Обстоятельства и причины удаления патриарха Никона с престола

Биография

Чем выше прыгнешь, тем больнее падать – этой русской пословицей характеризуется жизнь патриарха Московского и всея Руси Никона. Выходец из простого села в одночасье стал любимцем царя, однако также быстро лишился великого сана. С именем патриарха связано событие в истории – раскол русской православной церкви.

На нижегородской земле, в деревушке Вельдеманово, 17 мая 1605 года в простой крестьянской семье произошло радостное событие: родился мальчик, которого при крещении назвали Никитой. Из биографии родителей будущего патриарха всея Руси известно мало: отец мальчика Мина Минин был марийцем, а мать умерла при родах.

Воспитывался Никита в строгой обстановке, его отец часто отсутствовал дома, поэтому ребенок оставался на попечении мачехи. К слову, вторая жена Мины имела строгий и не лишенный жестокости характер: женщина ненавидела пасынка и била мальчика за малейшую провинность, иногда лишая Никиту куска хлеба и подолгу моря голодом. Отец семейства, огорчавшийся произволом второй жены по отношению к сыну, по возвращению домой часто избивал супругу. Однако стоило Мине выйти за порог дома, бесконечные унижения маленького мальчика продолжались.

Никита терпел грубое отношение приемной матери, находя утешение в священных писаниях, а также мальчика подбадривала любовь бабушки. Будущий служитель церкви рос одаренным ребенком, который вместо игр на свежем воздухе с ребятней предпочитал грамоту.

Современники

Жизнь его пришлась на переломное время истории страны:

• примерно за месяц до его рождения от неизвестных причин умер царь Борис Годунов; со смертью Годунова начинается так называемое Смутное время; именно на него пришлись детские годы будущего Патриарха;
• Нижегородский край, где жили родители Предстоятеля, стал центром событий; именно здесь собиралось ополчение князя Дмитрия Пожарского и Космы Минина;
• когда будущему Патриарху было 8, Земский Собор избрал новую династию – Романовых; первым царем стал 16-летний Михаил Феодорович, Патриархом – его отец, Филарет; его, наряду с сыном писали «Великим государем»; впоследствии Никон также получит этот титул – при внуке Филарета, царе Алексии.

Православие

Когда выходцу из крестьянской семьи исполнилось 12 лет, мальчик отправился в Желтоводский Макариев монастырь, находящийся на левом берегу Волги, где пробыл послушником вплоть до 1624 года. Но по настоянию родственников, которые выманивали юношу из службы обманным путем, Никита вынужден вернуться домой в родное село, где пережил смерть любимой бабушки и отца.

В Вельдеманово Никон женится и принимает сан иерея. Первоначально священник проводит церковные обряды в соседнем селе Лысково, но по стечению обстоятельств отравляется на службу в Москву, так как столичные купцы узнали об образованности и начитанности селянина. Именно в столице России произойдут переломы судьбы будущего предстоятеля православной церкви.

Семейную жизнь Никиты и его супруги сложно назвать счастливой: паре не удалось завести потомков, так как новорожденные дети умирали в младенческом возрасте. Священнослужитель воспринял печальные утраты как знак свыше, означающий отстранение от мирской жизни. Так, в 1635 году иерей убедил супругу стать монахиней Алексеевского монастыря.

Оставив деньги на содержание жены, тридцатилетний Никита Минин принимает постриг в Словецком монастыре и становится Никоном: настоятель скита Елеазар собственноручно совершал этот посвященческий обряд. Исходя из православной религии, человек принявший постриг в монахи умирает для прежней мирской жизни и принимает другое имя, обретая новое духовное начало.

Отрешенный от жизненных хлопот и суеты Никон соблюдает монашескую жизнь, без устали читает священные книги и молится, отдавая волю и душу на почитание Бога. Жизнь в ските, расположенном на берегу Круглого озера, была строгой, инокам приходилось читать библейские рукописи в течение ночи, не смыкая усталых глаз. Пища в поселении монахов не отличалась изобилием: скитники питались запасами ягод и фруктов, да мукой, которую жертвовало государство.

Из-за благочестивой службы и грамотности Никон становится любимым послушником преподобного Елеазара Анзерского, который в будущем поручает приспешнику самостоятельно проводить таинственные литургические обряды, а также Никону доверяют заведование скифом.

Но в 1639 году у инока Никона и старца Елеазара возникают разногласия по поводу строительства новой церкви, поэтому будущему московскому патриарху, не нашедшему поддержки братии, приходится бежать из монашеского поселения, которому он служил на протяжении долгих лет.

После скитаний Никон находит утешение в Кожеозерском монастыре, а после кончины настоятеля храма становится игуменом.

В 1646 году священнослужитель вновь отправляется в столицу России для сбора пожертвований обители и по традиции старинного обряда приходит с поклоном к государю Алексею Михайловичу.

Никон поразил царя образованностью и красноречивыми речами. К слову, Алексей Михайлович слыл человеком очень набожным и к православной религии и церкви относился снисходительно.

После общения со священником князь понял, что хочет видеть этого человека в Москве, поэтому перевел игумена в столицу. Некоторым боярам не нравилось такое расположение царя к простому старцу, но, тем не менее, выходец из крестьянской семьи становится архимандритом Новоспасского православного монастыря.

