Трифон Вятский: житие, добрые дела, подвижничество и основание монастыря

Кем был этот человек?

Святыми люди не рождаются, ими становятся в течение всей своей жизни, являя ею пример другим, неустанно служа Господу и совершая благие дела с кротостью и смирением, не ища за них мирского признания и наград.

Таким человеком и был Трифон Вятский. Биография его, с одной стороны, полна неясностями, относящимися к периодам странствий, с другой же – о святом известно достаточно многое.

По происхождению Трифон являлся крестьянином, а по призванию – служителем Божиим. Посвятить жизнь Господу этот человек решил в ранней юности. Однако поступил он весьма своеобразно. Вместо того чтобы прийти послушником в ближайшую монастырскую обитель, будущий святой отправился в первое странствие. Подобных путешествий в его жизни было немало, поэтому можно утверждать, что был он странником Божиим.

Во время одного из таких путешествий и произошло чудо, считающееся первым, поскольку оно было зафиксировано. По молитве Трифона случилось исцеление ребенка. Вполне вероятно, что этот случай не был первым, но упоминаний о более ранних чудесах не сохранилось. Соответственно в жизни своей Трифон был не только странником Божиим, подвижником или же блаженным, но и чудотворцем.

Особенности иконографии святого Трифона

Иконописцы изображают великомученика в двух вариациях. Одни иконы показывают Трифона, как всадника на бегущем белом жеребце. Левая рука его удерживает поводья, а на правой, поднятой высоко над головой, восседает царский сокол. В верхней части образа можно увидеть Иисуса Христа, который благословляет преподобного. На святителе надеты синие одежды, а плечи покрыты алым плащом.

На других образах священномученик изображен стоя, по пояс. Его приятное лицо обращено к молящимся, левая рука прижата к сердцу (иногда ею он держит крест), как знак любви к Спасителю, а на правой сидит птица.

Когда он родился? Когда скончался?

Родился будущий святой в 1546 году, упоминаний о дне и месяце не сохранилось. Родители его принадлежали к крестьянскому сословию и были весьма зажиточны и очень набожны. Отца Трифона звали Дмитрием Подвизаевым, являлся он человеком кроткого нрава, отличался богобоязненностью и слабым здоровьем. Сведений о матери не сохранилось, что и неудивительно, ведь в XVI столетии уклад жизни регламентировался Домостроем.

Будущий святой был младшим ребенком в семье. Крестили его именем Трофим. Трифоном его нарекли при пострижении. Иночество этот человек принял в двадцать два года.

Скончался чудотворец вятский Трифон в 1612 году, в октябре, в городе Хлынов, в основанном им же Успенском монастыре.

Молитвы святому великомученику Трифону

Молитвенных обращений к святому Трифону Апамейскому достаточно много. Каждое из них читается по определенным случаям, в зависимости от потребностей и обстоятельств.

О работе

О святый мучениче Христов Трифоне, услыши ныне и на всякий час моление нас, раб Божиих (имена), и предстательствуй о нас пред Господем. Ты некогда дщерь цареву, во граде Риме от диавола мучиму, исцелил еси: сице и нас от лютых его козней сохрани во вся дни жития нашего, наипаче же в день последняго нашего издыхания предстательствуй о нас. Моли Господа, да сподобит и нас причастники быти присносущнаго веселия и радости, да с тобою купно удостоимся славити Отца и Сына и Святаго Утешителя Духа во веки веков.

О замужестве и счастии в браке

О святый мучениче Христов Трифоне, скорый помощниче и всем к тебе прибегающим и молящимся пред святым твоим образом скоропослушный предстателю! Услыши ныне и на всякий час моление нас, недостойных рабов твоих, почитающих святую память твою во всечестнем храме сем, и предстательствуй о нас пред Господем на всяком месте. Ты бо, угодниче Христов, в великих чудесех возсиявый, источаяй цельбы притекающим к тебе с верою и сущия в скорбех человеки заступаяй, сам обещался еси прежде исхода твоего от жития сего тленнаго молитися за ны ко Господу и испросил еси у Него дар сей: аще кто в какой-либо нужде, печали и болезни душевней или телесней призывати начнет святое имя твое, той да избавлен будет от всякаго прилога злаго. И якоже ты иногда дщерь цареву, в Риме граде от диавола мучиму, исцелил еси, сице и нас от лютых его козней сохрани во вся дни живота нашего, наипаче же в день последняго нашего издыхания предстательствуй о нас. Буди нам тогда помощник и скорый прогонитель лукавых духов, и к Царствию Небесному предводитель. И идеже ты ныне предстоиши с лики святых у Престола Божия, моли Господа, да сподобит и нас причастники быти присносущнаго веселия и радости, да с тобою купно прославляем Отца и Сына и Святаго Утешителя Духа во веки. Аминь.

От порчи

О святой Трифон! О мученик Христов! Услышь сейчас нас рабов Божьих (имена) и заступись о нас перед Господом. Ты силою своею чудесной дочь царскую, дьяволом мучимую, исцелил. Так и нас спаси от козней лютых лукавого. Моли Господа сохранить нас во все дни жизни нашей. И когда срок придет последнего издыхания, моли Господа о нас. Чтоб позволил нам причаститься его пречистого веселья и радости. Славим с тобою Отца Небесного! Аминь.

Скептики часто ставят под сомнения чудеса, творимые священномучеником Трифоном. Однако рассказы очевидцев, которые на себе почувствовали всю силу молитв, говорят об обратном. Святой никогда не отказывает в помощи искренне просящим.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Подвижничество и первые чудеса

Странствия свои Трифон начал в ранней юности. Ходил он между селами, городами и деревнями пешком. Первого духовника, наставника своего будущий святой повстречал в Великом Устюге. Разумеется, этот человек был священником, а звали его – отец Иоанн. Других сведений о нем не сохранилось. Будучи благословлен отцом Иоанном, Трифон остается на некоторое время в Шомоксе, небольшой волости вблизи Великого Устюга. Здесь он трудится и ведет простую, крестьянскую жизнь.

