению с ведущими державами того времени ощущалась куда менее остро, чем скажем сегодня у Италии по сравнению с Германией.

Польша обладала всем что ценилось государствами того времени: огромной территорией и большим населением. Единоверцы из Московского государство объективно могли предложить православному духовенству Украины очень немного.

Ставя на политический союз с поляками, православное духовенство ставило на возможность развития в рамках этой политической структуры (как фанариоты в Османской империи поставили на союз с султаном в рамках проекта возможного возрождения Ромейской державы). Однако союз этот изначально был неравным поскольку самая мощная группа поддержки православного духовенства, запорожские казаки, находились слишком далеко от политических и экономических центров Речи Посполитой и не могли помочь православной церкви в её политических и имущественных спорах.

С другой стороны, высшие функционеры православной церкви быстро сделали правильные выводы из ситуации и не сломались под прессом, создав сильную конкурентоспособуню организацию, которая в итоге добилась своих целей — вывода украинского населения из-под юрисдикции Рима и сохранению православной культуры региона.

Владыка, в своем докладе Вы упомянули, что главным кризисом, с которым сейчас сталкивается современное общество, является, прежде всего, кризис веры. Между тем, многочисленные социологические опросы, которые проходят в Польше, свидетельствуют о том, что абсолютное большинство польского населения исповедуют ту или иную религию, по большей части католичество. Чувствуется в современной Польше кризис веры, о котором Вы говорили в своем докладе?

Да, чувствуется. К удивлению, в коммунистические времена в Польше было больше уважения общества к Церкви, и к Православной, и к Католической, чем сейчас. Конечно, в Польше больше декларируется как верующих, но я об этих проблемах упоминал, что вроде человек верующий, но когда мы посмотрим на его понимание веры, чего он ожидает, какую цель он усматривает в своей вере, то можно сказать, что с этой верой уж не так хорошо. И сейчас замечается уход от веры. Я даже скажу так: в Польше преподается Закон Божий в школах уже 21 год. Раньше он преподавался на приходах. И от этого есть польза. Но есть также и негативное, потому что лекции Закона Божия воспринимаются, как еще один предмет. И это также на многих действует отрицательно.

Это касается и католического, и православного населения Польши?

Да. Католического чуть больше, но и православного тоже касается.

Если говорить о православном населении Польши, оно для стороннего наблюдателя не так заметно, как католическая часть населения. Кто те люди, которые исповедуют в Польше Православие?

В Польше проживают около 600 000 православных. Польская Православная Церковь насчитывает примерно 300 приходов во всей Польше. Это небольшое количество, по сравнению с тем, что население Польши практически 40 миллионов человек. Но мы имеем те же права, что и католики. В Польше к Православной Церкви принадлежат верующие разных национальностей: поляки, белорусы, украинцы, русские. Это привносит особенную специфику, с которой мы должны работать. Но все-таки объединяющим началом всех этих верующих разных национальностей является именно православная вера. И очень часто мы слышим: «Ты кто?», а в ответ: «Я православный». Не скажут, какой национальности, а скажут, что православный.

Православные по отношению к католическому населению Польши являются меньшинством. Имеет ли право православное меньшинство реализовывать в польском государстве какие-либо проекты, влиять на польское правительство, общество?

Да, мы имеем все те права, которые имеют и католики. Конечно, влиять на действия власти нам труднее, потому что они более слушаются своих священников. Но, конечно, мы можем реализовать все те проекты, которые реализуют и католики.

Но Закон Божий, также как и у католиков, преподается в школах, государство платит преподавателям Закона Божия зарплату, и православным также. Имеем своих капелланов в армии, имеем своих священников, работающих в госпиталях, в местах заключения, в разных учреждениях, как просто духовников, и в полиции. Все службы имеют своих духовников. Мы также имеем своих там православных духовников. Это, конечно, благодаря сильной позиции Католической церкви. Они это все как бы пробивают. Но мы этим также пользуемся.

Польская церковь получила автокефалию сравнительно недавно. И, помнится, когда я сам бывал в Польше и общался с польскими священниками, главный вопрос, который тогда этих священников во многом волновал — это то, каким будет будущее Польской Церкви, каково самоопределение? Будут ли по-прежнему сохраняться традиции Польского Православия, существовавшие еще до автокефалии, или же будет осуществляться переход, например, богослужения на польский язык?