Находясь на службе, Никон становится участником кружка «ревнителей благочестия», который был сформирован в конце 17 века.

Позже, в 1649 году, Минин становится митрополитом Новгородской епархии и с особым усердием исполняет обязанности, совершая службы по строго установленным правилам.

В 1650 году вспыхнуло голодное народное восстание в Великом Новгороде, поводом для недовольства горожан стало резкое поднятие цен на хлеб. Участниками бунта были люди различных сословий, от стрелков, до бедняков и ремесленников: российский народ выступал против политики государя. Но из-за устойчивой позиции митрополита Никона, защищавшего интересы Алексея Михайловича и других его соратников, новгородский бунт был подавлен.

Руководителей восстания ждал смертный приговор, который позднее изменился на нещадное избиение кнутом. Смягчение наказания произошло благодаря митрополиту, который не оставался равнодушным к мирскому люду: Никон посещал темницы и выслушивал жалобы арестантов, а также общался с простым народом, из-за чего некоторые горожане находили утешение в речах избранного митрополита.

Обстоятельства и причины удаления патриарха Никона с престола

С половины XVII века установленный в русской церкви праздник положения ризы Господней, в память принесения ее в 1625 г. из Персии в царствующий град Москву, перенесен был па 10 число июля месяца1. В московском успенском соборе этот праздник отправлялся с особенною торжественностью; богослужение совершал сам патриарх в присутствии государя, когда последний был в столице. Накануне праздника за вечернею патриарх с сослужащим духовенством выносил ковчег со святою ризою из-под медного шатра, стоящего и доныне на юго-западной стороне успенского собора, и открывал его для поклонения; после вечерни пел пред ним молебен, на всенощном бдении выходил на литию и величание и после литургии относил ковчег на прежнее место под шатер на поставец, который в то время назывался «гробом Господним»2.

В 1658 году патриарх Никон думал отправить праздник положения ризы Господней с такою же торжественностью; царь Алексей Михайлович тогда был в Moскве. Но, к величавшему сожалению, праздник 10 июля в этом году ознаменовался тогда горестным событием, повлекшим за собою печальные последствия лично для патриарха Никона и для всей русской церкви. В этот день патриарх Никон неожиданно для всех отрекся от престола и удалился от управления делами русской церкви. Удаление его от патриаршего престола произвело смущение в русском обществе и большие замешательства в делах церковных. По поводу его возникло обширное следственное дело над патриархом Никоном. Для разбора этого дела и суждении о нем сознана была необходимость обратиться к мнению и суду восточных патриархов. Дело Никона, перенесенное на суд вселенской церкви, в разные времена под влиянием различных обстоятельств принимало то или другое направление, ту или другую окраску и через это становилось вопросом общеисторическим, характеризовавшим собою взаимные отношения русской и греческой церкви. В этом заключается важность удаления патриарха Никона от престола и интерес в раскрытии обстоятельств этого события для историка.

Описать подробно и со всей фотографической точностью обстоятельства удаления патриарха Никона с престола невозможно вследствие недостатка и односторонности относящегося сюда исторического материала. Ближайших и современных этому событию подробных письменных свидетельств о нем мы не имеем3. Русское правительство под давлением совершившегося факта сочло возможным приступить к расследованию обстоятельств этого события только через полтора года, в феврале 1660 года, когда многие частности могли или забыться, или получить особую окраску в глазах следователей и свидетелей; правительство для своих целей подбирало свидетельские показания не о всех обстоятельствах удаления Никона, а только о тех, которые ему были нужны. Односторонность таких показаний и сделанных на основании их выводов легко усматривается при чтении подлинных списков этих указаний и при сравнении их с теми данными, которые изложены в докладе о них царю на соборе 1660 года и в определениях этого собора. Односторонность таких показаний тогда же замечена была главным заинтересованным в деле лицом, патриархом Никоном, и опротестована им в его письмах, в письме к газскому митрополиту Паисию Лигариду; в «Возражении или разорении» против вопросов Симеона Стрешнева и ответов них Паисия Лигарида и в письме Никона к цареградскому патриарху Дионисию. Указанные сочинения патриарха Никона значительно восполняют недостатки сведений об обстоятельствах удаления его с престола4. На основании этих данных удаление п. Никона с престола представляется в следующем виде.

9 июля, накануне праздника положения ризы Господней, перед самой вечерней, патриарх Никон по установленному издавна порядку отправил во дворец одного из священников с приглашением государя к вечернему богослужению, так как в прежнее время всегда было «собрание благочестивейшему царю со всем синклитом на вечерню и утреню». Но государь отказался присутствовать при соборном богослужении, и патриарх совершил вынос ковчега со святою ризою и отправил молебен перед ним без государя5. После полуночи, когда начали благовестить ко всенощному бдению, церковные власти и соборяне, назначенные служить в успенском соборе с патриархом, вместе с певчими по обычаю собрались в патриаршую крестовую палату и ожидали выхода патриарха из внутренних келий для торжественных проводов его в собор к богослужению; на этот раз патриаршего выхода они принуждены были ждать долгое время6. Замедление произошло по следующему поводу: перед всенощным бдением патриарх согласно установившемуся церемониалу вновь отправил своего священника во дворец приглашать государя к утреннему богослужению в соборной церкви; царь опять отказался от выхода в собор и прислал своего спальника, князя Юрья Ивановича Ромодановского, известить патриарха, что «царское величество (на него) гневен, от того к заутрени не будет, не велел ждать себя и к литургии»; князь Ромодановский объявил Никону от царского имени и причины государева гнева: «ты-де царское величество преобидишь, сам назвал себя великим государем; а ты-де не великой государь; один у нас великий государь – царь».