Пробыв в Шомоксе некоторое время, будущий святой вновь отправляется в путь. Во время странствия он посещает Пермь, а после приходит в небольшой город на берегу Камы. Назывался он в то время – Орлов-городок. Сейчас это поселок Орел, находящийся, разумеется, в Пермском крае, в Усольском районе. Здесь будущий святой живет на церковной паперти и большую часть времени проводит, ходя по улицам.

Во время одной из таких прогулок происходит с Трифоном знаменательный случай. Над ним шутят дворовые люди Строгановых. Шутка заключается в том, что будущего святого сбрасывают с обрыва в сугробы. Однако к дворовым людям быстро приходит раскаяние, они откапывают странника из снега и поражаются отсутствию в нем даже тени досады или злости. Конечно же, о так впечатлившем их случае шутники рассказывают домочадцам, и о событии становится известно хозяину, Якову Строганову.

Он был человеком суеверным и богобоязненным. Узнав о поведении своих слуг, Строганов на следующий же день пришел на церковную паперть, отыскал Трифона и испросил у него прощения. Сообщил он и о тяжкой болезни своего единственного сына. Будущий святой и чудотворец вятский Трифон помолился о ребенке, и Господь даровал наследнику Строганова исцеление. Это и стало первым чудом, сведения о котором дошли до настоящего времени.

Отправившись дальше странствовать, Трифон приходит в село Никольское, находящееся на берегу реки Виледь. Здесь происходит второе чудо исцеления. К будущему святому обращается супруга приказчика Максима Федорова, Ульяна, с просьбой умолить Господа об исцелении ее двухлетнего сына. Целую ночь молился чудотворец вятский Трифон и чудо произошло. Пребывавший на краю гибели малыш проснулся здоровым.

После этого чуда будущий святой оставляет подвижничество, поскольку слава мирская тяготит его. Он приходит в село Пыскор, находящееся в том же Пермском крае и обращается к настоятелю местного монастыря, Варлааму. Отец Варлаам, конечно же, не отказывает подвижнику и постригает его в иноки, нарекая Трифоном.

В начале пути

Будущий наставник монашества родился около 1546 года вдали от вятских пределов – в«северной стране, нарицаемой Мезени», ныне Мезенском районе Архангельской области. Когда-то здесь на берегу реки Немнюги всего в 60 верстах от Белого моря находилась деревня Конешельская, которую принято считать родиной преподобного. Сегодня на карте её не найти. Время сильно изменило эти места. Однако место рождения святого не забыто: ещё в начале XVIII века оно было отмечено деревянной часовней, которая сохранилась до наших дней. Местные жители называют часовню «Трифон» и дважды в год, на память преподобного в октябре и в четвёртое воскресенье по Пасхе, совершают к ней паломничество.

О детстве и юности святого известно немного. Его родители Дмитрий и Пелагея Подвизаевы были крестьянами и сына назвали Трофимом. В скором времени отец скончался, и отрок вместе со старшими братьями остался на попечении матери. Житие не сообщает о том, как родилось и окрепло в душе будущего подвижника искание монашества. Было ли оно таинственным действием благодати Святого Духа или же возникло под влиянием бесед приходского священника, встреч с насельниками северных монастырей или паломниками – не известно. Но уже вскоре ему пришлось сделать выбор, определивший его жизненный путь.

Едва Трофиму исполнилось 17 лет, старшие братья решили его женить. Избрав из числа прислуги пригожую девицу и нарядив в красивые одежды, братья подослали её к Трофиму. Но та, по слову жития, хотя и «жало своего языка сотре, крепкого же столба не поколеба». «Льстивые и блазненные глаголы» девицы не смутили юношу. По слову агиографа, «не блуда ради сотвориша братья сия, но како бы сочетати его браком и удержати во отечествии своем понеже живяста во всяком обилии довольне». Но именно это событие заставило Трофима сделать выбор: или завести семью и в трудах преумножать состояние рода, или же оставить мир сей и искать Царства Божия и правды его (Мф. 6, 33) на путях монашеского жития.

Это случилось около 1564 года, когда Московское царство стояло на пороге опричнины, готовой наложить кровавую печать на весь русский мир. Пройдёт немного времени, и опричники с особой жестокостью обрушатся на Новгород Великий и его владения на русском севере, в которых проживал род Подвизаевых. Конечно, вряд ли родные Трофима могли предвидеть, как скоро и трагично изменится их жизнь, а потому и желали любым способом удержать юношу в родном селе. Да и сам Трофим только в этом случае мог рассчитывать на поддержку живших в «довольстве» родственников. Если же он решался оставить отчий дом, то полностью предавал себя в «руце Божии» (Прем. 3, 1). Даже сегодня это непростой шаг. Можем ли мы представить, что означало «оставить свое отечество» в столь непростые времена? Но Бог, от Которого «стопы человека исправляются» (Пс. 36), утвердил Трофима в решении оставить родительский дом.

Юноша не имел возможности поступить послушником в Соловецкий монастырь или другую прославленную обитель. Причиной тому, как предположил исследователь жития протоиерей Андрей Дудин, могло быть незнатное происхождение преподобного. Известно, что в крупные и состоявшиеся монастыри в те годы принимали преимущественно выходцев из знатных родов, на содержание которых родные могли внести существенный вклад. Простолюдинам же нередко приходилось начинать иноческий путь с небольших и недавно созданных обителей.

Трофим с посохом странника направился в Устюг Великий, а это без малого семьсот вёрст пути. Здесь в его судьбе принял участие священник Афанасьевской церкви Иоанн, в котором Трофим обрёл своего духовного наставника. Священник одобрил желание юноши не вступать в брак и направил его в городок Орёл на реке Каме, бывший в те годы негласной столицей обширных владений Строгановых. С этого времени на долгие пятнадцать лет жизнь молодого подвижника оказалась связанной с пермскими лесами, которые стали для него пустыней первых монашеских подвигов и молитв.