Все будущее зависит от Бога. Конечно, какие-то изменения уже есть. Они должны быть не революционного характера, а эволюционного. Например, сейчас у нас есть приходы, где служба совершается на славянском, и даже на русском и белорусском бывает проповедь. Есть такие, где служба совершается на славянском, а проповедь говорится на польском. Или читается Евангелие и Апостол на польском языке, служба на славянском, проповедь на польском языке. Так, например, (две литургии, как правило, в городах совершаем) ранняя литургия на польском идет, а вторая литургия на церковнославянском. Есть также приходы, где мы совершаем литургию полностью на польском языке. Конечно, многие из тех, кто не понимал литургию на славянском, думали, что когда будет совершаться на польском языке, они все будут понимать. Пошли в такие приходы, а потом опять возвратились на те богослужения, которые совершаются на церковнославянском. Чтобы понять литургию, недостаточно только ее перевести, нужно ее исследовать исторически, ее надо переживать, и сам перевод не даст такого эффекта, что человек начнет все понимать в литургии.

Я думаю, что молодежь сейчас не знает церковнославянского, не знает также русского, который ближе к церковнославянскому, поэтому эволюционным образом будем переходить к польскому языку.

Известно также, что Польская Церковь живет сразу по двум календарям, — по старо-юлианскому и ново-юлианскому. И, насколько мне известно, глава Польской Церкви митрополит Савва даже на Рождество сначала совершает праздничную службу 25 декабря, а потом едет на восток Польши и совершает эту службу 7 января. Та разница, что существует сразу два календаря, также подчеркивает некий переходный период в истории Польской Церкви. Скажите, какого все-таки календаря будет придерживаться Польская Церковь?

Есть тенденции у нас даже к тому, чтобы везде был старый стиль, старо-юлианского календаря. Те приходы, где совершается по новому стилю — это следствие исторических событий. В межвоенный период к этому принуждали нас власти государства. То есть, между Первой и Второй войной православным не так уж и легко жилось в Польше. Конечно, тоже был Закон Божий в школах, все было, но всем известно, что многие храмы также разрушались. Польские власти разрушали храмы. Просто решали, что этот приход внештатный и нужно его ликвидировать. Потому что Церковь содержалась на государственные деньги и православные тоже.

Также пытались воздействовать на православных, мешать нормальной жизни, развитию Церкви, насильственно вводить польский язык богослужения и новый стиль. И поэтому, в некоторых местах, — Варшаве, Люблине, Лодзи, Кракове, осталось это с тех времен. Там служат согласно ново-юлианскому календарю. А вот в восточной части Польши старый стиль. Там люди в послевоенный период просто не пошли в храм, когда совершалось богослужение в новом стиле.

У нас это не проблема. У нас не ссорятся между старым и новым стилем. Есть осознание, что это средство нашего спасения, но не самоцель. Цель — это спасение, а календарь и богослужение это только средство, помогающее нам идти правильным путем ко спасению.

Скажите, какие основные вызовы секуляризма присутствуют в польском обществе, с которыми Православной Церкви приходится в той или иной мере сталкиваться?

Я думаю, мы все переживаем большой кризис веры и влияние СМИ и фильмов, я об этом говорил также в докладе, но, естественно, это влияет на каждого человека. Можно считать себя верующим, но то, что мир набрасывает на каждого, остается в душе каждого верующего. Поэтому мы замечаем некоторое охлаждение к жизни церковной, преданности Церкви. В этом году очень странно, нашлись некоторые политики, которые захотели убрать Закон Божий из школ, и они думали, что это проба, как отреагирует общество. Может быть, создадут какие-то партии антикерикальные. Были призывы убрать даже христианские символы из общественных мест. Конечно, в Польше пока этого не произойдет, Польша довольно привязана к христианским традициям. И даже часть понимания национального характера, это есть христианские традиции, этого так быстро не выкрутишь. Но все-таки какие-то попытки бороться с Церковью и теми новыми правами, которые получила Церковь, они постоянно есть и даже усиливаются. Поэтому мы должны за этим смотреть и прикладывать все усилия для того, чтобы люди не теряли веры. Это самое главное. Если будут истинно-верующими, то все другие проблемы не перестанут существовать.

Беседовал священник Антоний Борисов

Интернет-издание «Татьянин день» / «Богослов.Ru»