Никон был поражен таким заявлением царской немилости к нему, по собственным его словам, хотел показать неосновательность такой причины царского гнева и объяснял Ромодановскому, что «у него и желания не было называться великим государем, а изволил так назвать его и писать в грамотах сам великий государь царь; свидетельством чего служат и сохранившиеся у него (патриархa) собственноручные грамоты царского величества». Но Ромодановский продолжал говорить Никону: «царское величество почитал-де тебя, как отца и пастыря, и ты-де не узнался (не понял); отныне он не велел тебе писаться и называться великим государем; об этом велено объявить тебе, и почитать тебя впредь не будем»7.

Прямое объявление от царского имени немилости и гнева государева к патриарху, высказанное в такой резкой форме, в такое неурочное время, почти в полночь, пред самым началом праздника, когда патриарх готовился идти к богослужению, естественно должно было сильно смутить патриарха Никона. Никон увидел, что царь сильно гневается на него, из-за этого гнева уклоняется от церковной службы, от выполнения церковных церемониалов, издавна уже освященных народными обычаями, что из-за этого смущается и народное религиозное чувство и нарушается торжество самого праздника; Никон хорошо сознавал, что гнев государя на него основан на клеветах окружавших его царедворцев, будет поддерживаться ими далее, может принять и другие не менее резкие формы, может и в самом обществе и в народе вызвать события, нежелательные для Никона и церкви. Поэтому, чтобы избавиться от царского гнева, уничтожить причины уклонения государя от участия в общественных церемониях и богослужении, предотвратить общественное смущение в церкви и обществе, Никон решился на крайнее средство, решился сам удалиться от царских очей, из Москвы, от своего престола. Мысль об этом удалении, по словам патриарха, явилась у него сряду же по объявлении ему князем Ромодановским царского гнева, и сразу же была высказана этому князю для передачи государю: «И то говорено, что от немилосердия его государева иду из Москвы вон, и пусть ему государю просторее без меня; а то на меня гневаяся к церкви не ходит»8. Князь Ромодановский вышел из келий патриарха. Смущенный духом, Никон не мог сам спокойно отправлять церковную службу; к ожидавшим его долгое время в крестовой палате церковным властям выслал своего ризничего дьякона Иова с объявлением, что патриаршего выхода в собор ко всенощному не будет. И власти пели всенощное без патриарха и государя9.

Патриарх Никон решил оставить свой престол в тот же день, наперед отслужив литургию в успенском соборе и объявив народу о своем решении. Об этом он заявил своим приближенным вскоре по уходе князя Ромодановского и церковных властей из патриаршей крестовой. Когда весть об этом намерении патриарха разнеслась на патриаршем дворе, приближенные к патриарху Никону дьяки сряду же начали убеждать и просить его отказаться от своего намерения. Дьяк Иван Калитин говорит патриарху: «не ходи из Москвы и не оставляй своего престола»; но патриарх не захотел слушать его. Калитин сразу же побежал рассказать о решении патриарха другу его, известному в следственном деле Никона, Никите Зюзину, рассчитывая через Зюзина повлиять на патриарха, и передал ему свой разговор с Никоном. Зюзин сам не посмел идти на двор к патриарху и лично убеждать его – не оставлять патриаршества; но велел тому же Калитину «говорить патриарху, чтобы он от такова дерзновения престал и с Москвы не ходил и церкви Божии не возмутил и великого государя не прогневал; а будет пойдешь не разсудно и не размысля дело сие, и впредь и хотящу ти внити (на патриарший престол), не леть ти будет. А мне к тебе нельзя быть, опасаюсь великаго государя гневу, видя твое такое дерзновение». Такие слова Зюзина, переданные Калитиным патриарху, подействовали на патриарха и заставили его призадуматься над своим решением: «он де усумнился было от твоих слов», – передавал потом Калитин Зюзину, – «и сталь было писать письмо к государю, в котором отказывался от своего решения оставить патриаршество; но, немного написав, разодрал написанное и сказал: иду-де»10. Утром же, за чтением церковного правила перед причащением патриарх Никон сказал и своему поддьякону Ивану Тверитину о том, что он оставляет сегодня патриарший престол, и приказал ему купить «ключку», простую однорожную палку, какую обыкновенно носили тогда приходские священники11. Кроме «ключки» Никон приказал приготовить себе и простое монашеское платье с черным клобуком и простую телегу, в которой он мог бы уехать из московского Кремля после службы.