Житие в Пыскорской обители и чудесные явления

В Пыскорской обители будущий святой и покровитель вятский Трифон усердно трудится, бодрствует ночами, проводя их в молениях, и удивляет братию кротостью и величайшим смирением душевным. Все работы монастырские выполнял он с радостью, без лени и ропота.

Помимо забот о благе обители, будущий святой неустанно истязал плоть свою. Спал он мало и на голой земле. Постился без устали, никогда не нарушал келейного правила, а в летние дни выходил раздетым на подворье и отдавал плоть свою мошкаре, оводам и комарам. Целые ночи выстаивал среди туч насекомых Трифон, молясь Господу.

Вскорости будущий святой тяжело заболел. Пролежал он сорок дней, после чего было Трифону явлено два видения – Ангела, Господом посланного, и святого Николая Чудотворца. Николай Угодник, явившись к иноку, исцелил его.

После выздоровления, дарованного Богом через Великого Чудотворца Николая Мирликийского, служение Трифона стало еще более усердным. И так случилось, что в монастырь стали приходить люди, изнемогающие от болезней. Немало исцелений произошло по молитве Трифона как детей, так и взрослых, являющихся бесноватыми.

Слава мирская Трифона была чрезвычайно велика. Конечно же, это обстоятельство пробуждало зависть и иные, темные качества, среди остальных иноков. Это тяготило будущего святого. В один из дней, помолившись Господу, он покинул обитель, не имея ничего с собой.

Полное жизнеописание чудотворца

Несмотря на то, что святой мученик жил в III столетии, до нас дошло почти полное его житие, включая чудотворные деяния.

Видео «Житие и чудотворения святого мученика Трифона»

Из этого видео вы узнаете о житие святого чудотворца Трифона.

Детство и отрочество

Точной даты рождения будущего святого историки назвать не могут. Предположительно это 30-50-е года III века. Мальчик родился в небольшом селении Кампсада (нынешняя Турция). Семья его жила бедно – родители были обычными крестьянами. Глубоко верующие мать и отец воспитывали ребенка по христианским традициям, вопреки насаждающемуся вокруг идолопоклонничеству. Однако с возрастом вера юного Трифона не мешала заводить ему дружбу со сверстниками-язычниками.

Однажды, когда дети играли во дворе, одного мальчика укусила змея. На громкий плач прибежали взрослые, но никто не знал, как поступить в такой ситуации. Поскольку Трифона все считали не от мира сего, то попросили вознести молитву над пострадавшим. Он долго молился, и вскоре его друг пошел на поправку.

Повзрослев, мальчик вынужден был сам зарабатывать себе на жизнь. Поскольку образования у него не было, он шел к богатым соседям и за еду помогал им возделывать поля, строить дома, пасти скот. Иногда, помня тот случай с чудесным исцелением, односельчане обращались к отроку за помощью. Трифон никогда не отказывал нуждающимся, а как-то даже спас урожай от нашествия насекомых.

С годами юноша все больше времени проводил за чтением молитв, постепенно отрекаясь от мирской жизни. Господь даровал ему способность изгонять демонов, и мальчик однажды смог помочь бесноватой дочери императора Гордиана. Дьявол, учуяв приближающегося к дворцу чудотворца, сам покинул тело молодой девушки. Шесть дней Трифон возносил Всевышнему молитвы, соблюдая строгий пост, а на седьмой сатана, наконец, явился ему в обличие страшного большого пса.

Жизненные испытания верой

Живя во времена жестоких гонений на христиан, молодой святитель не избежал трагической участи. Словом императора Декия было приказано арестовать проповедника, но тот и не думал скрываться.

Для свершения суда заключенного отправили в Никею, однако Трифон не отрекся от своей веры, продолжая нести Слово Божье местным жителям. За такую дерзость его приговорили к пыткам – подвесили вниз головой на толстый сук и долго избивали палками. Через несколько дней мучения продолжились. На этот раз ему в плоть вгоняли металлические крюки, жгли огнем, приколачивали гвоздями ноги.

Но мучителям не удалось добиться от преподобного слов раскаяния. Невзирая на жуткую боль, он продолжал громко читать Псалтырь, когда перед ним явился ангел, держащий венец. Увидев сие чудо, император еще больше пришел в ярость и приказал отрубить страдальцу голову. Волею Господа казни свершиться не судилось – великомученик скоропостижно скончался.

Отшельничество и обращение язычников в веру Христову

Идя вдоль Камы, Трифон нашел старенькую брошенную лодку. Сел в нее и поплыл по течению. Неподалеку от устья реки Мулянки услышал Трифон Глас, указавший ему место на берегу. Было на той поляне древнее остяцкое капище, языческое святилище, в котором приносились жертвы идолам. Вблизи него и поселился отшельником Трифон.

Старейшина остяцкой общины, которого звали Зевендук, направил к отшельнику около семидесяти вооруженных человек. Трифон проповедовал им веру Христову и разъяснял об их идолах. Люди покинули отшельника в смятении и, разумеется, поведали обо всем местному князю, звали которого Амбал. Тот изъявил желание воочию увидеть отшельника и послушать его.

Однако события не стали развиваться мирно. Отшельника навестил купец Сухоятин, ведший торговые дела с местными языческими племенами. Он оставил Трифону топор и, вероятно, еще какие-то нужные для жизни вещи. Отшельник же решился использовать их для уничтожения капища и всех даров языческим идолам, в чем и преуспел. Узнав об этом, Амбал и его люди пришли к Трифону и поразились тому, как смог этот человек уничтожить древнее их святилище, не пострадав при этом.