В третьем часу дня, когда начали благовестить к обедне и власти пришли в патриаршую крестовую палату, чтобы провожать Никона в собор к богослужению, патриарх приказал своему ризничему, черному дьякону Иову принести себе из собора посох Петра митрополита, а поддьяконам и певчим дьякам прийти в новых лучших «больших» стихарях, и при этом заметил, что теперь его провожать будут в последний раз. Совершив торжественный вход в успенский собор и приложившись к св. иконам, Спасовой ризе и мощам чудотворцев, патриарх стал облачаться; ему подали рядовое облечете; но патриарх велел переменить его и принести саккос св. Петра митрополита и омофор, известный под именем омофора 6 вселенского собора. Так как этот саккос и омофор не были заранее приготовлены к служению и находились развешанными в палатах на царевоборисовском дворе, то в облачении произошла остановка; поддьяконы много времени ходили за назначенным облачением, впопыхах принесли не тот саккос и омофор; принуждены были снова бежать на царевоборисовский двор; патриарх ожидал их долгое время, и потом уже облачившись приступил к совершению литургии12. На этот раз с патриархом служили: два митрополита – крутицкий Питирим и сербский Михаил13, архиепископ тверской и кашинский Иоасаф, пять архимандритов – чудовской Иосиф, Спаса-нового монастыря Иосиф, спасоандрониковский Дионисий, богоявленский из-за торгу Киприан, и хутынский из Новгорода Тихон; три игумена – знаменский Иосиф, златоустовский Мисаил и домового патриаршего новинского монастыря Боголеп; три протопопа – большого успенского собора Михаил, архангельского собора Кодрат и сретенского собора Андрей, три священника успенского собора – Киприан, Василий Федоров и Федор Терентьев, два соборных дьякона – Михаил и Петр, четыре подьякона – Петр Федоров новгородец, Иван Васильев, Матвей Кузмин и Иван Тверитин, причетчик Гаврилка Семенов. На клиросе пели патриаршие певчие дьяки и поддьяки14. Церковь была переполнена народом. Литургия отправлялась обычным порядком. Во время причащения патриарх целовал властей и служащих всех в уста15. По причащении патриарх, сев на стуле перед престолом, стал писать на столбце бумаги письмо16, которое сряду же и отправил к государю со своим ризничим иеродиаконом Иовом, хотя не участвовавшим в служении, но стоявшим тогда в алтаре в облачении. Письмо это до нас не дошло в подлинном виде, но содержание его передает сам Никон; он извещал в нем государя о своем удалении от патриаршества и в таких словах определял причины этого удаления: «Се вижу на мя гнев твой умножен без правды, и того ради и собор святых во святых церквах лишаеши. Аз же пришлец есмь на земли, и се ныне, поминая заповедь Божью, дая место гневу, отхожу от места и града сего. И ты имаши ответ пред Господом Богом о всем дати»17. Государь, просмотрев это письмо, отослал его назад с тем же иеродиаконом. Возвращение этого письма государем еще более смутило патриарха. Можно думать, что Никон, посылая это письмо, в котором повторял переданное им на словах князю Ромодановскому, думал тем самым если не вызвать государя на личные объяснения с собою по поводу заявленного им желанья оставить патриаршество, то по крайней мере узнать мнение государя на этот счет, узнать, что государь будет говорить по поводу оставления им патриаршего престола, будет ли просить его остаться на престоле или нет. Можно думать, что Никон несколько еще сомневался в полной справедливости заявления о силе царского гнева, объявленного ему князем Ромодановским; царский гнев мог быть преувеличен в устах этого боярина, нерасположенного к патриарху; может быть, еще оставался выход к примирению его с государем. Патриарха могли тревожить и те печальные последствия его удаления от патриаршества, о которых ему было передано утром от приятеля его Никиты Зюзина. Теперь же обратно получив свое письмо от государя, Никон ясно видел, что царь действительно и сильно гневается на него; царь не только не просить его остаться на престоле, но не хочет даже принимать письма об отречении его. И вот патриарх Никон твердо решил объявить теперь народу свое намерение удалиться с патриаршего престола. Подозвав соборного ключаря Иова, он приказал ему поставить сторожей у всех входных церковных дверей, чтобы они не выпускали никого из церкви, в церковь же пускали бы народ и объявляли всем, что патриарх будет говорить поучение к народу18. По окончании литургии19, патриарх вышел из алтаря, стал на приступе амвона против царских дверей и начал читать печатное поучение, из бесед Св. Иоанна Златоустого на послания апостола Павла, беседу двадцать девятую и нравоучение этой беседы об учителях церковных, каков должен быть пастырь и учитель20. Окончив чтение печатного поучения, Никон обратился с собственной речью к народу.

Восстановить не только полный текст этой замечательной речи Никона, но даже все главные мысли ее и самый порядок, в каком излагались эти мысли, невозможно. Почти все лица, дававшие после показания об обстоятельствах удаления п. Никона с престола, прямо заявляли, что они не помнят и не слыхали многого из речи патриарха вследствие разных обстоятельств, препятствовавших им слушать Никона21. К тому же, от допрашиваемых лиц и не требовали подробных показаний обо всем происходившем в соборе во время удаления Никона с престола и в частности восстановления всей его речи к народу; особенное внимание свидетелей обращалось только на известный места в этой речи, которые особенно интересовали правительство; некоторые собственноручные показания свидетелей, весьма драгоценные для характеристики речи Никона, впоследствии были переделаны по известным образцам и в первоначальном виде не вошли в официальный доклад собора государю. Патриарх Никон резко протестовал потом против составленного на основании таких данных определения собора 1660 г. о характере удаления его с престола22 и указывал на такие стороны своей речи в соборе, о которых в письменных свидетельских показаниях сделан только небольшой намек. На основании этих подлинных свидетельских показаний, объяснений самого Никона и других данных можем указать следующие более или менее главные пункты в речи Никона, произнесенной им в соборе.