Хотя сам Амбал не поносил святого и не гневался на него, многие остяки пылали жаждой мести. Как раз в это время на их земли пошли войной племена черемисов. Очень боялись их остяки, и особенно велик был страх их из-за уверенности в том, что отшельник укажет врагам на нахождение жилищ. Но когда пошли они убивать Трифона, то не смогли найти его хижины-кельи. Сам же святой в это время молился в ней, не прячась от своей участи.

Чудо это послужило толчком к тому, что остяки приняли веру Христову. Новообращенные часто приходили к отшельнику, слушали его проповеди и несли ему дары – мед, пищу, меха и многое другое. Вновь настигла Трифона мирская слава. Через некоторое время покинул он свою келью и вернулся в Пырскую обитель.

Иконы и храмы мученика

Иконы Трифона Апамейского можно увидеть во многих соборах и обителях. Копии образов свободно продаются в церковных лавках, а поставить свечку великомученику можно в любом православном храме. День памяти святого – 14 февраля.

Сокол, которого изображают на образах, является олицетворением одного из чудес совершенных святителем. Однажды боярин Патрикеев, будучи императорским сокольником, отправился вместе с царем на охоту. Он не уследил за птицей, и та улетела, на что злой правитель посулил жесткое наказание, если пропажа не найдется. Мужчина, потерявший всякую надежду, обратился за помощью к чудотворцу. Во сне к нему пришел святитель и указал, где искать сокола. Позже на этом месте была возведена небольшая церковь. Сегодня там находится знаменитый московский собор Знамения Пресвятой Богородицы (улица Трифоновская, 38, недалеко от Рижского вокзала), где можно поклониться частичкам мощей преподобного.

Ковчег с головой священномученика находится в храме города Котор (Черногория), построенном во имя святого.

Основание Успенского монастыря и канонизация Трифона

Возвратившись в Пырский монастырь, будущий святой Трифон Вятский вел жизнь простую. Хотя молва и разнесла весть о возвращении в стены обители чудотворца, Трифон не покидал своей кельи, за исключением тех моментов, когда это было необходимо, проводил дни и ночи в молитвах и постижении Священного Писания.

Вскорости Трифон вновь покинул обитель и уединился на землях Строгановых, на горе близ реки Чусовая. Однако люди и сюда приходили бесконечным потоком и далеко не все из них действительно испытывали нужду в помощи. Прожил в этих землях будущий святой девять лет, а покинул их по просьбе Григория Строганова.

Уйдя из владений Строгановых, Трифон направился к своему духовному наставнику, отцу Варлааму. Поделился с ним мыслями о том, что нет в землях Вятских ни одной обители. Получив от Варлаама благословение на основание монастыря, будущий святой отправился в дальний путь, в котором было ему видение места, где и следовало выстроить обитель.

24 марта 1580 года митрополит благословил основание монастыря и положил Трифона в сан священника. А 12 июня того же года особую грамоту на обустройство обители дал царь Иоанн Васильевич, добавив к ней колокола и богослужебные книги.

Само строительство же шло со значительными препонами до того момента, пока одному из местных крестьян не было явлено во сне видение Божьей Матери, указавшей место для храма. Таким образом была заложена церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, и дела по обустройству новой обители тут же пошли на лад. Вскоре небольшой монастырь стал тесен и его расширили, заложив большой храм Успения Божией Матери. В наше время эта церковь является Успенским Кафедральным собором Трифонова монастыря и в ней покоятся мощи вятского святого.

Канонизирован же чудотворец вятский был решением Священного Синода только в 1903 году, в лике преподобного. Днем его памяти является 21 октября по григорианскому стилю. Почитаем преподобный Трифон Вятский по всей Руси. Но особенной любовью и уважением пользуется этот святой у жителей Вятского и Пермского края.

Мильон терзаний Трифона Вятского

Биография Трифона Вятского, названного В.А. Бердинских, «истовым, деятельным и суровым основоположником вятского монашества», несмотря на формальное наличие в ней всех ключевых эпизодов канонического жития, характеризуется все же сугубо индивидуальной сюжетной канвой и особым богословским осмыслением психологии святости, места святого в мире людей и государственных отношений. Это обусловлено, по всей видимости, особенностями устроения внутреннего мира самого Трифона. В первую очередь обращают внимание следующие характерные черты его душевного портрета – молитвенное дерзновение и душевная прямота. Соединение двух этих качеств делает из преподобного прижизненного чудотворца и одновременно призывает на него целую лавину искушений, гонений и бед, поскольку за всякое чудо следует платить, причем не только авансом (добродетельной жизнью и праведными трудами во благо Церкви), но и по процентам, растущим со временем по законам геометрической прогрессии (зависть единомышленников, бесовские козни, видимая и невидимая духовная брань). Конечно, читая Житие, мы соприкасаемся с личностью преподобного опосредованно – сквозь призму ее восприятия агиографом, однако даже так можно понять и почувствовать тот отвергающий самую возможность успокоения дух, которым была пронизана многоликая и разнообразная деятельность этого самородка.

Трифон (в крещении Трофим) был сыном обыкновенного мезенского крестьянина и с детских лет дышал тем же бодрящим морозным воздухом вольнолюбивых поморов, который взрастил полтора века спустя еще одного талантливого непоседу-северянина по имени Михаил. И если для Ломоносова мощнейшим социальным лифтом стали образование и карьера ученого, то пример преподобного Трифона (и не только его) показал, что во второй половине XVI века, чтобы выбиться в люди, получить доступ к царю и патриарху, человеку незнатному и небогатому можно было искать успеха на поприще монашеского делания. Думается, не последней психологической причиной конфликта, возникшего между преподобным и его учеником Ионой было спесивое нежелание последнего («бяше родом честных дворян московских») находиться в повиновении у простеца, что называется, от сохи, хотя в случае Трифона вернее было бы сказать «от невода».

Самое удивительное в житии Трифона – то, сколь рано начинает он творить чудеса

Пожалуй, самое удивительное в биографии Трифона – то, сколь рано начинает он творить чудеса. Традиционно житие преподобного включает в себя лишь несколько прижизненных знамений, как правило связанных с хозяйственным обустройством монастыря (изведение источника, обеспечение голодающей братии продовольствием и тому подобное), однако завершается значительным перечнем посмертных чудес. Прижизненные исцеления по молитвам преподобного описываются агиографами, как правило, с большой осторожностью. Совсем иначе построено повествование в Житии Трифона.

Будучи юношей лет двадцати, Трофим встречает в храме города Орлова купца Иакова Строганова, который, узнав в нем верного слугу Божьего («видя блаженнаго отрока в церкви стояща со страхом Божиим и прилежно молящася»), обращается к нему с просьбой помолиться о тяжело больном сыне: «Аз же требую твоих святых молитв, да будеши ходатай и молеблик к Богу о мне и о сыне моем». Трифон, хотя и отрицает свою возможность исцелить умирающего ребенка («Человече, сие дело, о нем же глаголеши, не наше, но Божие»), становится на молитву, и молитва его бывает услышана: «сын его Максим от телесныя скорби свободися, и соблюдаше их Бог во вся дни живота их». Что же делает «новоначального» подвижника, не монаха, не старца, не ученого богослова, а простеца и поселянина чудотворцем? Как удалось юноше Трофиму стяжать такую благодать? Ответ дает само Житие – только что преподобный претерпел глумления и побои от слуг Строганова, которые, посмеявшись над его обликом нищего скитальца, сбросили его с высокого берега реки («видяху бо блаженнаго странна и пришелца и похва//(л. 56 об.)тивше его, ругающеся, и вергоша в подгорие к реце»). Оказавшись в лютый мороз в ветхой и заплатанной одежде в снежном сугробе, Трофим с кротостью и словами благословения встречает обидчиков, спустившихся откопать его. О случившемся знал и сам Строганов. Не это ли происшествие более, нежели благочестивый облик преподобного, подвигло купца обратиться к молитвенной помощи убогого мальчика? Как бы то ни было, Строганов, как и любой другой русский, знал, что Господь слушает убогих и обидимых, скорбных и беззаветно кротких, одним словом – Господь скорее всего призирает на молитву блаженных, юродивых странников, в облике которого и явился в Пермскую землю юноша Трофим[1].

Цена благодеяний – «мильон терзаний», которые претерпевает праведник

Трофим, а позднее Трифон продолжает чудотворить на протяжении всей своей жизни, становится истинным целителем недугов тех поселян, которые жительствуют вблизи его кельи и – позднее – вблизи основанных им монастырей, однако ценой этих благодеяний, щедро расточаемых преподобным вокруг себя, становится поистине тот «мильон терзаний», которые претерпевает праведник на своем жизненном пути, и сам преподобный, перу которого принадлежали первоначальные автобиографические записки, позднее переработанные его агиографом, мог бы озаглавить свой труд «История моих бедствий».

Принятие Трифоном пострига и школа монашеского делания, проходимая им в Пыскорском монастыре, – эти важнейшие вехи в жизни каждого преподобного – откликаются в его биографии страшной болезнью, беспомощным бессилием и даже временной смертью: «И аще бы в то время братия были во обители и видели преподобнаго тако безгласна лежаща, мнели бы его мертва суща». Однако пережив безвременную кончину, во время которой преподобный вместе с своим ангелом-хранителем покидает землю («преподобному же мнящу в след ангела летящу, и зря преподобный, и не виде ни неба, ни земли, но точию свет неизреченный»), Трифон все же возвращается в бренный мир временного жития: внезапно ангел слышит вышний возглас: «Ускорил есмь взяти его семо, но паки возврати его вспять, идеже пребываше». Кажется, то, что должно быть содеяно преподобным в предлежащий период его жизни, настолько велико и спасительно, что демонские силы, пользуясь обыкновенной греховностью человеческой природы («лежащу преподобному, и плачущюся, и рыдающу… о гресех скорбяше»), стремятся погубить праведника, привлечь на него скорбь и болезнь, прежде чем он успеет встать на дорогу монастырского строительства. Однако по молитвам святителя Николая, жизнь и подвиги которого он будет чтить до конца своих дней, Трифон исцеляется.

Мотив славы, распространяющейся о монахе в обители пострига, традиционен для преподобнической агиографии, однако далеко не всегда этот мотив развивается в столь конфликтном русле, как это происходит в Житии Трифона: «Нецыи жи от ту живущих в монастыре оном завестию диаволею негодоваху на преподобнаго и некия хулы глаголаху». По всей видимости, прямота характера Трифона, его душевная простота, неумение вести подковерные игры в столь психологически сложном коллективе, каким был монастырь, а главное – вызывающие зависть братии продолжающиеся чудотворения приводят к нешуточному накалу страстей. Вот почему преподобный, в целом на протяжении всей своей жизни не расстававшийся с любовью к путешествиям, решает оставить обитель пострига и поселяется отшельником у берега реки Нижние Мулы.