Дочитав до того места в печатной проповеди, где говорится о беспорядках в церковной жизни, происходящих от небрежности пастырей, патриарх Никон прямо переносит речь к описанию своего личного управления русскою церковью и указывает в этом управлении много личных недостатков, опущений, беспорядков, отразившихся и в жизни его паствы. «Ленив-де я был учить вас и не стало де меня столько; из-за своей лености я окрастовел, и вы де, видя мое к вам неучение, от меня окрастовели»23; «как неискусный пастырь, не умеющий пасти свое стадо, губит это стадо и бывает крастоват от того и овцы коростовеют, так и я не умею вас пасти ни в чем; только де погубил вас, сам окрастовел и вас смутил и никакому добру не научил»24. «Шесть лет был я патриархом и с вас брал волну, брал, а о стаде не пекся»25. «Я де согрешил., недостоин святительства»26. «Взял де на себя корабль великий, правил и править не возмог; у корабля кормило згнило и корабль опровержеся»27. «Как де я приял церковь Божью и я шесть лет патриархом был, и чисту ее в Вере Христовой соблюл, и ничево де я без совету вселенских патриархов не чинил; и по ныне де за согрешение свое пред Богом, понеже на пути расслабленна, гнойна не посетил; ни из сицевых и подобных сим добрых дел не показал, и за cие не хощу быти патриархом»28. Описывая далее свои отношения к пастве, патриарх просил прощения себе у лиц недовольных им и указывал на следующие стороны этих отношений и недовольства: «у кого де я село отнял, возми назад ево; или де полуценою или малою ценою купил, возврати де малую цену мне. а село свое возми; или де у ново вещь какую насиловал и изнурил ея, отдать нечево, прощенья прошу»29. В речи патриарх коснулся и главной своей деятельности по исправлению церковных книг и обрядов церковных и описал отношение паствы к этой своей деятельности. «Как я ходил с государем царевичем и великим князем Алексеем Алексеевичем в Калязин монастырь, и в ту де пору на Москве многие люди к лобному месту збирались и называли меня иконоборцем, что многие де иконы я имал и драл, и за то де меня хотели убить; а я имал иконы латинские, которым нельзя кланятися; а вывез тот перевод немчин из немецкия земли»30. Указав при этом на Спасов образ греческого письма, патриарх продолжал: «мощно де сему верить и поклонятись. А я де не иконоборец. И после того времени называли меня еретиком: новые де книги завел. И то ради моих грехов чинится. И я вам предлагал многое поучение и свидетельство вселенских патриархов, и вы в непослушании окаменением сердец своих хотели меня камением побить. А нас единою Христос кровию искупил; а меня вам камением побить, и мне никово кровию своею не избавить. И чем вам камением меня побить и еретиком называть, и я вам от сего времени не буду патриарх, а предаю вас в руце Богу живу; той вас да упасет»31. В речи Никон коснулся и другого важного пункта, личных отношений к нему государя. Он упомянул о своем избрании на патриаршество по просьбе и умолению государя, об обещании, торжественно данном государем и синклитом при этом избрании, слушаться патриарха; затем перешел к описанию настоящих отношений к нему государя и открыто пред всем народом засвидетельствовал о царском на него гневе. «И мы, пишет Никон, видев царский гнев, того де дни по совершении святыя литургии засвидетельствовали о том пред Господом Богом и Спасом нашим Иисусом Христом и пред святою Богородицею, и святыми ангелами, и всеми святыми, пред бывшими в то время архиереями, пред освященным собором, пред множеством народа, пред небом и землею; известили напрасный гнев царский, что царь, напрасно без правды гневается на меня и от того на общее собрание не ходит»32.

Речь патриарха Никона отличалась сильным одушевлением и носила патетический характер. Под конец ее патриарх возвысил голос и со слезами на глазах во всю великую церковь молвил33: «От сего времени не хочу быть вам патриархом, в вы не называйте меня московским патриархом»34.

Окончив речь к народу, преподав в ней мир и благословение предстоявшим и сам испросив себе у них прощения35, патриарх Никон сряду же на амвоне начал снимать с себя святительское облачение, митру, омофор, панагию, саккос и передавал их на руки своим поддьяконам и дьякам36. В это время поднесли ему мешок с простым монашеским платьем, заранее приготовленным для него; но церковные власти, бывшие с ним в служении, не дали ему надеть этого платья, мешок у него отняли, передали его священнику Федору Терентьеву, а сами стали просить патриарха остаться на своем престоле; они молили патриарха: «кому де ты нас сирых оставляешь»? Но патриарх оставался непреклонным: «не буду де я вам отселе патриарх и пастырь; престол же оставлю тому, кого де вам Бог и пресвятая Богородица изволить дать в пастыря и отца»37. В одном стихаре он вошел в алтарь38 и направился к ризнице, чтобы там надеть черное платье; но священник Федор Терентьев мешок с этим платьем успел уже спрятать в соседнем алтаре во имя апостолов Петра и Павла39. Сняв в алтаре стихарь и надев ряску, патриарх опять направился к ризнице; митрополит Питирим хотел загородить ему туда дорогу, но патриарх «сильно от него урвался», вошел в ризницу, надел на себя черную байберековую мантию с источниками и черный клобук, в руки взял простую деревянную однорожную ключку, и без панагии на груди вышел из алтаря; святительский посох Петра чудотворца поставил на месте и, помолясь перед иконами, направился к выходу из собора.