Благоговейный ужас вызывает расправа Трифона с елью

Здесь образ преподобного временно обретает черты просветителя иноверцев: Трифон начинает проповедовать остякам; вооружившись молитвой и постом, срубает идоложертвенную ель, которая прежде карала смертью всякого прикасавшегося к ней, обращает в христианство дочерей остяцких князей. Интересна психология инородцев: первое удивление, вызванное видом одинокого чернеца, поселившегося в их пределах и ведущего странный и непонятный для них образ жизни, сменяется неподдельным интересом, а после и наведением справок у представителей гражданской власти. Приказчик Строганова Третьяк Моисеев, к которому обратились язычники, уверяет князя Амбала в благонадежности преподобного: «Аз вем человека оного, о нем же вы глаголете, яко той муж свят есть, и яже учит вы веровати в Господа Нашего Иисуса Христа, вы же от него повеленная вам вся творите». Благоговейный ужас вызывает расправа Трифона с елью. Кажется, часть того пиетета, который аккумулировало на себе священное древо, перешел в глазах князей Амбала и Зевендука на срубившего его Трифона: «И рече князь Амбал святому не яко поношая или укоряя, но тихим гласом и кротостию святаго вопрошая, глаголя сице: “Дивлюся, старче, твоему делу, како ты возможе сие древо//(л. 103) сокрушити, его же отцы наши и по них мы, аки Бога, почитахом”». Однако благоговейное почтение детей природы в скором времени сменяется подозрительным предположением о возможном соглядатайстве со стороны преподобного, которое побуждает их в условиях приближающегося похода черемисов искать его гибели. «Тако бо им умыслившим о животе наказующаго их», – скорбно замечает агиограф в этом фрагменте. Впрочем, Господь чудесно укрывает своего угодника от рук убийц, а в скором времени к преподобному приходят монахи Пыскорского монастыря с просьбой вернуться в оставленную им и осиротевшую без него обитель.

Что же послужило причиной прихода к преподобному с повинной части братии? Раскаяние о содеянном и скорбь о разлучении с духовным отцом, подобная той, которая охватила насельников Троицкого монастыря по уходе Сергия в Киржач? Однако ни раскаяния, ни скорби не было, было же – сознание своей экономической несостоятельности и материальный дефицит: слава преподобного Трифона привлекала в монастырь не только толпы страждущих богомольцев, просивших у него молитв, но и богатые приношения, поток которых с уходом Трифона иссяк. В довершение бед безнадежно засорилась соляная труба – важнейший источник монастырского дохода. Положение складывалось удручающее – приходилось спасать хозяйство, без которого монастырь жить не будет. Вот почему спесивым любителям указать малолетнему (ведь Трифону не было и 30) святоше его истинное место пришлось приберечь проявления своего гонора до лучших времен… И Трифон вернулся, починил трубу, вновь начал исцелять слепых и увечных – ровно до тех пор, пока утихшие было страсти не разгорелись с новой силой.

На этот раз Трифон удаляется во владения Якова и Григория Строгановых на реку Чусовую. Получив «у них место во обиталище себе», преподобный изгоняет молитвой обосновавшегося на нем беса и устраивает часовню Софии Премудрости Божией. И вновь в самом скором времени к келейке молитвенника прорастает народная тропа окрестных крестьян. Кажется, одинокая, наполовину отшельническая жизнь преподобного исключает возможность гонений со стороны завистливой братии, однако беда, еще одно терзание приходит с той стороны, откуда Трифон не мог ожидать. В тот момент, когда преподобный «нача лес сечь для сея хлебнаго, восхоте от трудов своих питатися», порыв ветра, внезапно налетевший на место его подвигов, переносит огонь, которым Трифон палил свою подсеку, на дровяные запасы окрестных крестьян и Григория Строганова: «и дошедшю огню даже до ставленных дров от ту живущих поселян,//(л. 130) яже ставлены ради соляного промысла Строгановых, и тех дров погорело многое множество». Увидев это, разъяренные жители, как они сами потом уверяли «в горести сердца нашего», схватили преподобного «и с высоты горския низринуша его по острому камению». Уцелев после падения, Трифон, спасаясь бегством, достигает берега реки и запрыгивает в случайно оказавшуюся пустой лодку, которая «тако просто» переправила его на противоположный берег.

Яко же младенец, плачася, ищет матерь свою, тако и Трифон, плачася, ищет Вятскую страну

Разгневанные земледельцы схватили Трифона позднее, когда первая животная ярость уже прошла, и привели его связанным к Строганову. Тот, в свою очередь, пополнил чашу страданий праведника темничным заключением. Впрочем, немного времени спустя покаранный за жестокосердие купец освободит Трифона, поставив ему условие – навеки оставить пермские пределы. Сам Трифон, прощаясь со своими доброхотами (которых как бы то ни было всегда было немало, какие бы удары судьбы ни обрушивались на святого), замечает: «место сие от господина вашего во утеснении». Так, «нужно» и через силу, неволей и в страданиях обретал преподобный свою истинную духовную родину – Вятскую землю, о которой впоследствии так поэтично и проникновенно искренне скажет один из героев Жития: «Яко же младенец, плачася, ищет матерь свою, тако и сей преподобный Трифон, плачася, ищет Вятскую страну и рыдает духовне о разлучении созданныя им Вятския обители Успения Пресвятыя Богородицы, понеже бо в ней и телом свои почивати хощет».

Та часть Жития, которая описывает устроение преподобным Успенской обители, по-новому, совсем не так, как в более ранних житиях, описывает механизм устроения монастыря. В своих административно-хозяйственных начинаниях преподобный опирается не на собрание монашествующих (как уже было сказано, Трифон вовсе не обладал компетенциями, жизненно необходимыми для управления коллективом монахов), а буквально – на народ Божий, сочувственно и доверительно относящихся к нему мирян, и, конечно, представителей власти (купцам Строгановым, воеводе Василию Овцыну), которые неоднократно на протяжении всей его жизни оказывали ему значимое покровительство.

Осознав, что Вятская земля лишена монастырей и осмыслив этот факт как прискорбное недоразумение, преподобный обращается к простым вятчанам, которые «всеми пятию грады» пишут в Москву челобитную об устроении монастыря: «И написавше//(л 147 об.) челобитныя всеми пятию грады за священническими, и за судейскими, и земских старост, и целовалников, и всех православных христиан, и за отцов их духовных руками, и послали преподобнаго к Москве ко государю царю и ко преосвященному митрополиту бити челом». Так, если ранее устроение монастыря в пустынном месте вело за собой устроение за его стеной посада, и таким образом происходила колонизация новых, преимущественно северных земель, то теперь освоенные без церковного вмешательства земли нуждались, напротив, в духовном освоении – освящении жизнью и подвигом монахов.