Понятно то великое смущение, какое произвели в присутствующих сильная энергическая речь патриарха Никона, открытое сознание им своих немощей, обличение им народного протеста против тех его распоряжений и действий, которые составляли главную заботу во всей его жизни, смелое заявление о перемене добрых отношений тишайшего государя к своему собинному другу, на которого царь положил всю свою душу, наконец – решительное настойчивое желание патриарха оставить патриаршество. Многолюдная масса стоявших в церкви заколыхалась и двинулась к месту, где говорил патриарх; в народе образовалась давка и поднялся шум, из-за которого невозможно было хорошо расслышать речи патриарха даже тем лицам, которые стояли возле него; многие из служивших с патриархом были сдвинуты со своих мест к образам, а некоторые принуждены удалиться в алтарь. Но среди этого шума и давки не слышно было никаких отдельных резких возгласов, которые бы свидетельствовали о каком-либо непочтительном и недружелюбном отношении столпившейся массы к обличавшему ее патриарху. Масса на первых порах была поражена неожиданностью; ее охватывал трепет от сильных речей Никона; служившее с ним духовенство, заранее слышавшее о намерении патриарха оставить престол и знавшее уже приготовления к тому, настолько было поражено случавшимся, что в полном почти составе растерялось, не помнило, что делает, и потом на допросах отзывалось запамятованием всех подробностей происходившего пред его глазами. Только немногие из зрителей, обладавшие некоторым хладнокровием и расчетливостью, по собственным их словам, ужаснувшись задуманного патриархом дела, заранее поспешили выйти из церкви40. Когда прошли первый минуты испуга и душевного волнения, доброе русское сердце наполнилось умилением, всепрощением и любовью к тому человеку, один вид которого прежде вызывал робость и распоряжения которого считались тяжелыми и вызывали недовольство и протест. Об удалении Никона от престола стали сожалеть и плакать те, которые прежде боялись его и тяготились им. Плакали в алтаре лица, из которых многие считали страшным подойти и ко вратам его крестовой. Плакали в ризнице его поддьяконы и за своей работой «плачучи убиралися»41. Плакали церковные власти, когда просили Никона не оставлять патриаршества. «Плакал зело» и Никон, когда читал поучение, когда прощался с духовенством и с народом и, прося у них себе прощения, во время речи постоянно поднимал свои руки и благословлял присутствующих42; плакал и народ, слушая речь патриарха и принимая его благословенье и прощение43. Особенно же сказалось доброе чувство народа тогда, когда Никон хотел выйти из собора. Православные христиане всяких чинов люди, говорится в показаниях очевидцев, соборную церковь заперли и из церкви вон пaтриарxa не пустили; он сел за своим местом среди церкви на последней ступени амвона лицом к западным дверям и сидел долгое время44, окруженный народом, который не хотел расстаться со своим архипастырем. Несколько раз Никон порывался было вставать, чтобы выйти из собора, но народ загораживал ему дорогу и не допускал до дверей45.

В это время произошли следующие обстоятельства. Церковные власти, близко заинтересованные происходившими в соборе, сочли долгом доложить о том государю. С докладом отправились во дворец оба митрополита, служившие с патриархом Никоном, наперед распорядившись и со своей стороны не выпускать патриарха из церкви до государева указа46. Выслушав донесение церковных властей, царь был поражен поступком Никона и свое впечатление выразил в таких словах к окружавшим его лицам: «Я точно сплю с открытыми глазами и все это вижу во сне47. После непродолжительного совещания с церковными властями и случившимися во дворце боярами, государь отправил в собор для объяснения с патриархом своего ближнего боярина князя Алексея Никитича Трубецкого, окольничего Родиона Стрешнева с другими боярами48. Прибыв в собор, князь Трубецкой подошел к Никону за благословением; но патриарх отказался благословлять его: «Какое мое благословение! прошло оно; я теперь простой чернец, а не патриарх, и недостоин быть патриархом». Трубецкой спросил: «в чем твое недостоинство? что ты сделал?» Никон ответил: «буде надобно, я стану тебе каяться. Трубецкой на это заметил: «мне какое дело слушать твою исповедь; это не мое дело; не кайся, но скажи, зачем оставляешь патриаршество? живи, не оставляй своего престола; великий государь наш жалует тебя; и рад тебе». Патриарх стал объяснять причины своего удаления от патриаршества: «даю место гневу царского величества, что бояре царского синклита и всякие люди без правды творят многие обиды церковному чину, а царское величество не дает на них сыску и управы; а о чем мы пожалимся, и он гневается на нас». Боярам, присланным от государя, конечно не могла нравиться такая речь Никона; они сряду же вступились за свою честь и стали обвинять патриарха перед народом: «Ты сам назвался великим государем, вступаешься во многие государственный дела; и тебе бы впредь великим государем не называться и в государственные дела не вступаться». Никон отвечал: «Самовольно так мы не назывались и в государственные дела не вступались; а что кому говорили о неправде и бедных от напастей избавляли, так, мы архиереи, на то и поставляемся». При этом патриарх передал Трубецкому письмо, которое перед тем послал государю со своим ризничим; просил князя вновь передать это письмо государю и бить челом, чтобы государь пожаловал, велел дать ему келью для жительства. Князь Трубецкой отправился во дворец с письмом Никона и с донесением о своих переговорах с патриархом. Но государь опять не принял этого письма и велел возвратить его патриарху и объявить, чтобы он не оставлял патриаршего престола и жил в Москве по-прежнему, что келий у него на патриаршем дворе много, в какой захочешь, в той пусть и живет. Князь Трубецкой возвратился в собор и передал слова государя патриарху; но Никон оставался непреклонным: «Уже-де я слова своего не переценю; да и давно у меня было обещание, чтобы не быть патриархом». И с этими словами направился вон из соборной церкви; бояре не велели его более задерживать49.