Житие подробно описывает труды Трифона по обеспечению экономического благоденствия основанного им монастыря: его походы в Москву к царю и патриарху, обращение к воеводе Василию, перенос на новое место недостроенной церкви, присовокупление к обители «сел, и людей, и езер, и покосов сенных». Все это, по мнению агиографа, явственные свидетельства святости преподобного, материальные знаки неподвластного материальному измерению совершенства, увенчанного в конце концов саном архимандрита: «потом же от святейшаго Иова патриарха благословение приемлет, и возложением от святительския его руки во архимандриты поставляется».

Такого масштабного и удачливого местного политика Вятский край не имел несколько столетий

Однако в момент апогея мирской славы преподобного, когда он достиг всех возможных успехов по карьерной лестнице Русской Православной Церкви («Пожалуй, такого масштабного и удачливого местного политика Вятский край не имел несколько столетий»[2]), тогда, когда, казалось бы, Трифону удалось все, что он задумал, наступает кризисный перелом в судьбе преподобного: экономическое благоденствие обители, которого он с таким упорством добивался в течение многих лет, оборачивается в конечном счете разнузданностью братии, которая отказывается жить по принятому преподобным уставу, ограничивающему удовлетворение их греховных прихотей. Монахи желают хранить в кельях «хмельное питие», приглашают в монастырь мирян для устроения совместных пиршеств.

Какова же была реакция Трифона? «Преподобный же, яко твердый адамант пребывая и безчинному//(л. 184) их совету нимало внимая, но паче глаголаше с тихостию: “Достоит нам, рече, братия, по преданию святых отец всем вкупе за трапезую доволитися, что Бог и Пресвятая Богородица подаст, и то во время. А пития жа пианственнаго отнуд не повелено нам имети”». «Адамантова» твердость Трифона соотносится, как видим, с его личным видением ситуации, ментальным несогласием благословить хранение (а по сути – употребление) в обители хмельного пития, одновременно в преломлении к братии крепость эта оборачивается «тихостию» и кротостью, на деле – явной нехваткой определенного рода харизматической жесткости в умении отстаивать свою правоту.

Крамольники не только не внимают кротким увещеваниям старца, но и устраняют его от настоятельства в им же основанном монастыре, выбирают архимандритом его ученика Иону Мамина и продолжают чинить преподобному разного рода обиды: «злобою нань толма яряхуся и биением хотяху его оскорбити, но и ключи церковныя и иных служеб у него взяша и из монастыря его изгоняху». Иона приставляет к Трифону некоего слугу «зело злонравна», который «посмеянием… и укоризнами поношаху ему, и всегда яко пес лаяше, сквернословием охуждаше его, и не точию//(л. 192) злоязычныя деяше, но и руками на святопомазанную главу дерз бываше, и в темницу преподобнаго вверже».

Образец терпения – преподобный претерпевший побои от своих учеников

Перед нами действительно образец невиданного до того терпения преподобного, униженного, оскорбленного и даже претерпевшего побои от своих собственных учеников. Конечно, и преподобный Пафнутий Боровскиий был бит митрополитом Ионой, однако то был митрополит, первое лицо в церковной иерархии, пускай и не совсем канонически избранное; тогда же когда один (лишь только один) из братьев вздумал роптать на устав его обители, Пафнутий явился крамольнику во сне и произнес всего два слова «Сей хулник», однако таким тоном, что желание хулить у недовольного напрочь пропало.

Преподобный же Трифон, презрев всякую гордость, терпит оскорбления и хулы, оказывается заточен в темницу в собственном монастыре, пока наконец Иона не прогоняет его вон, что на деле оказывается для престарелого старца самым страшным из возможных казней: «Яко же младенец, плачася, ищет матерь свою, тако и сей преподобный Трифон, плачася, ищет Вятскую страну и рыдает духовне о разлучении созданныя им Вятския обители Успения Пресвятыя Богородицы, понеже бо в ней и телом свои почивати хощет».

Несмотря на всю трагедийность сложившейся ситуации, преподобный не отчаивается и не опускает рук, более того – складывается впечатление, что этот титан духа просто-напросто неспособен унывать; напротив, он продолжает кипучую деятельность строителя и организатора. В скором времени в слободском городе появляется новый монастырь и два храма – Богоявленский и Архистратига Михаила, воздвигнутые стараниями Трифона. Однако по любимому детищу – Успенскому монастырю – все же Трифон не может не тосковать.

Устроив новую обитель, Трифон путешествует в поисках средств к обеспечению ее хозяйственной деятельности. И в этих странствиях происходит встреча, обнажающая, казалось бы, парадоксальное поведение с обеих сторон: преподобный входит в дом к Никите Строганову, который в ярости прогоняет его вон, несмотря на то что братья Никиты встречают преподобного благодушно. Этот факт, впрочем, не мешает Трифону на следующий же день вновь обратиться к Никите с настойчивой просьбой обеспечить «строение новаго манастыря, и книг, и риз, соли, железа, и прочих потреб».

Дело в том, что перед нами типичная сюжетная загадка, разрешающаяся путем нарушения фабульной линейности: вставляя в свое повествование рассказ в рассказе, агиограф Трифона привлекает сугубое внимание своего читателя к психологической причине того образа действий Трифона, который вызвал неприкрытую злобу Никиты Строганова.

Никита, узнав когда-то о печальной участи преподобного и его изгнании из монастыря учеником Ионой, который, по его сведениям, добился сана архимандрита лукавством царедворца, из сердечного сострадания начинает оказывать Трифону покровительство: «И сего аз, Никита, быв на Москве, шед в соборную церковь и государю царю//(л. 201 об.) и святейшему патриарху бил челом о нем преподобнем Трифоне и просих его к себе, дабы ему сотворил место покойно… И аз умолих его с честию, и привез его до сего града Соли Вычегоцкой в Веденской манастырь Пречистыя//(л. 202) Богородицы, и устроил ему келлию особную, и для келейнаго правила дал ему священноинока, да ту в келлии Бога молит». Однако недолго пробыл Трифон на казенных харчах под крылом у сановного благодетеля – в скором времени преподобный стал проситься в паломническую поездку на Соловки. Вообще, по наблюдению В.А. Бердинских, «тесная связь, а затем разрыв со Строгановыми на этом этапе очень показательна для инициативного, ищущего и самостоятельного духовного лидера», который «не заискивал перед Строгановыми, но всемерно использовал их помощь в своих целях»[3]. Получив по своему прошению корабль, продовольствие и работников, Трифон отъехал от Соли Вычегоцкой, чтобы продать корабль, раздать продовольствие и отпустить с Богом нанятых Строгановым людей, «сам же по своему обычаю нищим образом достиже//(л. 203) Соловецкия обители и, мало пребыв тамо, и паки оттуду, и прииде к Вятке». Если это не провокация, то что же? Зачем же преподобный так явно вызывает гнев своего патрона? «Трифон тосковал по воле, жаждал новых духовных подвигов»[4], – напишет о психологической подоплеке этого поступка преподобного современный исследователь. Однако тоскуя по воле и жаждая новых духовных подвигов, совсем не обязательно было причинять существенный материалный урон великодушному благодетелю или же, как бы мы сказали сейчас, не стоило «кидать на деньги» человека, вся профессиональная деятельность которого сводилась по большому счету к деланию денег. Нет, этот психологический парадоксализм в поведении преподобного кроет под собой что-то иное, принципиально отличное от простой любви к неприкаянным странствиям.

Нелишним здесь будет вспомнить и некоторые черты биографии Трифона, повлиявшие на его психологический портрет. Одной из таковых становится, по замечанию В.В. Потаповой, ранняя смерть отца преподобного, поиск духовной замены отцу в лице священника и, как прямое следствие этого, тот факт, что «церковь становится духовным домом, местом идейных метаний, решения проблем»[5], а также определенного рода беззащитность преподобного, отсутствие той мужественной твердости в характере, которая закладывается в детские и отроческие годы не кем иным как отцом. Отсюда многие эксцессы в характере преподобного, душевное устроение которого, по всей видимости, требовало треволнений и скорбей. Черты определенного характерологического сходства находим в биографии еще одной безотцовщины – святителя Илариона Суздальского, который так же, как и преподобный Трифон, испытал на себе деспотизм старших братий и в мучениях обретал свободу монашеского подвига, то есть испытывал определенного рода сложности с умением отстаивать принимаемые решения.

Душа преподобного, быть может, даже не вполне осознанно (так, по мнению И.М. Осокина, известная деятельность Трифона по просвещению остяков носила случайный характер и не была следствием обдуманного плана[6]), но тем не менее упорно искала преодоления искусительных опасностей, амбициозных вызовов. (Чего только стоила знатная вырубка остяцкого дерева?!)

Заветная мечта – умереть в стенах Успенской обители

Изумительным по лиричности, оценить которую вполне смогут только те читатели Жития, которым удалось проникнуть в тайну характера преподобного, финальным аккордом этой симфонии становится картина обессилевшего в предсмертной болезни старца, лежащего на дне «карбасца» и посылающего к немилостивому ученику вестников с просьбой умилосердиться и принять его в монастырь. И в свете конечного осуществления этой заветной мечты – умереть в стенах Успенской обители – становится вовсе не так важно, что Иона, закончивший свою жизнь самоубийством пять лет спустя[7], согласился принять учителя под им же созданный кров не сразу и не по своей воле, а движимый тщеславием и давлением широких кругов церковной общественности: не будучи силен во внутримонастырской подковерной борьбе, «Трифон сумел получить серьезную поддержку капризного и неустойчивого в своих мнениях городского общества»[8]. Это не важно, важно, что заветная мечта Трифона исполнилась, и завещание преподобного поставить Иону игуменом по его смерти (а ждать предстояло совсем недолго) в этом свете представляется венцом всепрощающей любви, а вовсе не проявлением бесхарактерности.

Житие преподобного Трифона – памятник столь же интересный, нестандартный, сколь и сложный, многомерный, а образ преподобного сочетает в себе противоречивые черты – мощь и одновременно слабость, решительность и неумение постоять за свою правоту. Без сомнений, Житие преподобного Трифона только открывает сокровищницу своих смыслов – как христианских, так и общечеловеческих – перед своим потенциальным читателем.

Архитектура

Экстерьер основного Успенского храма прост и скромен, фасад делится на части с большими украшенными стенами. В интерьере находится живописная роспись на тему Евангелия, относительно новая живопись иллюстрирует деяния преподобного основателя Трифона. Главное украшение Успенской церкви — пятиярусный иконостас, являющийся блестящим образцом высочайшего профессионализма местных мастеров. Наместником с 2012 г. служит отец Феодор (Рулев).

Надвратная Никольская церковь имеет типичное композиционное решение. Кубическое основание поднято на высокий фундамент, с боковых сторон находится трапезная и апсида. Фасады строения выделяются художественным подходом к декорированию. Стройное и изящное строение дополняется братскими кельями и настоятельским корпусом. Это соседство придает дополнительной торжественности при въезде на территорию.

На юго-западе комплекса расположен Трехсвятительный собор. Его бесстолпный четверик дополняет алтарную часть, композиция завершена луковичной главой. Фасады украшены в стиле «узорочья» XVII столетия, пышности экстерьеру придают декоративные пассажи из кирпичей и оконные наличники. Сегодня община собирает пожертвования на восстановление интерьера Трехсвятительной церкви.

Благовещенский храм — самое первое строение на территории Трифоновы монастыря.

Здание выполнено в духе посадского зодчества, имеет пятигранный алтарь, массивный четверик и трапезную, по центральной оси находится притвор, напоминающий глухое крыльцо. В форме фасадов сочетаются элементы «узорочья» и петровского барокко. Сегодня здание нуждается в реконструкции.