У собора ждал патриарха извозчик с колесницею; патриарх хотел в нее сесть; но столпившийся около него народ помешал ему исполнить свое намерение: коня распряг, упряжь разрезал и колесницу разломал. Патриарх отправился пешком по ивановской площади, покрытой в то время большою грязью. На дороге подали ему карету, но Никон отказался сесть в нее. Окруженный толпою народа, он подошел к спасским воротам; но народ не хотел пропускать его, запер ворота, так что патриарх принужден был сесть в одной нише под башнею, в ожидании, пока ему отворят; многие плакали, зачем патриарх оставляет свою паству. Вскоре прибыли царские сановники и приказали отворить ворота. Никон, в сопровождении толпы, постоянно преграждавшей ему путь, прошел Красную площадь, ильинский крестец, дошел до подворья Воскресенского монастыря и, благословив народ, направился в свои кельи50. Сюда прислал царь Алексей Михайлович того же князя Трубецкого и окольничего Родиона Стрешнева с наказом, чтобы патриарх не уходил в Воскресенский монастырь, наперед не увидавшись с государем. Такого свидания давно желал и Никон, надеясь в личных беседах с царем объясниться подробно; тогда может умириться и царское величество и церковь. Но приглашения ему от государя явиться во дворец для объяснений и вестей никаких не было. Прождав их около трех дней, патриарх утром 12 числа июля взял в Новодевичьем монастыре две коляски плетенных из прутьев, киевской работы, в одну из них положил свои вещи, в другую сел сам и выехал из Москвы в свой Воскресенский монастырь. Из имущества он взял с собою митру, саккос и по одной одежде другого архиерейского облачения и то из недорогих тканей. Узнав об отъезде Никона из Москвы, государь послал за ним вдогонку того же князя Трубецкого со своим дьяком Ларионом Лопухиным и отправил с ними в дар патриарху свою царскую карету; но догнать его не могли. Патриарх Никон был уже в своем монастыре; присланную ему в дар карету не принял; она отвезена была в монастырское село Чернево, первую станцию по дороге из Москвы в город Воскресенск, где и оставалась долгое время51.

Патриарх

Никон стал приемником святейшего Иосифа, который умер 25 апреля 1652 года в Великий четверг. Благочестивцы хотели, чтобы церковный сан Патриарха передался основателю движения «ревнителей» Стефану, однако тот отказался выдвигать свою кандидатуру, потому что не выдержал конкуренции любимчика царя.

Для Российского государства в 17 веке титул епископа-предстоятеля наделял священнослужителя полномочиями: патриарх всея Руси мог наравне с государем решать политические вопросы, указывать царю на ошибки, а также миловать осужденных и наказывать людей нарушивших духовные законы. Фактически Алексей Михайлович сделал Никона своим соратником.

Во время возведения игумена в патриаршеский сан Никон выудил у Алексея Михайловича обещание, что тот ни при каких условиях не будет вмешиваться в дела церкви.

Православные святые с именем Никон

Далее мы приводим список святых, нареченных православным мужским именем Никон.

Дни памяти указаны по новому стилю, чтобы Вы могли выбрать мальчику святого покровителя по дате, ближайшей к дню рождения.

• Никон (Беляев) Оптинский, исповедник, прп. 04.02, 08.07, 24.10
• Никон (Беляев), архимандрит, прмч. 04.02, 10.12
• Никон Клавдиопольский, мч. 11.10
• Никон Мелитинский, мч. 20.11
• Никон Печерский, мч. 09.09
• Никон Соколовский, прп. 15.07
• Никон Сухой, Печерский 11.10, 24.12
• Преподобный Никон, игумен Киево-Печерский 05.04, 11.10
• Преподобный Никон, игумен Радонежский 20.07, 30.11
• Святитель Никон Сицилийский, епископ, сщмч. 05.04

Реформы и раскол церкви

Минин оставался народным любимцем и влиял на политические вопросы, благодаря московскому патриарху в 1654 году произошло воссоединение России и Украины, а также Никон был заинтересован в строительстве и реставрации храмов.

Реформаторская деятельность Патриарха Московского и всея Руси Никона оставила след в истории благодаря расколу русской православной церкви в 1650-1660 гг.

Причина раскола начала появляться еще со времен образования кружка «ревнителей благочестия». Участники религиозной группировки обсуждали вопрос унификации духовенства и призывали к единообразию прочтения священных писаний и проведения обрядов. Только вот насчет принятия оригинального образца у коллектива возникли разногласия: кто-то был приверженцем византийской культуры, когда другие опирались на древнерусские рукописи.

С появлением Минина на патриаршем престоле кружок благочестивцев распался, однако недовольные политикой Никона старообрядцы продолжали выступать против реформации патриарха. Никон вводит новые богослужебные правила в 1653 году, которые стали причиной раскола между соратниками патриарха и старообрядцами.

Реформы Никона заключались в следующем:

• Церковные книги переиздавались и переводились согласно греческим канонам
• Двуперстное знамение, введенное вместе с Крещением Руси, было заменено на троеперстное. Для приверженцев «старого православия» два пальца означали две природы единого Христа, а три символизировали Святую Троицу. Поэтому, казалось бы, столь незначительное изменение в службе было важным для религиозных людей
• Изменено написание имени Христа: Исус стал Иисусом
• Земные поклоны преобразовались поясными поклонами
• Слово «Аллилуйя» стало произноситься три раза вместо двух и т.д.

Алексей Михайлович уважал Никона и отдал Минину титул «Великого Государя» (до Никона титулом пользовался отец Михаила Федоровича Филарет), но вскоре произошел конфликт между патриархом и царем. Причиной разногласия послужило Соборное уложение, принятое в 1649 году. Этот свод государственных законов умалял статус православной церкви и делал ее полностью зависимой от государства.

Также бояре, которым не нравилась приближенность Никона к царю, плели против патриарха интриги, и результат не заставил себя ждать: сплетни в корне поменяли отношение Алексея Михайловича к Минину. Из-за событий, обернувшихся против священнослужителя, Никон вынужден в знак несогласия покинуть Москву.

В 1666 году суд поместного собора Русской церкви принял решение исключить Никона из патриаршеского сана и извергнуть его из священства за «противодеяния».

Реформатор и «антихрист»

Церковная реформа, повлекшая за собой раскол, возникла отнюдь не на пустом месте. Столетия разъединения, политические потрясения и завоевания привели к тому, что к XVII веку Обряд русской Православной Церкви стал серьезно отличаться от греческого. Поскольку веру русские люди приняли из Византийской империи, Никон и задумал привести обрядность в Московском государстве в соответствие с греческой.

Исследователи говорят, впрочем, и о более далеко идущих замыслах Патриарха. Именно в ту пору окончательно утвердился тезис «Москва – Третий Рим», и Никон видел государя Московского новым императором, себя – Вселенским Патриархом, а Москву – центром православия, пришедшим на смену оскверненному турками Константинополю. Разумеется, для реализации такого замысла нужно было сделать русский церковный обряд ближе к греческому.

Помимо ревизии богослужебных книг и исправления в них ошибок, допущенных переписчиками, Никон покушается и на такие вещи, как «сугубая аллилуйя», направление движения крестного хода, одежду священства и, наконец, на крестное знамение. Для большинства русских людей богослужебные тексты были чем-то очень далеким и непонятным, по-настоящему против правки возмутились лишь несколько грамотеев из числа духовенства. Но ходить крестным ходом против солнца, хотя издревле ходили посолонь, но восклицать «аллилуйя» трижды, хотя всегда делали это дважды, и, наконец, креститься «троеперстно» — с этим смириться было невозможно. К тому же Никон переодел священство в одеяния греческого образца.

Может быть, наберись Никон и сторонники реформ терпения и начни внедрять новшества постепенно, все прошло бы более или менее мирно. Но вот как раз терпения Никону и не хватило. Поместный Московский собор под его председательством в 1656 году объявил всех, кто крестится двумя перстами, еретиками и придал анафеме. Этого было достаточно, чтобы сопротивление из глухого стало активным. Начался раскол. И если сторонников старого обряда назвали «еретиками», то они в ответ нарекли Никона «антихристом».

Личная жизнь

При жизни Патриарх Никон был образованным и начитанным человеком, который удивлял не только доскональным знанием священного писания, но и житейской мудростью. Сложно судить о личности Никона, так как старообрядцы и сторонники новых реформ по-разному характеризуют этого человека. Одни в жизнеописании пишут, что Никон — мудрейший православный деятель, реформы которого пошли на благо; другие считают, что Минин – властолюбивый, алчный и жестокий человек, который был готов пойти на все, чтобы получить расположение царя.

Когда судьи отстраняли Никона от сана, коллегия привела свод всех «преступлений» патриарха, и вот что значилось в той рукописи:

«Никон без соборного рассмотрения сам лично лишил епископа Павла Коломенского сана, свирепея, стащил с Павла мантию, и того «в язвы и наказания предаде тяжчашие», отчего Павел лишился ума и бедный погиб: или был растерзан зверями, или в реку упал и погиб.»

Однако судить о достоверности этой информации никто из историков не может.

Смерть

Сосланный в Кирилло-Белозерский монастырь, где процветали жестокие устои, Никон подорвал здоровье.

Новый русский царь Федор Алексеевич сочувствовал изгнанному старцу, поэтому, вопреки желанию церкви, позволил бывшему патриарху вернуться в Воскресенский монастырь. Тяжелобольной монах не осилил дальней дороги и скончался на ярославской земле 17 августа 1681 года.